– Прости, Лиз. Вторым заходом мы сделаем все как надо.
Она лежала не шевелясь, не пробуя даже прикоснуться к нему, к его члену. Просто прошептала:
– Все прекрасно, дорогой мой. Все как надо.
Он попытался перевернуть ее, чтобы потом взять сзади – он чувствовал, что почти готов. Но Лиз отвела его руку.
– Нет, Джек. Мне нужно полежать так. Не шевелясь. Полежи и ты.
– Полежать? Да я уже готов к бою! Вот, положи на него руку.
– Нет, Джек. Мне нужно полежать. – Она подтянула колени к груди.
Хмыкнув, он сунул руку под голову и задумался. Внезапно его осенило.
– Эй, эй, эй! Да ты что, забеременеть стараешься?
И, услышав ее спокойное и короткое «да», почувствовал, как словно подкошенный, падает его «боец». Мэйсон сел на кровати. Потом встал. И лихорадочно, не понимая, куда и почему он торопится, стал одеваться. Не сама ситуация, – ну хочет девка залететь, ее проблема – но что-то в ней, Лиззи, насторожило его. Размашистым шагом пройдя в столовую, он налил себе полный бокал водки и залпом его осушил. И тут же налил второй, когда из спальни раздалось:
– Выходная дверь просто захлопывается. Услышишь щелчок, значит, все в порядке.
Черта с два в порядке, подумал он, опрокидывая второй бокал. С тобой, дорогая, что-то крепко не в порядке. Выйдя из квартиры и захлопнув дверь, он все-таки на всякий случай подергал ее. Все окей. Отдыхай, Лиз, старушка. Спасибо за добротную водку.
Глава 11
Они сидели, расслабившись, в креслах гостиной. Артур с наслаждением курил уже третью сигарету, хотя до Эли ему было далеко: она прикуривала одну сигарету от другой, провоняв помещение едким дымом «Голуаза». В дверях появился Джеймс и отрапортовал:
– Салли позвонила снизу. Ростбиф готов. Жюльен тоже. Салат нарезан. Я на лифте – мне только на кухню или стоит заглянуть и в погреб?
– Пара бутылок «Мерло Декой»[44] две тысячи восьмого. Пусть французские снобы убедятся, что достойное «Мерло» умеют делать не только во Франции.
– Х-ха! – произнесла Эли, выдохнув при этом облако дыма. – Но ведь не в Шотландии же.
– Что нет, то нет, – согласился с ней Артур и поднялся с кресла. – Что ж, переезжаем в столовую?
Поднялась и Эли. Джеймс кивнул и направился в коридор, бросив на ходу:
– Мы поднимемся вместе с Салли. И поднос, и вино – у меня рук не хватит.
– Вместе с Салли? – спросила Эли Артура.
– Кухарка. Нет, «кухарка» звучит унизительно. Кулинар – да еще какой!
– Тем более непонятно, почему кулинар, «да еще какой», должен бежать с подносом в столовую с дворецким на пару? А как же серая мышка? Что случилось с вашей скромницей-горничной?
– Салли живет здесь, в особняке. У нее внизу рядом с кухней служебная квартирка. А серая мышка – если вы о Лилит, виконтесса, ночует дома.
– У нее свое жилье в Лондоне? – подняла брови Эли.
– Теперь свое. Таунхауз, оставшийся ей от родителей. В Сохо.
– Район, конечно, развеселый, – заметила Эли, снова садясь в кресло и закуривая, должно быть, сотую сигарету за вечер. – Присядьте, виконт. Мистер Робертсон позовет нас, когда ужин будет на столе. Родители мышки, я полагаю, умерли.
– Можно сказать и так, – ответил МакГрегор, сев в кресло и добыв из кармана вельветового пиджака пачку «Данхилл». – Но, конечно, умерли, да. Правда, не совсем своей смертью.
– То есть? – Эли вытянула шею. – Убиты?
– Да.
– И вы знаете детали?
– Мне ли их не знать, я же практически участвовал и в следственных, и в судебных разбирательствах.
– А вы-то каким боком ко всему этому относитесь?
– Ну, Лилит все-таки работала у меня. И я считал себя обязанным помочь ей, чем мог.
– Ей? Ее в чем-то обвиняли?
Артур вздохнул.
– Это не очень веселая история, Эли.
– У большинства людей не очень веселая жизнь. Не тяните, баронет.
– Ах, уже не виконт? – усмехнулся МакГрегор. – В двух словах: отец пытался изнасиловать Лилит, и, когда ее мать вмешалась, перерезал своей жене горло охотничьим ножом. И «серая мышка», как вы ее назвали, убила отца, всадив ему в живот огромный кухонный нож.
– О Боже, да это настоящий триллер! Надо думать, он пытался поиметь дочурку и раньше? Ведь не вдруг же – ни с того и ни с сего?
– Насчет «раньше» не утверждала и сама Лилит. Хотя адвокаты настойчиво ей советовали. Все было проще и, пожалуй, трагичнее. Она двумя годами ранее забеременела от своего бойфренда. Который ее, понятно, тут же бросил.
– О, так мышке все-таки знакомы буквы S-E-X?
– Это не так смешно, Эли, как кажется. Отец настоял на аборте. Сказал, что не желает иметь в доме ублюдков. Аборт делался где-то натихую и черт знает кем. Во всяком случае, позднее гинекологи – уже профессионалы – поставили диагноз: детей она больше иметь не сможет.
– Это действительно не смешно… – негромко произнесла Эли.
– Но это еще половина истории. Лилит выиграла кучу денег в лотерею. Семьсот с лишним тысяч полновесных фунтов стерлингов.
– Артур, «кучу»? Для вас это карманные деньги, как я понимаю.
– Возможно. Но для нее и ее родителей – куча. И, вместо того, чтобы дать возможность всей семье выбраться из Сохо в более приличный дом, Лилит потратила все деньги на попытки забеременеть: в клиниках репродукции, центрах искусственной инсеминации, экстракорпорального оплодотворения – в Англии, Германии, Швейцарии… Безуспешно.
– И что же, потратила на это все деньги?
– Практически. И вот, во время очередной ссоры, а у них день не проходил без стычек с отцом, тот заявил: хочешь забрюхатеть, так я тебе это устрою. Здесь, сейчас, и задаром. Остальное я уже рассказал.
– Не совсем. Что же решил суд?
– Оправданная самозащита. Не забудьте, до этого папаша убил ее мать.
– Бедная девочка… Я была к ней несправедлива, – Эли с силой вдавила окурок в пепельницу.
Брат Дидимус удобно расположился на большом столе в гостиной, накрыв его покрывалом, сдернутым с дивана. Снайперскую винтовку с оптическим прицелом он уже установил на сошку-двуногу. Инфракрасный прицел он пока положил рядом – столовая в особняке МакГрегора была достаточно ярко освещена. Другое дело, что она пока была пуста. Во имя всех святых, должны же они когда-то жрать, прокатавшись едва ли не сутки. Оп! Появились двое: мужчина и женщина. Дидимус прильнул к окуляру оптики. О, чтоб вас! Пожилая леди в фартуке – явно из служилого люда – и шофер, который ему уже успел надоесть за день. А, но в руках у шофера – возможно, он же дворецкий – огромный поднос с тарелками и блюдами. Пожилая служанка – или кто она там была – держала в каждой руке по бутылке вина. Сейчас должна пожаловать и его цель.
Брат Дидимус сосредоточился на дыхании. Ровно, еще ровнее. Работа как работа. Не первый раз. Оркестр, туш! Вот и их сиятельство, или как его там положено титуловать, жест рукой, пропускает вперед эту стерву, которая уже разок мешала им все карты. Можно было бы прихватить и ее, но не было приказа. А самодеятельность шеф не одобрит.
Смотрим кино дальше. Баронет, обойдя стол, отодвигает стул, усаживая даму, то есть, стерву. Снова обходит стол, садится напротив. Шофер – да нет, он наверняка дворецкий – расставляет блюда на столе, берет бутылки у пожилой служанки, водружает их симметрично центру, достает бокалы из серванта… Что он крутится, этот проклятый МакГрегор, жест рукой туда, жест головой сюда. Приступайте, стол сервирован. А десерт мы гарантируем.
Джеймс снял крышку с блюда с ростбифом. Артур потянул носом.
– М-м-м… Кудесница Салли… От одного запаха голова кругом идет.
Робертсон, отрезав кусок ростбифа, положил его на тарелку Эли. Потом обслужил таким же манером и хозяина.
– Джеймс, – сказала Эли, – я бы начала с жюльена. Это ведь жюльен? – она указала рукой на небольшие фарфоровые мисочки.
Салли тут же бросилась вперед и, взяв мисочку, поставила ее перед Эли.
– Ну, с Божьей помощью, – произнес Артур.
Слуги, поняв, что ужин начинается, отошли – Джеймс к серванту, Салли к ближайшей стене.
– Хотя… – задумчиво проговорил МакГрегор, – надо бы прежде смочить горло глотком божественного «Мерло». – Он наклонился над столом, чтобы дотянуться до бутылки.
Со стороны окна раздался звук резкого удара, а в центре оконного стекла появилась дырочка, от которой паутиной разбегались трещины.
– На пол, Артур, живо! – крикнула Эли. Сама она уже лежала на ковре у стола.
Джеймс быстрыми шагами подошел к окну и посмотрел на дом напротив. Темные окна. Сунув палец в дырку в стекле, он встал боком, и пальцем другой руки прицелился туда, где несколько секунд назад была голова МакГрегора, до того, как он потянулся за бутылкой.
– На пол, Джеймс, на пол! – приказал Артур.
– О, у меня нет проблем, сэр, – невозмутимо произнес дворецкий. – Вы же знаете, что стреляли не в меня.
Видимо, вычислив на глазок траекторию пули, он остался доволен, и закрыл жалюзи, а потом и плотные дубовые ставни, после чего отправился к стене, украшенной барочной лепниной, захватив по пути столовый нож.
– Салли, – бросил он на ходу, – выключите свет во всех комнатах. А вы, сэр, мэм, прошу прощения, но лучше ползком двигайтесь в коридор и потом в гостиную.
– Мы что, так и будем жить – в потемках? – пробурчал Артур.
– Нет, сэр. Я вытащу пулю – вот она, вошла прямо в ногу ангелочка…
Он выковырял пулю из стены себе на ладонь.
– …И закрою ставни на всех окнах, выходящих на улицу.
Эли уже на четвереньках с впечатляющей скоростью перемещалась по коридору. Артур в такой же позе двигался за ней. Эли внезапно остановилась.
– Джеймс, дайте-ка мне пулю.
Робертсон протянул ей смертоносный кусочек металла. Пуля даже не деформировалась. Эли, сев на ковровой дорожке, рассматривала ее.
– Семь-шестьдесят два, если на глазок.
– На глазок до сотых? – отозвался Артур.