Елена Степановна закричала:
— Мальчик, нет! Не надо!
Ванька быстро повернулся к Тротилу, сжал кулаки, отчаянно улыбнулся и плюнул ему под ноги.
— Иди ты в жопу, надувной шарик! — крикнул он, не задумываясь о том, что будет дальше.
— Оля!!! — орал Сергей. — Оля, очнись!!!
Он стоял на длинной балке, подняв голову кверху, и кричал, разрывая свои голосовые связки. Парень схватился руками за металлическую конструкцию и попытался ее расшатать.
«Ногогрыз» заревел пилами возле истекающей кровью руки Оли. На этой руке отсутствовали три пальца. «Вжи-жить», — жутко ревел он. «Вжи-жи-жить», — его пилы задели металлическую конструкцию, и от нее полетели снопы искр.
Сергей с бешеной скоростью полез вверх.
— Оля!!! — орал он, не жалея голоса. — Оля!!! Оля!!!
Ему осталось подняться совсем чуть-чуть. Он резко схватился рукой за живот и согнулся пополам.
— Оля-я-а-а!!! — завопил Сергей.
«Ногогрыз» вновь зацепил пилами Олину руку, и с брызгами крови полетели вниз оставшиеся два пальца. Брызги попали на лицо Сергея. Он, с перекошенным от боли лицом, забрался на следующую металлическую балку и, не задумываясь о последствиях, молниеносным движением сбил «ногогрыза».
«Ногогрыз», как подбитый самолет, правда, без дыма, спикировал вниз.
Сверху раздалось монотонное «вжиканье». Сергей поднял голову и увидел около восьми «ногогрызов», которые расположились чуть повыше на металлической балке.
Сергей освободил руку Оли от проводов. Она резко открыла глаза и вскрикнула:
— Ах!
Он кисло улыбнулся ей.
— Потом будем ахать… Руки кверху подними!
Оля, ничего не понимая, послушно подняла руки. Сергей, схватив за воротник, стянул с Оли блузку и майку под ней.
— Мы будем так ахать, — добавил он, — что другие умрут от зависти.
Оля широко раскрыла глаза и взглянула на отчаянного парня. Сергей подмигнул ей, свернул белую майку в несколько раз и приложил ее к руке без пальцев. Оля не выдержала боли и закричала.
— Как ты? — спросил Сергей.
Оля уставилась на него несчастными глазами. Он разорвал блузку и туго обмотал ею руку девушки поверх майки.
Сергей схватил Олю подмышки и вытянул ее из того злополучного места, где она застряла. Сергей взглянул на повязку, которую он сделал. Она вся пропиталась кровью.
— Нет! — вскрикнул Сергей. — Так не пойдет! Снимай джинсы… А то потом передумаешь…
Сергей уставился на колени Ольги и увидел, что джинсы у нее с модными разрезами. Он резким движением оторвал часть штанины джинсов и сразу же вспомнил о ноже, что отобрал у Игоревича, когда тот бросался с ним на людей. Парень достал складной нож из кармана джинсов и разрезал кусок оторванной материи на три одинаковые полосы, потом перетянул одной из них руку Оли чуть выше локтя, остальные намотал поверх повязки.
Сергей схватил Олю за подбородок и посмотрел в ее мутные глаза.
— Не знаю, что делаю, — пояснил он. — Но вдруг поможет…
Она слабо улыбнулась и кивнула в ответ.
— Нечего мне тут кивать! — закричал Сергей. — А ну полезла вниз! Быстро!
— Как ты это себе представляешь? — взвизгнула Оля.
— Я сказал, лезь вниз… Быстро!
Оля шмыгнула носом, схватилась здоровой рукой за воздухопровод и осторожно сползла с металлической балки вниз. Сергей слез чуть ниже и помог спуститься девушке на стальную трубу.
— Оля, давай шевелись! — приказал он ей.
Пространство шахты внезапно разорвало громкое «вжи-жить». Сергей интуитивно схватил Олю за плечо и подтянул ее к себе. В нескольких сантиметрах от них пролетел с быстро вращающимися пилами «ногогрыз».
Сергей проводил его падение взглядом и поднял кверху голову.
Металлическая балка, на которой сидело только что восемь «ногогрызов», была вся заполнена ими до отказа. И балка, что чуть выше, тоже вся кишела ползучими тварями с пилами.
Два «ногогрыза» с ближайшей металлической балки устремились вниз и с большой скоростью понеслись в сторону парня и девушки. Сергей прижал Олю к самой стене. «Ногогрызы» стремительно пронеслись мимо них.
Игоревич специально расположился на кухне спиной к столу, лицом к входным дверям. Он сидел на шатающемся стуле и чистил картошку, бросая почищенную в кастрюлю с водой, которая стояла на полу рядом с мусорным ведром.
Открылись входные двери, и на кухню вошел Хмельницкий.
— Молодцы, ужин вышел на славу, — похвалил он. — Люди даже повеселели после него.
— Мы старались, — сказал Игоревич.
Хмельницкий шагнул в его сторону.
— Кидай ты это дурное дело, что затеял, и иди отдыхай. Лучше завтра пораньше встанешь…
За спиной главврача с железной трубой в руках появился начальник мастерской. Хмельницкий, не поворачивая головы, спокойно спросил у него:
— Николаич, ты чего это задумал? — а затем приказал. — А ну брось дурное!
Начальник мастерской размахнулся, как следует, и произнес:
— Ага, сейчас брошу.
Хмельницкий ловко увернулся от летящей на его голову железной трубы и нанес удар кулаком по печени нападающего. Николаич охнул, согнулся пополам и схватился руками за живот. Глаза у него чуть не вылезли из орбит.
— Ох! Ох! — застонал он.
Игоревич резко вскочил со своего места, сделал два быстрых шага вперед и бросил нож в Хмельницкого. Главврач увернулся от него и закричал:
— Мужики, вы что, сдурели? Чего вы на меня так обозлились?
Игоревич остановился и с перепугу стал чесать затылок.
— В самом то деле, чего это мы? — вслух удивился он.
Хмельницкий всплеснул руками.
— Так и я об этом… Может, сначала давайте объяснимся… друг с другом, если что не так… за кружкой чая.
Игоревич кивнул, одобряя сказанное главврачом. В этот же момент за спиной Хмельницкого распрямился Николаич и нанес ему сильный удар по голове. Рука с железной трубой с быстротой пули отскочила от головы и полетела в обратном направлении, словно ее отпружинило. Причем «отпружинило» настолько сильно, что Николаич вместе с этой трубой вылетел за двери, и оттуда раздался грохот его падения.
Николаич лежал на спине и смотрел на железную трубу, валяющуюся в пару метрах от него. Он даже не попытался подняться.
Открылись двери, и в коридор из кухни вышел Хмельницкий с перекошенным от злобы лицом.
Николаич оттолкнулся рукой от пола и присел, облокотившись об стену.
— Так что, может, все-таки попьем чайку? — предложил он.
Хмельницкий кивнул, переступил ноги Николаича и, обернувшись, взглянул в его глаза.
— Хорошо, — произнес он, — я только сейчас за конфетами схожу.
— Ага… давай… — прошептал Николаич, — мы тебя тут подождем.
Главврач неприятно улыбнулся ему и пошел по коридору очень спокойным и уверенным шагом.
— Так чего же мы сидим?! — удивился Петр Алексеевич. — Пошлите уничтожать этих гадов. Одного за другим.
— Погодин, ты же не дурак, — сказал Николаев, который сидел в кожаном кресле напротив завхоза, — и должен понимать, что голыми руками мы их просто так не возьмем.
— Ну хорошо! Я так понимаю, у вас есть план.
Николаев кивнул.
— Да, есть! И тебе в нем отводится очень серьезная роль.
— Я польщен, — произнес Погодин.
— Задача перед тобой стоит нелегкая. Тебе необходимо провести хорошую агитацию насчет меня и к десяти вечера здесь у ординаторской собрать всех, оставшихся в живых здоровых людей для того, чтобы дать отпор тварям, которые без спроса хозяйничают в больнице. Нас должно быть очень много. В большом количестве людей будет сосредоточена сила. То, что не могут сделать один-два человека, вполне может быть по силам целой толпе людей.
— Нашли мне задачу нелегкую, — пробормотал Петр Алексеевич. — Я за полчаса справлюсь с вашей задачей.
Николаев, не соглашаясь с Погодиным, завертел головой.
— Погодин, ты недооцениваешь свою задачу. Она очень опасная. Я бы сам пошел, но мне никак нельзя. Если я пойду, наши планы вмиг раскусят.
— Не волнуйтесь за меня, — произнес Петр Алексеевич. — Все сделаю, как надо. А вам, и, правда, нечего рисковать, вы у них в черном списке — это однозначно.
Круглова забилась в самый угол. Такого безграничного страха Елена Степановна не ощущала уже очень давно. Звериное, по-другому не назовешь, отношение одних людей к другим всегда поражало ее. Она положила голову Ваньки на свои колени. Синее, с кровоподтеками, его лицо распухло.
Глаза у Ваньки были закрыты. Грудь, живот и ноги находились еще в худшем состоянии, чем лицо. Он тяжело дышал и часто вздрагивал, сильнейшая дрожь колотила его изнутри.
Остальные несчастные смотрели в сторону открытых дверей. Все, кроме Казика, худого и от природы очень слабого мужчины. Он все еще стоял на коленях и молился.
В «душевую» зашел Мирон.
— Значит так, быдлятина, через десять минут по моей команде выходите один за другим, — приказал он, — с промежутком по времени в минуту. И не дай бог, кто-то начнет здесь тормозить.
Мирон развернулся и вышел из душевой. Круглова, чтоб спрятать свой страх, стала гладить Ваньку. Крупные слезы закапали из ее глаз.
— Ваня… Ванечка, — зашептала она. — Ты молодец, ты герой… В тебе мужества больше, чем во всех нас, вместе взятых.
Голос Кругловой сорвался на крик:
— Ты скажи мне, откуда в людях столько жестокости?
К ней тут же подскочила одна из молодых женщин.
— Меня Верой зовут, — представилась она и провела рукой по плечу Ваньки. — Я все еще не могу отойти от шока… Этот зверь так лупил ногами и прыгал по этому мальчику, что мне даже в какой-то момент показалось, что он просто кайфует от этого.
Круглова шмыгнула носом и вытерла слезы.
— Дрянь он и моральный урод. Так хочется его убить прямо сейчас, прямо в эту секунду. Каждая клеточка моего тела трясется от злости и негодования… Будь я мужиком, я б ему ответила…
— Сама видишь: настоящих мужиков, кроме Ваньки, среди нас нет, — заметила Вера. — Все, что здесь имеются, уже давно наложили в штаны, и на них нет никакой надежды.