Она несмело взяла коробочку в руки и спросила:
— Что это?
— Открой. Это от чистого сердца, — пролепетал взволнованным голосом влюбленный мужчина.
Аллочка открыла коробочку, и увидела золотые сережки с блестящими камушками.
— Ах! Какое же это чудо, — воскликнула она, не веря своим глазам.
— Надень их, а я пока схожу за своими романами, — гордо выпятив тощую грудь, сказал Погодин и вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.
По коридору второго этажа быстрым шагом пронесся высокий мужчина в черном костюме и темных очках. Он прошел мимо поста дежурной медсестры, на котором никого не было, и подошел к дверям, ведущим в кабинет заведующего терапевтическим отделением.
Высокий мужчина без стука открыл дверь, вошел в кабинет и стал осматриваться.
— Вы кого-то ищете? — выглянула из-за спинки дивана Круглова.
Мужчина в черном костюме вздрогнул от неожиданности, посмотрел на перебинтованную голову Кругловой и смущенно улыбнулся:
— Здравствуйте! Извините, что я без стука. Я Магамединова ищу.
— Он в морге, — сказала, не подумав, Круглова.
— Как в морге? — вскрикнул высокий мужчина.
— Вы не пугайтесь, он там по рабочим вопросам находится, — успокоила его Елена Степановна.
Мужчина в черном костюме кивнул, подошел к рабочему столу Магамединова, и спросил:
— Я его здесь подожду, хорошо?
Круглова внимательно посмотрела на высокого мужчину, и, когда тот садился на стул, она заметила под его пиджаком висящую под рукой кобуру с пистолетом.
— А вы, собственно, по какому вопросу?
— Я брат его двоюродный. И по очень важному вопросу здесь нахожусь.
— Брат? — удивилась Круглова. — Странно, что мы раньше не встречались. Я ведь прихожусь ему свояченицей, сестрой жены. Меня, кстати, зовут Еленой, а вас?
— А? А меня Константином, — представился мужчина.
Круглова встала с дивана и включила электрочайник.
— Давайте, Костя, с вами кофе попьем, и вы мне расскажете, какие такие важные дела привели вас в нашу больницу.
— Ну что ж. Давайте. Мне две ложки на большую кружку и без сахара.
В проем дверей шестнадцатой палаты терапевтического отделения еле протиснулась грузная пожилая женщина ростом в два метра. Каждый ее кулак можно было сравнить с боксерской перчаткой, хотя та, наверное, оказалась бы меньше. Глядя на нее, в глаза сразу бросались: лицо, изрытое морщинами, здоровенные черные брови, нос картошкой, толстая выпяченная нижняя губа, прямой длинный подбородок, складки кожи на шее и на теле.
Мария Ивановна Сарнацкая чуть не подавилась яблочным соком, встретившись взглядом с этим монстром. Пожилая женщина прошла вперед, и, став посередине палаты, прохрипела нечеловеческим голосом:
— Здрасте! Какая кровать тут свободная?
Как только она это спросила, в палату влетела молоденькая медсестричка, и, дыша ей в пупок, запищала:
— Вон видите? Пустая. Ее и занимайте.
Женщина-монстр посмотрела на свободную кровать, затем пробежалась взглядом по стене возле кровати, на которой разрослась ледяная корочка. И все больные сразу же подумали, что она сейчас возмутится по поводу этого мерзкого ледяного образования.
— Да, разве я здесь помещусь, деточка? — повернулась с возмущенным лицом к молоденькой медсестричке новая больная. — Мне бы кроватку побольше.
— А-а? — в глазах Анфисы появился неописуемый ужас. — Садитесь пока на эту, а я сообщу заведующему отделением о данной проблеме, он что-нибудь придумает.
Женщина-монстр ковырнула толстым пальчиком в носу и кивнула:
— Сделай милость, деточка, сообщи.
Медсестра вышла, хлопнув дверью.
— Что вы все на меня так уставились? — не выдержала новенькая больная. — Никогда, что ли, не видели женщину ростом два метра и весом сто семьдесят килограмм?
— Вы, правы, не знаю, как вас зовут, — смело ответила ей Вика. — Я всю жизнь живу в этом городе, но такую… высокую женщину вижу впервые.
— Зовут меня Купцевич Валентина Петровна. Сама я не здешняя, приехала в ваш город из Самары — дочку навестить. Да вот сердечко прихватило.
— А меня зовут Мария Ивановна, — решила вставить в разговор свои три копейки Сарнацкая. — Я здесь уже около месяца лежу, а меня доктор все не хочет выписывать.
— Нет, я-то сюда ненадолго, — громко засмеялась Валентина Петровна. — Дня через три я отсюда утеку. Если не раньше. Наслышана я про вашу больницу столько, что по собственной воле никогда бы не легла.
— И чего же вы такого наслышаны? — заинтересовалась Василиса.
— Вот, послушайте, — тяжело вздохнув, начала рассказывать Валентина Петровна. — Мне это поведала одна очень хорошая знакомая — соседка моей дочки по лестничной площадке. Тут один врач, правда, давно это было, эксперимент решил провести. Укол сделать. С какой-то африканской хренью, то ли чумой, то ли оспой. Лекарство он, вишь, искал. Убивать таких искателей надо.
— Хм, а чего он себе в сраку эту чуму не вмазал? — резко встала с кровати Макаровна. — Умный был слишком?
Она подошла к окну и стала тереть рукой правый глаз.
— Макаровна, не перебивайте, пожалуйста! — рыкнула на неё Вика. — И не ругайтесь! Давайте дослушаем.
Валентина Петровна в это время засунула в нос палец и стала колупаться в нем, затем достала палец из носа и вытерла его о подушку. Вика все это увидела и скривилась от отвращения.
— Ну, короче, заразил одного хмыря, — зевнула Валентина Петровна, широко раскрыв рот. — Тот заболел, язвы, все такое. А этот врач ему хотел свое лекарство вколоть, ну, чтоб вылечить. Эксперимент, значит. Но ни черта лекарство не подействовало. Так мало того, этот дурак сам заразился. Потом вся палата. Через пару часов — все отделение корчилось. Врач тот сам к обеду загнулся. Карантин, конечно, объявили… Доктора. Вот оно как — в больнице-то лежать. Мало ли, что тебе вколют.
— Нечего слушать всякие глупости, Валентина Петровна, — перебила новую больную Сарнацкая. — Люди еще и не такое от безделья набрешут. А простой народ в какую хочешь чушь поверит. Потому — к вранью мы не привыкли, все на веру принимаем.
— Верить или не верить — дело ваше, — пожала плечами Валентина Петровна. — А я, зная, врачей, не сомневаюсь — нечисто тут, в больнице этой. Ох, нечисто.
Аллочка вышла из своего кабинета, подошла к дверям каморки Погодина и нажала на ручку. Двери не поддались. Тогда она застучала в них кулаком.
— Петечка, ты, где пропал? Я жду-жду, а тебя все нет.
За дверью — тишина. Ни шороха. Аллочка достала из кармана свой мобильный телефон и набрала номер Погодина. В трубке раздалось: «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети».
— Погодин, где ж тебя черти носят?! — разозлилась старшая медсестра.
Внезапно за дверью Погодина раздался неприятный скрежет.
— О, Боже, — отпрянула от двери Аллочка. — Что это за ерунда такая?
А затем Аллочке показалось, что она оглохла. Вокруг все стало настолько тихо, будто она осталась одна в этом мире, и больше некому и нечему было издавать звуки.
— Господи, что происходит?! — заорала испуганная Аллочка, но никто не выскочил на ее крик в коридор…
Макаровна потянула на себя двери и вошла в ванную комнату, подошла к зеркалу над умывальником. Она взглянула на себя в зеркало и, как обычно, увидела лицо женщины-алкоголички неопределенного возраста. Правый глаз представлял собой сплошное кровавое месиво, более того, этот глаз слезился.
— Да что за хрень! — выругалась Макаровна, смочила краешек полотенца и осторожно протерла кровавый слезящийся глаз. — Неужто, инсульт?!
Макаровна сполоснула ванну, отключила воду и стала ждать, когда вытечет грязная вода. Внезапно в углу ванной комнаты с шумом упал железный совок. Макаровна вздрогнула и оглянулась. Хмыкнула, вставила пробку в сток ванны и включила воду.
Она вновь взглянула на себя в зеркало и волосы на ее голове стали подниматься дыбом. В зеркале за спиной Макаровны отражалась девушка в черном платье с коротким рукавом. Лицо девушки было покрыто язвами, с него на пол капала желтая слизь.
— Матерь божья, — прошептала Макаровна. — Что это такое?
— Собирай свои вещи и беги из этой больницы! — заговорило мерзким голосом «черное нечто».
Макаровна схватилась рукой за край ванны и закричала:
— А-а-а!
Рука Макаровны соскользнула с края ванны, и женщина упала на пол. Она всхлипнула, приподнялась, облокотилась двумя руками на ванну, повернула голову и посмотрела на девушку в черном платье с коротким рукавом. Та стояла не прежнем месте и перебирала в руках четки. С ее лица на пол капала желтая слизь.
— Я все понятно сказала? — грозно спросило «черное нечто».
Макаровна перекрестилась и закричала:
— Изыди, Сатана!
«Черное нечто» в ответ замахнулось на Макаровну.
— Вон из больницы! Живо! — заорало оно.
Макаровна закрыла лицо двумя ладонями и стала ждать удара. Но ничего не произошло. Макаровна убрала руки и увидела, что в ванной никого нет.
— Во имя отца и сына и святого духа. Аминь! — зашептала перепуганная до смерти женщина. — Господи, кто бы это ни был, прошу тебя, спаси и сохрани меня от напасти!!
Макаровна поднялась, выключила воду и двинулась к выходу. По дороге нечаянно вступила в желтую слизь, подняла ногу. Липкая слизь еле-еле отклеилась от ее тапка. Макаровна вышла из ванной комнаты, громко хлопнув дверью.
В одиннадцатой палате урологического отделения на пятом этаже больницы появилось точно такое же ледяное образование, как в шестнадцатой палате терапевтического отделения, двенадцатой палате хирургического отделения и двенадцатой палате ожогового отделения.
Три заядлых игрока в карты поставили возле кровати Андрея тумбочку, и на нее положили журнал хозяина. Сам Андрей уселся на кровать, а Олег Олегович и Александр Евгеньевич расположились на стульях так, чтобы было удобней играть в карты втроем. После того, как все игроки поменяли карты, Андрей сказал злым голосом: «Я пас». И кинул свои карты на тумбочку.