– И что, ты меня заставишь? Теперь ты уже не такая крутая, да? Теперь, когда я держу твой смертоносный клинок?
Бекка и ее бледная подруга молча смотрели и хмурились. Майк и Джастин плескались в воде и наблюдали. Потом Майк побрел к берегу; вода блестела в углублении его впалой груди.
– Точно, похоже на нож для жертвоприношений, – сказал он. – На твоем месте я был бы поосторожнее.
Лиза вышла на берег и приблизилась к Джеральду.
– Отдай мне этот чертов нож, – потребовала она.
Джеральд презрительно фыркнул.
– Да что ты за мужик, Стьюи? Твоя маленькая кузина делает за тебя грязную работу. Она хорошенькая, ты так не думаешь? Я знаю, что думаешь, Стьюи.
– Ничего себе, – всхрапнул из воды Джастин. – Стьюи втюрилась в свою кузину? Это уже непотребщина!
Эви встала с жестко выпрямленными руками, сжатыми в кулаки.
– Знатные плавки! – хохотнул Джеральд.
Зеленые армейские шорты Эви доходили ей до колен, и живот выпирал над ними. Ее бледные ноги были покрыты темными волосками. Мокрые футболка и майка прилипли к телу, так что можно было видеть изгибы грудей и даже очертания сосков под лысым орлом и флагом. Слова «Американская легенда» извивались на ее животе при ходьбе.
Эви направилась к Джеральду. Ее глаза сверкали, из горла доносилось низкое рычание. Джеральд отпрянул и взмахнул ножом, словно жезлом регулировщика дорожного движения или как волшебной палочкой.
– Я не думаю, что раньше видел у парня такие сиськи. А вы, ребята? Может быть, Стьюи одна из… как их там?
– Гермафродитов? – предположил Джастин.
– Да, верно. Наполовину девочка, наполовину мальчик. Оно.
Эви застыла, стоя по колено в ручье. Она скрестила руки на груди, и рычание постепенно смолкло, ее глаза наполнились слезами. Лиза видела очертания ключа, висевшего на шнурке на шее Эви. Кузина запустила пальцы под воротник футболки, нащупывая ключ.
«Когда-нибудь это спасет нас обеих».
Лизе пришлось отвернуться.
– Эй, оно, – сказал Джеральд. Он бросил нож и вошел в воду подальше от Эви.
– Ублюдок! – крикнула ему вслед Лиза.
Эви медленно вышла на берег и встала, нагнувшись и капая водой, она надевала ботинки. Потом зачехлила нож и дрожащими пальцами застегнула ремень.
Лиза тоже принялась одеваться, Эви прошла между Беккой и Франни. Последняя неловко улыбнулась ей, но Эви не обратила внимания и начала подниматься по тропинке.
– Пошли, Сэмми, – позвала Лиза. – Давай уйдем отсюда.
Джеральд что-то тихо сказал Сэму. Тот проигнорировал его слова, но другие парни засмеялись.
Лиза натянула тенниски прямо на влажные ноги с налипшим песком и ждала брата. В конце концов он вышел из воды и надел рубашку.
– До встречи, Сэм, – сказала Бекка, когда они торопливо проходили мимо нее. Он помахал в ответ.
Когда они вышли на пожарную дорогу у вершины холма, оба велосипеда были на месте, но Эви куда-то пропала.
Глава 11Фиби5 июня, наши дни
Единственная хорошая новость в хаотических событиях этого дня заключалась в том, что у Фиби не было времени на переживания о своей возможной беременности. Но теперь, когда они сидели в автомобиле и мчались в Барлингтон по шоссе № 89, Фиби могла думать только об этом.
Снова и снова ее посещала мысль поделиться с Сэмом, но сейчас у него хватало своих проблем. Она должна знать наверняка, прежде чем говорить ему. Она пойдет в аптеку и купит тест на беременность. Возможно, ей удастся провернуть это уже завтра, но если нет, дело может подождать до понедельника, когда они оба отправятся на работу.
Успокоившись на том, что у нее есть план, Фиби посмотрела в левое окошко. Они проезжали через Уотербери, и в меркнущем свете она видела здания старого больничного комплекса с огромной дымовой трубой и буквами VSH, поднимавшимися к небу.
Фиби взглянула на Сэма, который держал руки на рулевом колесе и не отрывал взгляд от дороги. Было много милых мелочей, которые она любила в нем: длинные, почти женские ресницы; то, как он облизывал губы, прежде чем ответить на трудный вопрос; то, как забавно каждое лето выглядели его бледные ноги с узловатыми коленями, когда он наконец снимал джинсы и надевал плавки. Ей нравился маленький шрам над его ключицей, происхождение которого никто не мог вспомнить. Иногда Фиби целовала Сэма в это место, прикасаясь губами к тонкой белой полоске и заставляя ее исчезнуть.
Что, если она беременна? Может ли она стать настоящей матерью? Идея выглядела так абсурдно, что Фиби не могла представить себя в этой роли. Но аборт в качестве альтернативы тоже пугал ее. Ее мать однажды делала аборт, когда Фиби училась в пятом классе. Лучше всего Фиби помнила, как мать обнаружила свою беременность. Она купила тестовые полосочки и заперлась в ванной, а потом вышла оттуда, бледная и дрожащая. Она точно не выглядела обрадованной, но при этом не была потрясена или даже удивлена. Фиби показалось, что ее мать испугалась; да что там, она была в ужасе.
– Мама, все подтвердилось? – спросила Фиби. Она разрывалась на части. Иногда она втайне желала иметь маленького брата или сестру, но глубоко внутри Фиби понимала, что рождение беспомощного младенца в их жалком подобии семьи было непозволительной роскошью.
Мать не ответила, но сразу же отправилась за водкой и пила до тех пор, пока не отключилась на диване. Фиби накрыла ее одеялом, и сама отправилась в постель. Мать пошевелилась, прищурилась на дочь и пробормотала: «Ах ты, бедняжка». Фиби улыбнулась и позволила погладить себя по голове худой рукой с пятнами от никотина и обломанными ногтями. Мать улыбнулась в ответ и тихим, любящим шепотом добавила:
– Мне следовало утопить тебя сразу после рождения.
Фиби отступила на шаг, и рука матери упала на диван.
– Тогда ты была бы спасена, – прошептала с закрытыми глазами мать.
Утром она позвонила в гинекологическую клинику в Уорчестере и отправилась туда. Она вела себя так, словно шла к дантисту, чтобы вырвать больной зуб. Фиби понимала, что на самом деле мать испытывала совсем другие чувства, но, с другой стороны… возможно, она даже не была беременна и терзалась без всякой причины.
Фиби закрыла глаза и услышала в голове тихий, низкий голос матери, пропитанный бурбоном: «Нет смысла беспокоиться о том, что было или будет. Ты должна прямо сейчас стараться изо всех сил и верить, что все остальные делают то же самое».
Может быть, это единственная мудрая мысль, которую она слышала от своей матери.
Практически все остальное было бредом сивой кобылы. Например, то, что она сказала, когда Фиби впервые сообщила ей о Темном Человеке.
– Кто-то прячется в моей комнате, – крикнула она. Ее сердце гулко стучало в груди, ладони вспотели. Ей было семь лет, и они жили в квартире на Белчер-стрит. Время перевалило за полночь, и Фиби, зажмурившись, выбежала из своей комнаты. Ее мать была на кухне, она привалилась к столешнице, скривившись так, что смотрела одним глазом через пелену табачного дыма.
– Что? – гортанно спросила она. Ее мать прожила в Северной Каролине лишь до восьми лет, но когда она сильно выпивала, Фиби по-прежнему слышала южный акцент.
– Кажется, это мужчина, – сказала Фиби.
– И как он выглядит, милая?
– Темный, как тень.
Мать вздрогнула, но потом улыбнулась.
– И откуда он появился, этот твой Темный Человек?
– Из-под кровати. Там есть дверь.
– Тогда лучше сделай, чтобы она всегда оставалась закрытой. Если однажды Темный Человек приходит, то он возвращается. А когда он проникает в тебя… – Она поежилась и налила очередную порцию. – Хлебни-ка глоток, малышка. Это вроде лекарства. Оно поможет тебе заснуть.
– Сэм?
Он оторвал взгляд от дороги, моргнул и посмотрел на Фиби.
– Ты когда-нибудь верил, что Тейло настоящий?
Он покачал головой.
– Раньше нет, но теперь верю. Не думаю, что он Король фей или что-то в этом роде, но, похоже, где-то есть парень, который мутит голову моей сестре.
– А что думала Эви?
– Она считала, что Лизе следует держаться подальше от леса.
– Почему ты перестал разговаривать с Эви? – спросила Фиби. – Вроде бы в детстве вы были очень близки.
Сэм снова повернулся к ней; его лицо было освещено фарами машин, проезжавших по встречной полосе.
– Сэм, – сказала Фиби. – Мы вместе вляпались в это дело. Ты должен дать мне хотя бы какой-то намек. В твоей жизни есть целые главы, о которых я ничего не знаю.
– Тебя тоже нельзя назвать открытой книгой, – возразил он.
Туше.
– Хорошо, тогда давай заключим сделку, – сказала Фиби. – Ты начнешь рассказывать мне о себе, а я сделаю то же самое. Черт, я даже могу начать первой. – Ее мысли вернулись к возможной беременности, но она отвернулась от этого и позволила своему разуму блуждать, чтобы ухватиться за что-то еще, за какое-нибудь откровение, которое поможет навести мосты между ними, потому что известие о беременности только отдалит их друг от друга.
– Ну ладно, – сказала Фиби, удовольствовавшись тем, что пришло в голову. – Ты всегда спрашивал о моей маме, и, по правде говоря, я была не такой уж честной. Моя мама была… да, она была алкоголичкой. Не светской дамой, хорошо одетой и хлещущей мартини как воду, а слюнявой, вонючей алкоголичкой, которая иногда просыпалась в собственной рвоте. Она была ужасной матерью. Она постоянно лгала, говорила мне ужасные вещи, пыталась влезть ко мне в голову. Закончив школу, я побыстрее убралась оттуда и больше не возвращалась. Даже в тот единственный раз, когда она попросила меня, незадолго до ее смерти. Она умоляла меня. Молола всевозможную чушь, но я так и не приехала.
Сэм молчал, снова глядя на дорогу.
– У тебя безупречная мать, Сэм. Стоит только посмотреть на нее, и сразу видно, что ты из хорошей семьи. Я боялась, что если ты узнаешь правду о моей маме, то будешь смотреть на меня другими глазами. В конце концов, речь идет о женщине, которая была такой безнадежной алкоголичкой, что утонула в своей ванне прямо в одежде. Причем одежда была вывернута наизнанку. Черт, она даже это не смогла сделать как надо!