– А он не упомянул, что в шарльере можно остаться навсегда?
– Упомянул. Если он и сдерживал свои удары, когда отправлял меня в нокаут, то в разговоре не тормозил. Рассказал дюжину ужасных историй о том, что случилось с его приятелями. Но он знал, что это не остановит меня, а заставит размечтаться о такой жизни по-настоящему. Он излагал правила самой азартной игры в Собрании и понимал, что я не смогу повернуть назад.
– Пейли, должно быть, что-то в тебе разглядел.
– Клянусь всеми мирами, я понятия не имею, что он мог разглядеть. Но с его помощью я получил место на «Любовнице полуночи». Это был мой первый рейс на настоящем частном взломщике шарльеров, а не на каком-нибудь уютном торговом или пассажирском судне, и мне казалось, что я прежде никогда не бывал в космосе. Тяжелые выдались месяцы, пока меня обучали. Почти год я работал на репутацию, прежде чем мне позволили пойти в шарльер, причем с условием, что я буду ходить за Пейли, как его тень. Но этого мне хватило. Едва мы вошли, я понял, что обрел свое призвание. Мне оставалось лишь обучиться этому делу как следует и стать полезным.
– И ты справился?
– Со временем. Я решил, что мне больше нравится быть открывателем, чем оценщиком. Втиснул себе в башку все, что уже было известно о дверях, замках, ловушках и прочем тайном волшебстве обезьян, которые жили до нас. В команде «Любовницы» была замечательная открывательница по имени Ченцель, но она заболела параличом Гриббла – это недуг нервной системы, при котором сильно трясутся руки. У тех, кто занимается взломом шарльеров, это распространенное профессиональное заболевание, просто оценщики обычно не живут достаточно долго, чтобы с ним столкнуться.
Адрана сунула пальцы за воротник блузки и извлекла синюю бархатную коробочку, которую Прозор подарила ей перед расставанием.
– Уверена, кое-что из навыков оценщика ты не утратил. Скажи-ка, что думаешь об этой штучке.
– Это проверка?
– Вовсе нет. Мне эту вещь подарили, и похоже, она редкая, но, признаться, я крайне слабо представляю себе, что это такое. Коробка заперта вот на эту защелку сбоку.
Руки Ласлинга не годились для тонкой работы, но он все же справился с защелкой и заглянул в коробочку. Очень осторожно засунул внутрь два пальца и извлек штуковину звездообразной формы, вроде как стеклянную.
– Это световой росток, – сказал он, слегка нахмурившись. – Но ты и сама бы поняла, открыв футляр. Полагаю, редкая разновидность. Световые ростки и впрямь редкость, их находят все меньше, и нет команды, которая относилась бы к ним иначе как с благосклонностью. – Он улыбнулся. – Что ж, вполне достойный подарок.
– Мне сказали, это что-то другое – нечто под названием «жарь-пламя».
Ласлинг, похоже, собирался что-то произнести, но спохватился. Он повертел росток в пальцах и аккуратно уложил в коробочку.
– Прелестная вещица. И действительно световой росток стоит дорого. Я… не стал бы воротить нос от такого подарка.
– Я и не собираюсь. – Скрывая разочарование изо всех сил, Адрана спрятала коробочку под блузой. – Подарок сделан из добрых побуждений, и это главное. Я заметила, что у тебя не трясутся пальцы. Итак, ты сменил Ченцель на посту?
– Через восемь-девять проникновений в шарльеры я был готов к этому. Ченцель не обиделась – она понимала, что не может продолжать. Отдала мне все свои книги и инструменты, и я усердно трудился, чтобы заменить ее. Постепенно я приобрел репутацию, и когда «Любовница» обанкротилась – не по вине кого-либо из присутствующих, – мне удалось попасть в команду к Верранвеллу.
– Пейли тоже перешел к нему?
– Нет. Он погиб в шарльере под названием Желтый Шут. Вернулся за сундуком с сокровищем атомистов, когда мы были уже на полпути к поверхности. У нас немного сбились ауспиции и поле начало восстанавливаться раньше расчетного срока. Пейли так и не выбрался.
– Жаль.
– Я обязан ему всем. Но в тот день я усвоил еще один урок: рано или поздно шарльеры всегда побеждают. Может, это и величайшая игра, но она изначально нечестная. Вся штука в том, что надо знать, когда прекратить.
Адрана не удержалась и бросила взгляд на ноги Ласлинга:
– Судьба сделала этот выбор за тебя.
– Верно. И если бы не друзья, которых мы потеряли в тот день, у меня не было бы претензий.
– Но твоя жажда… Сначала ты играл в азартные игры и дрался, потом оказалось, что шарльеры круче любой игры. Когда ты узнал, что больше не сможешь забраться в шарльер?..
– Думаешь, жажда должна была вернуться? – Он встретился с Адраной взглядом и покачал головой. – По крайней мере, в этом отношении старина Пейли ошибался. Я мог измениться, и я это сделал. Когда меня вытащили из Мерзейшества, там остались не только ноги. Моя зависимость полностью исчезла и больше не возвращалась. – Он вытер рукой губы и поставил бокал. – С тех пор я почти не притрагиваюсь к выпивке, хотя было бы невежливо отказываться от твоей доброты. Я вполне доволен моей новой ролью. Может, парусный мастер и не такая эффектная профессия, как открыватель или оценщик, но честная команда делит заработок поровну, и мне это нравится.
– Я очень рада, Ласлинг, что ты мой парусный мастер. Жаль только, что это не произошло при более счастливых обстоятельствах. – Она колебалась, чувствуя, что нужно сказать что-то еще. – Ты веришь в меня?
Он пожал плечами, как будто этот вопрос был неуместен:
– Верранвелл назначил одну из вас капитаном, и это все, что мне нужно знать. Я буду помогать тебе и обещаю не говорить лишнего. Не сомневаюсь, ты себя еще покажешь. Твой приятель, Лагганвор, надежный союзник?
– Он опытен, – коротко ответила Адрана.
– Да что вы говорите. – Это произнес сам Лагганвор.
Прислонившись к дверному косяку, он неторопливо стягивал вакуумные перчатки. Его челка низко падала на глаза, напоминая полуопущенный визор.
– Ну, как там, снаружи? Красиво?
– Весьма.
– Мы все иногда немного скучаем по дому, – заметил Ласлинг.
Адрана сделала приглашающий жест:
– Присоединяйся к нам. Я благодарила Ласлинга за успешную работу. С попутным ветром мы прибудем в Тревенца-Рич на день раньше.
Лагганвор подтащил стул и опустился на него с большой осторожностью. Учитывая малое ускорение «Веселой кобылы», вряд ли мужчины нуждались в том, чтобы сидеть, но Адране нравилось принимать гостей так, словно она была хозяйкой салона в Мазариле, а эти двое желали дать отдых усталым ногам после целого дня на скачках.
– Я поговорил с Коссел, когда вернулся на борт, – сказал Лагганвор. – На подметале чисто и никаких телеграфных сообщений с тех пор, как появилась новость об Инсере Сталлисе. В любом случае мы скоро выйдем из зоны досягаемости телеграфа.
– Парусные вспышки?
– Ни одной. Если эскадра за кормой «Мстительницы», то она летит очень дисциплинированно.
– Пока «Мстительница» темна, ее не найдут, – сказала Адрана.
– Приближаясь к порту, она поднимет обычные паруса, – возразил Лагганвор.
– Но не раньше, чем это будет необходимо. Я знаю сестру, она не станет глупо рисковать. – Адрана налила порцию выпивки и вручила стакан Лагганвору. – Покажи Ласлингу свой глаз, Лаг.
– Мой глаз?
– Он его не видел, и я думаю, ему будет интересно. Теперь между нами не должно быть секретов, согласен?
Он глотнул, восхищенно ахнул и поднес бокал к свету. Затем поставил его на стол, откинул челку и вынул глаз.
– Дрон, – объяснил он, когда взгляд Ласлинга заметался между пустой глазницей и натуральным до последней прожилки и оттенка органом. – Получил от Босы Сеннен, чтобы шпионить для нее. У него имеются… определенные возможности.
– Он видит насквозь?
– Не так хорошо, как смотровой камень. Но может путешествовать независимо от меня и летать на разведку. Он способен даже убить, если понадобится.
– Заставь его двигаться, – сказала Адрана.
– Я бы предпочел этого не делать.
– Ласлинг подумает, что это обычный стеклянный глаз.
– Ласлинг ничего не подумает, – сказал парусный мастер с добродушной беспечностью. – Я верю всему, что мне говорят.
Лагганвор протянул свободную руку и расположил ладонью над глазом. Потом поднял, и стеклянный шарик взлетел, словно подвешенный на невидимой нити.
– Чего наш добрый капитан не совсем понимает, – процедил он, – так это того, что все это стоит усилий. Контролируя глаз, я теряю энергию. Вот почему предпочитаю не пользоваться им без острой необходимости. – Он напряг руку, повернул ладонь вертикально и послал глаз прочь.
Возле колыбели щелкуна дрон развернулся и полетел обратно. Лагганвор поймал его двумя пальцами:
– Довольна?
– Спасибо за демонстрацию, – ухмыльнулась Адрана.
Лагганвор вернул глаз на место. Его взгляд был настороженным, как она и ожидала. Он снова взъерошил челку, затем сделал большой глоток из своего бокала.
– Если повезет, Ласлинг, ты больше никогда не увидишь мой глаз иначе как в глазнице.
– И ничуточки не пожалею об этом, мистер Лаг. – Ласлинг неловко улыбнулся, как человек, который ощущает смутное напряжение, но понятия не имеет, что случилось и насколько все серьезно.
Из колыбели донесся шелест. Тазакнакак откинул одеяло и верхними руками обшарил результаты ремонта, которому подверглась его каска. Он ощупывал себя, осторожно огибая границы между живой тканью и быстрым стеклом Вуги. Открылись глаза, маленькие и сонные, как у апатичного бледного кита, которого Адрана видела в общественном аквариуме на Мазариле. Затем раздался звук, похожий на треск детской погремушки. Он ускорялся и усиливался, пока отдельные щелчки не слились друг с другом, породив более сложный ритм.
– Проведу минутку наедине с моим гостем, если позволите, – сказала Адрана. – Не хочу, чтобы он смутился при виде посторонних.
Глава 15
Она вынула щелкуна из колыбели и устроила на освобожденном Лагганвором стуле, подложив подушку, чтобы лицо оказалось на уровне ее глаз.
– Тазакнакак, ты не умер. Я расцениваю это как обнадеживающий знак. Смола прижилась?