Уже смеркалось. Никос поднялся из-за стола, довольно погладил себя по животу и, обращаясь к гостям, сказал:
– На той динойме.
– Вам пора, – перевел отец Иоанн.
– Это далеко? – спросил Артур.
– Километр с небольшим. Минут двадцать от силы, – ответил настоятель.
Гости и Никос поблагодарили отца Иоанна за угощение и двинулись в гору. Впереди, пыхтя и переваливаясь, шел полицейский.
Добрались они действительно минут за двадцать. Никос представил жену, что-то ей объяснил, как всегда, размахивая руками, и она отправилась готовить постель в гостевой комнате. Артур и Эли положили свои телефоны на табурет возле кровати и тут же юркнули под толстое пушистое одеяло. Вскоре во всем доме погас свет. Горела лишь слабая лампочка у самого выхода, едва-едва освещая прихожую.
– И что ты скажешь? – шепотом спросила Эли.
– О чем? – так же шепотом спросил ее Артур.
– Обо всем этом. О том положении, в котором мы оказались. О наших новых знакомых, с Марка начиная.
– С Марка?.. – задумчиво произнес МакГрегор. – Ну… Не знаю, Марк ли он, но то, что что не Эйнштейн-Айнштайн почти наверняка.
Она резко повернулась к нему и подперла щеку ладонью.
– Почему?
– Ты хорошо помнишь записку Лонгдейла? «Первый» с вопросительным знаком.
– И?
– Я прочитал ее так. Формула «е равно эм-це квадрат» – первым ли был Эйштейн? И если это вопрос, то вопросом становится и следующее: «Айнштайн ли?»
– Да, но ведь это не вопрос. Эйнштейн действительно был первым.
Артур тихо рассмеялся, но тут же зажал себе рот.
– Ты права, дорогая. Это не вопрос. Потому что Эйнштейн не был первым, кто опубликовал знаменитую формулу.
– Что?!
– Увы и ах. На два года раньше Эйнштейна формулу именно в таком виде опубликовал в итальянском научном журнале Atte некий Олинто де Претто, промышленник и ученый-любитель. В 1903 году. На два года раньше. Иное дело, что связывал он это с теорией эфира, от которой наука вскоре отказалась. Но с публикацией формулы Эйнштейн первым не был.
– Это значит, что на вопрос: «Айнштайн ли?» ответом будет: «Нет, не Айнштайн», так?
– Именно.
– Хорошо, тогда кто же он?
– А вот это уже вопрос посерьезнее. И ответа у меня пока нет. И еще более серьезный вопрос: зачем человеку, чье имя вовсе не Айнштайн, прикидываться Айнштайном? Вообще: зачем напяливать на себя чужую маску? И, кстати, чью?
– Н-да… – протяжно произнесла Эли. – И как же нам быть с ним?
– Время покажет, – прошептал Артур, – потому что… – Он внезапно умолк.
Из хозяйской спальни до них донесся негромкий голос Никоса. Однако ответов его жены, Софии, они не слышали.
– Он говорит по телефону, – предположила Эли.
– Бесспорно. Теперь догадайся, с кем, – хмыкнул Артур.
Из спальни Никоса несколько раз раздалось слово «инглезос». Переводчика нашей паре не потребовалось. Антипастиномос звонил шефу, докладывая, что искомые преступники находятся под его неусыпной опекой.
– Одевайся, – прошептал Артур. – Но тихо.
Через пять минут, одетые, они сидели на кровати.
– Ч-ч-черт… – процедил МакГрегор. – И как мы будем удирать?
– А в чем проблема? – улыбнулась Эли.
– Ты уже забыла его дурацкий пистолет, из которого он в нас целился?
– Ну, пистолет. Забрать – и все дела.
Артур покрутил пальцем у виска.
– Напрасно вы так, виконт, – обиженно сказала Эли, доставая из сумочки небольшой элегантный пистолет калибра.22, известный в обиходе как «Москито».
Они пошли по коридору к выходу, где на вешалке висели их куртки – нелишний предмет в холодную мартовскую ночь.
– Э, э, э, пэгайнейс[73]?
В проеме двери, ведшей в хозяйскую спальню, в трусах и носках стоял полицейский Паподопулос, пряча правую руку за спиной. Артур даже не заметил, как аккуратный «Москито» внезапно материализовался в ладони Эли, нацеленный в лоб бравому стражу порядка.
– Руки, – скомандовала она, – руки подними!
Артур жестами показал Никосу, что ему требуется сделать. Толстяк был не таким глупцом, каким мог показаться на первый взгляд. Он мгновенно поднял обе руки, в правой у него был зажат 9-миллиметровый «Зиг Зауэр», направленный – чтобы избежать недоразумений – стволом в потолок.
– Дорогой, – произнесла Эли, – будь добр.
Артур, подойся к Никосу, вынул из его сразу обмякшей ладони пистолет и сунул себе в карман.
– Телефон, радио, – скомандовала Эли, для вящей убедительности передернув затвор.
Далеко идти не пришлось. И мобильник, и рация лежали на стуле у кровати, на которой, закутавшись в одеяло сидела перепуганная Стефания.
Никос снял форменную куртку со спинки стула и, вынеся ее из комнаты, сунул два пальца в нагрудный карман, достав деньги, полученные от Артура. Не сводя взгляда с пистолета Эли, он протянул банкноты МакГрегору. Тот покачал головой и сделал жест, словно отодвигая деньги от себя: твое, возьми, заработал. Никос расплылся в белозубой улыбке и, буркнув что-то по гречески, бросился в прихожую, чтобы помочь Эли надеть куртку. При этом он кланялся щедрому англичанину, который, вообще-то англичанином не был, повторяя:
– Эвхаристо, эвхаристо…
То, что он выражал благодарность, поняли и Эли, и Артур. Неясным оставалось одно: говорит ли он «спасибо» за подаренные деньги, или за то, что его оставили в живых. И когда опасные гости уже шли вниз по тропинке, Никос махал рукой, прощаясь:
– Ясу, ясу… Ясу…
Спускались они почти бегом, и уже через десять минут были у храма. Обойдя его, Артур увидел тусклый свет, проникавший сквозь щели внутренних ставен. Он постучал, позвав негромко:
– Отец Иоанн… Отец Иоанн…
Ставни открылись, в окне появился настоятель с керосиновой лампой в руке. Он принялся делать круговые движения левой рукой, показывая, что можно войти с главного входа. Когда они подошли к двери, отец Иоанн, гремя ключами, уже открывал ее, а открыв, отошел в сторону, пропуская гостей внутрь, в келью.
Старый священник мгновенно понял, как сложилась ситуация, и виновато произнес:
– Простите… Мне следовало вас преупредить. Вообще-то он славный малый, но мошенник редкостный. Такое вот сочетание…
– У нас к вам просьба, отче. Как нам сейчас, в ночное время добраться на Кос?
– Небольшие паромы ходят и ночью, но… Раз уж Никос позвонил начальству, вас будут ждать в Косе, у паромного причала. Это наверняка.
– Есть другие варианты?
– Да, один порядочный человек, рыбак, с крепкой шаландой. Дайте-ка ваш телефон.
Артур протянул настоятелю свой мобильник, отец Иоанн порылся в записной книжке и набрал номер.
– Алексис… Най, Алексис…Най. Геронда Иоаннес.
Разговор был недолгим. Настоятель еще несколько раз утвердительно произнес: – Най, – и нажал красную кнопку.
– Он – Алексис – будет ждать вас на пристани справа от той, куда приходит паром, метрах в сорока. Он знает, что доставить вас надо подальше от того причала, где загружаются косские паромы. Пятьдесят евро ему будет достаточно.
– Спасибо огромное, отец Иоанн, – сердечно произнес Артур и добавил: – Я, как вы знаете, католик, но, если для вас это не грех, хотел бы получить ваше благословение.
Старый настоятель перекрестил сначала Артура, потом Эли, добавив по-немецки:
– С Богом, дети мои!
И, придержав Артура за плечо, серьезно произнес:
– Будьте осторожны с… Айнштайном. Это опасный, очень опасный человек.
– Вы ведь знали его, отче? Как знаете и то, что он не Айнштайн. Произнося сейчас его имя, вы запнулись. Нам тоже известно, что его фамилия не Айнштайн. Но кто же он?
– Дорого бы я дал, если бы мог сказать вам это. Но поклялся памятью всех своих родных, предков и именем Божьим, что никогда не открою этой тайны. Ну, с Богом, с Богом.
Старик мягко подтолкнул их по направлению к лестнице.
– С Богом!
Эли так беззаботно порхала по ступенькам каменной лестницы, словно все их проблемы были уже позади.
– Эй, эй, осторожнее, виконтесса! – притормозил ее Артур. – Так недолго и шею свернуть.
Эли, остановившись, повернулась к нему и очень серьезно спросила:
– Артур, а священнику ты доверяешь?
– Почему вдруг такой вопрос?
– За столом он поднес ко рту кусок хлеба, и сползший рукав его подрясника обнажил предплечье. А на нем…
– А на нем?
– Тоже была полустертая татуировка, вроде той, что мы видели на руке Марка.
Артур задумчиво кивнул:
«67617-Z».
– Так ты видел? И даже запомнил?
– Запомнить было нетрудно. Она на единицу отличается от той, что на руке Марка.
– И что это значит?
– Это несложно, малышка. Понятно же, что татуировку им наносили одному за другим, подряд. Меня гораздо больше смущает это «Z». Сходство у них есть, несомненно, но я бы отнес это к возрасту и длинным седым волосам. Но на близнецов они никак не похожи. Давай, шагай.
Но Эли оставалась на месте.
– Объясни, как, видя и понимая все это, ты доверяешься отцу Иоанну? А если это ловушка?
Он нахмурился.
– Назови это интуицией. И, скажем так: пока доверяю. С некоторой осторожностью. Уж больно хорошо он по-немецки говорит. Как, впрочем, и Марк.
– А Марку доверяешь?
– Ни на ломаный грош.
– Тогда почему же Лонгдейл…
– Именно поэтому. Пойдем вниз. Шаланда уже возможно ждет.
Спустившись, они прошли вдоль берега, следуя указаниям отца Иоанна. На мелкой волне у деревянного причала покачивалась рыбацкая барка с обшарпанной рубкой и двумя новехонькими моторами, тяги от которых шли по швеллерам в рубку. Рядом стоял, попыхивая трубкой, высокий мужчина в капитанской фуражке и с черной курчавой бородой, делавшей его похожим на молодого Зевса.
– Капитан Алексис? – негромко спросил Артур.
– Да, это я, – по-английски ответил хозяин шаланды. Он говорил с едва заметным акцентом.