– Очень круто, – сказал Сэм, нервно поглядывая на пса, застывшего в двух футах слева от него.
– Это Лиза, – сказала Фиби. Она открыла дверцу, но Лиза осталась на месте. Франни обошла вокруг автомобиля, сунула голову внутрь и что-то прошептала Лизе, отчего та улыбнулась и кивнула, а потом протянула руку. Франни помогла ей выйти наружу.
Фиби знала, что поступила правильно. Здесь Лиза будет в безопасности.
– Если здесь кто-то появится, то я узнаю об этом, – обратился Джим к Сэму. – У меня по всему периметру установлены камеры и инфракрасные датчики. При первых признаках опасности мы отведем ее в бункер. Он совершенно незаметный и хорошо защищенный. Там есть запасы на целый год – продукты, вода, оружие, душ и туалет. – Блеск в глазах выдавал, насколько Джиму нравится эта идея.
Камеры и инфракрасные датчики были сюрпризом для Фиби, хотя она ожидала чего-то в этом роде. В конце концов, к кому они приехали?
– Пошли, – сказал Джим и дружески хлопнул Сэма по спине. – Я покажу тебе свою работу над дизелем.
Он повел Сэма в мастерскую, и одна из собак пошла за ним.
Фиби последовала в дом за Франни и Лизой и прошла через холодную веранду на кухню, наполненную жаром и сладкими запахами.
– Я готовлю клубничный джем, – сказала Франни и подошла к плите, чтобы помешать варево в большой дымящейся кастрюле. Столешница была заставлена стеклянными банками разного размера, крышками и резиновыми прокладками. Кухня Франни была огромной и старомодной: здесь имелись деревянная плита и тяжелый стол из кленовых брусьев. Сковороды из литого железа свисали на крючьях с грубых тесаных балок, тянувшихся вдоль потолка. Открытые полки выстроились рядами вдоль стен и были наполнены банками сушеных бобов, риса, консервированных помидоров, специй и трав. Для накачки воды в раковину нужно было пользоваться насосом с красной ручкой.
– Он еще довольно жидкий, – сказала Франни. – Но, по-моему, он вкуснее всего, когда теплый и жидкий, правда?
Лиза кивнула и принялась за джем с такой энергией, словно умирала от голода. Она улыбалась и не обращала внимания на липкие пятна вокруг рта.
Они остановились на несколько минут, обмениваясь незначительными репликами о работе и погоде. Потом, пока Лиза клала джем на третий ломоть хлеба и запивала его чаем с горячим молоком и медом, Франни отвела Фиби к двери.
– Здесь с ней все будет прекрасно, – пообещала Франни. – Я глаз с нее не спущу.
Фиби знала, что это правда. Для Лизы просто не существовало более безопасного места. Тем не менее Фиби не хотелось расставаться с ней.
– Если она что-то скажет… о том, где она была, или о своем прошлом…
– Понимаю. Я буду очень внимательна. Ты ведь знаешь, мой разум как стальной капкан. Я запомню все подробности и сразу же сообщу тебе. Если это покажется важным, то я немедленно позвоню, обещаю.
Фиби поблагодарила ее и уже хотела уйти, но Франни взяла ее за руку.
– Ты еще не сказала ему? – тихо спросила она.
Фиби покачала головой.
– Сегодня, – сказала она, и Франни нахмурилась. – Обещаю.
Фиби ушла, бросив последний взгляд на Лизу, которая сгорбилась за кухонным столом; ее рот и лицо были покрыты капельками джема, слишком напоминавшими запекшуюся кровь.
Глава 29Лиза13 июня, пятнадцать лет назад
– Дэйв, ты ведешь себя неразумно, – сказала Хэйзел. Отец лежал на кровати с плотно сомкнутым ртом. Хэйзел держала в руке стакан воды и две таблетки. – Это лекарство помогает тебе. Можешь называть его проклятием или благословением, но оно делает свое дело. Ты хочешь вернуться в больницу? – спросила Хэйзел. – Неужели ты хочешь этого?
Лиза вернулась со двора, где она сушила корзинку для шитья, обдумывала ситуацию и наконец придумала план. Первым делом она решила, что если принести маме еще влажную корзинку и объяснить, где ее нашли, то дом перевернется с ног на голову, а это было последим, чего она хотела. Поэтому Лиза прокралась наверх и оставила корзинку на нижней полке шкафа в коридоре, за стопкой полотенец, а потом вернулась на кухню.
Дом был теплым, светлым и знакомым. Лиза глядела в гостиную, где мать и Хэйзел возились с отцом. С фотографии на каминной полке, запечатлевшей их в юном возрасте, они улыбались самим себе из другого времени. Лиза видела лишь смутное сходство между этими девушками и взрослыми, усталыми женщинами, склонившимися над диваном.
– Пожалуйста, Дэйв, – сказала мать. Она в кремовой шелковой пижаме стояла у кофейного столика.
Когда Лиза вошла в гостиную, мать махнула рукой, чтобы она ушла.
– Почему вы еще не спите? – высоким, напряженным голосом спросила мать.
Лиза пожала плечами и отступила на кухню.
– Сейчас лето, мама. И всего лишь девять часов вечера.
– Все равно ложитесь в постель. А завтра утром вы должны встать пораньше и помочь мне приготовить пирог.
– Пирог?
– Да, клубничный пирог. Взамен того, который таинственным образом исчез со стола на кухне.
– Но мы не…
– Ложитесь в постель, и никаких возражений! – отрезала мать.
– Что происходит? – прошептал Сэм, когда вошел на кухню.
– Мама расстроилась из-за пропавшего пирога.
– Я даже не знал о нем, – сказал Сэм.
– Наверное, это Эви. А может быть, вообще не было никакого пирога.
– Что? – Он удивленно наморщил лоб.
– Забудь об этом. Слушай, я кое-что должна тебе сказать. Нечто важное. Выходи во двор, а я схожу за Эви, встретимся там. Но нам нужно держаться тихо и быть осторожными: мама очень сердится и хочет, чтобы мы легли спать.
– Что… ты хочешь, чтобы мама взъелась на меня? Нет уж, спасибо. Я иду в постель.
– Это важно, Сэм, – сказала Лиза. – Пожалуйста!
Сэм закатил глаза, но Лиза знала, что она победила. Он вышел во двор через дверь на кухне.
Лиза заглянула в гостиную, где Хэйзел снова пыталась впихнуть таблетки в ее отца. Он оттолкнул ее руку, потом резко подался вперед, схватился за угол кофейного столика и опрокинул его. Стопка журналов, тарелки с крошками от тостов и холодный чай полетели на пол. Это было самое целенаправленное движение отца, которое Лиза видела с тех пор, как он вернулся из больницы. Она наполовину испугалась, наполовину порадовалась за него.
– Все, я звоню врачу, – заявила мать и направилась на кухню. Лиза выбежала из комнаты в коридор и поскакала вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки; ее розово-серебристые теннисные туфли едва касались ковровой дорожки. Она добралась до своей комнаты, распахнула дверь и ахнула, действительно ахнула, как девушка в одном фильме ужасов, который любили Сэм и Эви.
Она увидела саму себя, только на самом деле это была вовсе не она. Это была коренастая, франкенштейновская версия ее самой. Наверное, это было похоже на тех двух юных девушек с фотографии в гостиной: они смотрели на самих себя, только совершенно других.
Но это было не какое-то будущее, которое Лиза мельком увидела через пространство и время, это было притворство.
Эви стояла перед зеркалом, одетая в красную толстовку Лизы. Эви надела черный ведьмовской парик, которым пользовалась ее мать на прошлый Хеллоуин, и волосы падали ей на лицо, а голова была накрыта красным капюшоном. Она натянула эластичные черные легинсы Лизы, которые были ей слишком малы, отчего ноги были похожи на сосиски. Эви была босой и выкрасила ногти на ногах голубым лаком с блестками – точно так же, как Лиза.
– Э-э-э, что ты делаешь? – спросила Лиза, заметившая, что на этот странный костюм Эви все-таки надела свой широкий кожаный пояс, а охотничий нож в ножнах был пристегнут к левому бедру.
– Ничего. – Лицо Эви под завесой фальшивых виниловых волос отчаянно покраснело, и она задышала с присвистом.
– Ну хорошо, – сказала Лиза, хотя, конечно, ничего хорошего в этом не было. – Хорошо, – повторила она, стараясь убедить себя, что все в порядке. Совершенно нормально. Мир вокруг нее не сошел с ума. – Сэмми ждет нас на улице, – наконец сказала она и отвернулась. – Ах да, и моя мама очень расстроилась из-за пирога.
– Какого пирога? – спросила Эви, но Лиза попятилась из комнаты и закрыла за собой дверь.
Проходя через кухню, она услышала голос своей матери, разговаривавшей по телефону.
– Да, отказывается соблюдать режим, – говорила она. – Но не только это: он думает, что мы пытаемся отравить его.
Глава 30Фиби12 июня, наши дни
Они ехали домой. Фиби достала свой маленький блокнот и удивленно посмотрела на слова, которые сама только что написала.
Уилла. Джаспер. Зоя. Купер.
Она захлопнула блокнот. Она еще даже не была уверена, что сохранит ребенка, но уже придумывала ему имя. Совершенно полоумная и, в конце концов, не такая уж непохожая на свою мать. Яблочко от яблони недалеко падает. А иногда яблочко такое же дурное – побитое, червивое, усыпанное болячками.
Глубоко внутри Фиби сознавала, чего она боится больше всего. Не отчуждения Сэма, а своего страха оказаться такой же паршивой родительницей, какой была ее мать.
«Мы с тобой – неограненные алмазы».
Фиби вспомнила свой последний разговор с матерью, за два дня до ее смерти.
– Приезжай домой, – умоляла ее мать. – Ты нужна мне. Ты нужна ему.
– Кому? – поинтересовалась Фиби, гадая, с каким еще мошенником сошлась ее мать.
– Твоему Темному Человеку, любимая. Он ждет тебя.
– Ты пьяна, – сказала Фиби. – Позвони мне, когда протрезвеешь… если протрезвеешь.
Потом она повесила трубку и больше уже никогда не слышала голос своей матери. Через два дня ей позвонили из полиции.
Утопление в результате бытового инцидента. Содержание алкоголя 0,35. Одежда вывернута наизнанку.
– Ваша мать часто мыла посуду в ванной? – спросил ее полицейский дознаватель.
– Посуду?
– Вместе с ней в ванне были кастрюли и сковородки. А также ножи и столовые приборы.