Была только одна проблема – с драконами до этого рыцарь не сталкивался и просто не мог знать, что в этом случает правило не действует. Вернее, действует с точностью до наоборот.
А вот охотники с такими драконами сталкивались. Еще они сталкивались с такими василисками, с такими гарпиями, с такими... И каждый знал, что нужно делать.
– Синий! – заорал Левша, бросаясь в сторону, подальше от толпы.
– Красный! – Гвоздь присел, зацепил тетиву арбалета крюком на поясе и выпрямился резко, заряжая оружие. – И лап – шесть!
– С крыльями! – крикнул Коряга. – В шесть рядов крылья. Кожаные!
– Железный, гад, – Стук пригнувшись перебежал за телегу. – И огнем дышит! Желтый!
– Здоровенный... по колено... со щупальцами... клешни, клешни какие! – охотники разбегались в стороны, полукругом, охватывая дракона, но держась от него в отдалении, – Два хвоста... синий... огнем... рыбий хвост...
– Строй держать! – выкрикнул Младший, лихорадочно пытаясь понять, что случилось с охотниками и не заразно ли это безумие.
Что они орут? Какого...
Дракон шагнул вперед, хвост ударил по земле, разбрызгав в стороны грязь. Запрокинул голову...
– Светится, смотри! – Молчун, крайний в линии, ближайший к замку, замер, стоя на колене и держа арбалет повернутым даже и не к дракону вовсе, а к замку. – Синим полыхает.
Каким, к черту, синим, подумал Младший, вон, зеленоватый, тина с него свисает, пятна по бокам...
– Взлетел!
– Ползет!
– Крыльями, крыльями так и бьет!
Охотники продолжали орать всякую ерунду, разбойники кричали от ужаса, рыцарь пытался криками удержать их в строю, а священник упал на колени и бормотал молитву. С замковой стены тоже кричали. Улюлюкали, как на охоте, при травле кабана, свистели, размахивали руками...
Молчали двое.
Молчал Ловчий, внимательно осматривавший все вокруг, и старик на стене, возле старшей сестры. Старик неотрывно смотрел на дракона, лицо было белым, Ловчий это заметил даже с такого расстояния.
– Старик! На стене – старик, – крикнул наконец Ловчий. – Возле шлюхи!
Дракон взревел и бросился вперед, охотники расступились, и дракон всей тушей вломился в строй ватаги Младшего. Хруст, лязг, истошный вопль.
Набежавший сбоку Столб перепрыгнул через двух корчащихся от боли копейщиков, всадил в лоснящийся драконий бок рогатину...
Хвост ударил Столба в грудь, шипы пробили доспех... Столб даже не вскрикнул, когда одним движением хвоста дракон поднял его над собой. Взмах хвоста – мертвое тело сшибло с ног Младшего.
– Синий... красный... крылья... три хвоста... железный... огнем... – охотники продолжали кричать, держа дистанцию между собой и драконом. Молчун остался на месте, поднял на плечо арбалет и нажал на скобу. Стрела ударила в стену замка, сразу под зубцами.
Дракон утробно взрыкнул, мотая башкой, развернулся в сторону Молчуна, снеся правой лапой еще трех разбойников. Под задними лапами у него хрустело – то ли доспехи и оружие, то ли человеческие кости.
Молчун торопливо заряжал арбалет, Гвоздь тоже повернулся к замку, выстрелил. Стена. Далеко, понял Ловчий. Не достанут.
Это поняли и охотники. Продолжая кричать что попало, Охотники бросились к замку.
Не успеют, еще раз подумал Ловчий. Дракон прыгнул за охотниками. Кто-то, кажется Коряга, успел увернуться и перекатится за шатер. Стук обернулся и почти в упор выпустил из арбалета стрелу в грудь дракона. Стрела вошла по самое оперение. Дракон плюнул ядом.
Стук прыгнул, взмахнув плащом. Что-то крикнул сдавленным голосом и стал лихорадочно срывать с себя куртку.
Все это Ловчий видел уже на бегу. Главное – не поскользнуться. По дуге – вправо, чтобы не пересечься с драконом. Для тех, кто на стене, сейчас кажутся опасными только вооруженные арбалетами и луками.
Несколько стрел воткнулись в холку дракона – опомнились, наконец, лучники Младшего. Те кто уцелел.
Стук швырнул дымящуюся куртку в дракона, нырнул за поленницу, вскочил на ноги, держа в руках свой любимый кинжал, в локоть длиной. Это уже был жест отчаяния. Все охотники понимали, что остановить сейчас дракона клинком невозможно. Его сейчас вообще невозможно остановить...
Ловчий на бегу, не останавливаясь, выхватил из-за пояса кинжал. Ноги проваливались в грязь по колено, плащ... Ловчий сорвал с себя плащ, бросил.
Не оглядываться. Ни в коем случае – не оглядываться. Охотники продолжают кричать то, что должны... Это пока не помогает, но если...
Ловчий метнулся в сторону, упал, перекатился и встал на ноги. Драконий плевок зашипел в грязи справа. Еще бросок вперед и рывок в сторону... Те, на стене, еще ничего не поняли, они видят только испугавшегося человека, в панике бегущего куда глаза глядят, ко рву... II не понимающего, что еще немного, и дракон его настигнет.
Ловчий даже рассмотрел в глазах старшей баронской дочери азарт и любопытство. А в глазах старика... Вот, теперь у него в глазах появился страх. Понял старик. Испугался.
Дракон за спиной взревел, времени у Ловчего почти не осталось. Дракону до него – пару прыжков. Один.
Ловчий взмахнул рукой, швырнул кинжал и побежал в сторону. Уже не оглядываясь. Пятьдесят саженей до замка. С десяток – до дракона.
На стене закричали. Ловчий снова метнулся в сторону. Не останавливаться. Теперь – не останавливаться. И надеяться, что в замке нет второго...
Рев дракона за спиной. Уже далеко... Уже до него саженей тридцать... Крики охотников:
– Синий... красный... с крыльями... железный... маленький, по колено...
Вот теперь – правильно. Теперь – своевременно.
Ловчий остановился и обернулся к дракону.
Тварь билась в грязи, увязнув по самое брюхо. Лучники всаживали в его бока стрелу за стрелой, арбалеты охотников били в голову – все идет как надо.
Ловчий выдохнул и стал счищать с лица и одежды вязкую холодную грязь.
На замковой стене суетились. Что-то кричала старшая дочка, но ее голоса не было слышно из-за выкриков охотников, густой ругани разбойников и хриплого рева дракона.
Дракон слабел и словно подернулся какой-то дымкой. Он уже даже не пытался добраться до людей. Он, казалось, тратил все силы на то, чтобы устоять.
Потом он все-таки шагнул. К реке.
– Держать! – крикнул Ловчий. – К реке не пускать!
Охотники – все, кроме Стука, – растянулись цепочкой между драконом и рекой. Шесть арбалетов.
Дракон шагнул тяжело, мотая головой из стороны в сторону.
Две арбалетных стрелы в голову.
Взмах хвоста, тяжелый всплеск грязи.
Еще две стрелы. Одна вонзилась в глаз дракону.
Тело дракона начинало менять цвет. Словно сполохи холодного небесного огня, которые Ловчий видел как-то на севере. И изменения эти совпадали с криками охотников, словно это уже они приказывали дракону.
Дракон упал – подломились передние лапы. Попытался встать. Еще две арбалетных стрелы ударили в испачканную грязью и зеленой слизью морду.
Вот и все, подумал Ловчий. До реки он не дойдет. Не дойдет. И все увидят, что он – умер.
Чертовы легенды! Нет чтобы помнить о чем-нибудь красивом. О единороге, например. Так ведь нет уже ни одного – ни настоящего, ни такого, как этот дракон.
А эта тварь сохранилась. Помнят.
Теперь – забудут.
Ловчий оглянулся, ища взглядом Стука. Бедняга, попал под плевок. А ведь я ему должен, подумал Ловчий. Это ведь он от меня уводил зверюгу. Внимание отвлекал.
Дракон уже только храпел. Перестали стрелять арбалеты, слышны были только щелчки тетивы о перчатки и нарукавники.
Перестали выкрикивать охотники. Замолчали разбойники.
И стали слышны стоны раненых.
Ловчий оглянулся – десятка два лежат возле шатра. Кто-то шевелится, кто-то – замер.
– Твою мать! – со стоном выдохнул кто-то слева, от поленницы.
Голос Стука. Ловчий мельком глянул на подыхающего дракона, подошел к поленнице.
– Стук, как дела?
– Спасибо, хреново, – сказал Стук.
Лицо у него было бледное, на лбу блестели капельки пота. Рубашка слева была залита кровью.
– Достал он меня, – пробормотал Стук. – Куртку сиять не успел.
Стук захрипел, тело выгнулось.
– Спокойно, – сказал Ловчий, оглянулся на охотников и людей Младшего, которые увлеченно добивали дракона. – Я сейчас.
Ловчий достал из-под куртки флягу, открыл. Осторожно отодвинул то, что осталось от рубашки, с раны. Осторожно капнул из фляги. Еще раз. Потом поднес флягу к губам Стука. Тот глотнул, вздрогнул и замер.
– Поспи, – сказал Ловчий. – До свадьбы все заживет.
Возле дракона раздался многоголосый радостный вопль – дракон подох.
Вот и все, сказал Ловчий, выпрямляясь и оглядывая поле сражения. Осталось только объяснить девочке, что предоставление убежища колдуну ставит ее вне закона и позволяет охотничьему отряду принимать меры к преступнице на свое усмотрение.
А Хозяину сейчас хорошо, подумал Ловчий, поднимаясь на холм к Замку-на-мосту. Сидит сейчас в своем замке – хорошо, тепло, сухо. И никаких драконов.
Откуда она взялась, подумал Хозяин. Сколько веков они не сталкивались, а тут... она вначале встретилась с Ловчим, теперь вот стоит перед воротами и молча смотрит снизу вверх на башню. И ничего не говорит. Ждет, что скажет Хозяин.
Хозяин оперся на парапет. Был очень сильный соблазн – отвернуться и уйти в зал, ничего не говоря. И она уйдет. Уйдет. Она не станет входить без приглашения. Она гордая. Птица.
– Заходи, – сказал Хозяин. – По боковой лестнице на второй этаж. В зал.
Хозяин оглянулся на море, вздохнул тяжело. Казалось бы, он столько лет ждал. Тысячу лет. Уже пора было привыкнуть.
Но он чувствует, как озноб пробегает по спине от одной мысли, что еще придется ждать неделю, несколько дней. Несколько бесконечно "длинных дней. Спускаясь по ступеням к залу, Хозяин успел подумать, что Птица появилась не просто так, что Птица является частью плана, задуманного неизвестным противником, успел тщательно обдумать эту мысль и далее успел отбросить эту мысль как совершенно идиотскую. Птица – и тайные коварные планы...