угую – посверкивали маленькие и бледные далекие звезды за пределами Собрания, этого уютного островка цивилизации. Неподвижные небесные тела располагались достаточно близко, чтобы их можно было заметить невооруженным глазом, хотя на самом деле между ними и Старым Солнцем пролегали сотни и тысячи световых лет. Дальше простирался Вихрь с его бесчисленными и безликими светилами, которые как будто заняли места в огромном зрительном зале, и эти ближние звезды представали для них актерами на авансцене. Участники труппы носили маски: окрестные солнца – красные или золотые, отдаленные – голубые или перламутровые, хотя Адрана сомневалась, что правильно воспринимает цвета.
– Коссел дала тебе шифровку? – спросил Лагганвор.
– Поздновато спрашиваешь, но да, она дала. Я попросила ее быть краткой.
– Очень разумно. Но ты понимаешь, что им будет очень трудно принять наше сообщение, независимо от того, насколько хорошо мы его отправим?
– Меггери допустила лишь несколько ошибок. Вот, держи. Ты читай, а я буду передавать.
Пальцы Лагганвора сжали лист через слои перчатки.
– На стороне Меггери была удача, а также темные небеса и очень точное позиционирование ее корабля – без сомнения, благодаря Паладину. Мы не можем рассчитывать на такое везение. Нас будут видеть на фоне Собрания, что затруднит распознавание сигнала.
– Эддралдеру необходимы газовые смеси, Лаг. Фура не просила бы, если бы не надеялась прочитать наш ответ.
Они шагали по корпусу корабля, следя за тем, чтобы одна магнитная подошва всегда была соединена с ним. Наконец Собрание оказалось за спиной, а испещренная звездами тьма Пустоши – впереди.
В верхнюю часть телеграфного ящика был встроен гирокомпас, а вокруг расположены кольцом индикаторы, указывающие ориентацию устройства относительно желаемого направления. Если Адрана правильно нацеливала ящик, включалась только центральная зеленая лампочка; в противном случае красные индикаторы в секторах кольца мигали в соответствии с ошибкой наведения. Точность прибора зависела от изначального гироскопического согласования, а оно оставалось в силе, пока два корабля сохраняли неподвижность. Однако в астронавигации такое случалось редко, и уж точно этого не было в данный момент. Тем не менее без робота, чей разум справился бы с потоком вычислений, это было лучшее, на что они могли рассчитывать.
Адрана стояла, держа ящик перед собой за рукояти. Красные индикаторы помогли определить более-менее верное направление: очень осторожно она нашла положение, при котором постоянно горел зеленый сигнал. К счастью, требовалось лишь минимальное усилие, чтобы держать ящик на весу; внутри его имелись дополнительные гироскопы, обеспечивающие стабильность наведения.
– Вроде получилось, – сказал Лагганвор.
В рукояти были вмонтированы рычажки управления, похожие на миниатюрные весла. Адрана воспользовалась одним из них, чтобы открыть заслонку в передней части ящика, обнажив искусную оптику. Она нажала другой и, выдавив световой росток из обоймы, поместила его на подставку в центральной точке. Подпружиненный молоточек опустился и раздавил штуковину, высвободив свет, который хранился у нее внутри. Световые ростки служили недолго, но сияли гораздо ярче любой неоновой трубки или лампы накаливания, поэтому они идеально подходили для коротких телеграфных передач.
Сквозь похожие на жабры щели в боковой части ящика, направленные на оператора, просачивалось колеблющееся сияние, извещая о том, что росток засветился.
– Я готова, – сказала Адрана. – Диктуй.
Глядя на текст, Лагганвор заговорил:
– Открой, закрой, открой, закрой, открой, закрой. Удержи открытым. Удержи закрытым. Открой, закрой, открой, закрой. Удержи закрытым. Открой. Удержи закрытым. Удержи открытым, закрой, открой, закрой, удержи открытым…
Большими пальцами Адрана двигала рычажками, управляющими заслонками. Она ощущала работу механизма, улавливала его слабые подрагивания. Прицельная лампа горела зеленым, однако это не гарантировало, что прибор направлен точно или что на другом корабле кто-нибудь ведет прием.
– …открой, закрой, удержи открытым, закрой, открой, закрой, открой, удержи закрытым, открой, закрой, открой, закрой, открой, закрой. – Лагганвор сделал паузу. – Вот и все. Как думаешь, передала верно?
– Если кто-то и ошибся, то не я.
– Все равно следует повторить.
– Еще два раза, пока действует гироскопическое согласование.
Когда все закончилось, Лагганвор указал на ближайшие снасти, облитые бледным пламенем цвета индиго:
– Видишь призрачный свет? Похоже, погода портится.
– Мы сделали все, что от нас зависело, – ответила Адрана.
Она закрыла телеграфный ящик и опустила его на корпус корабля. Световой росток, судя по сочащемуся через жаберные щели сиянию, еще мерцал, но должен был вскоре погаснуть.
В кончине Страмбли не было ничего хорошего, кроме того, что ее удалось облегчить и ускорить. До чего же странно, подумала Фура, что доктор умело отнял жизнь, да еще и по ее приказу. И все же она была в некотором смысле рада, что его препараты сохранили свою силу, пусть их и применили ради весьма сомнительной цели.
Когда инъекция подействовала, Меррикс и Эддралдер были рядом. Рутер бормотал и ворочался во сне в каюте Фуры, и оставались лишь Сурт и Тиндуф. Они пришли, чтобы попрощаться, и заметно приуныли от того, как странно и удручающе выглядела усопшая.
– В жизни не видела ничего подобного и не хочу увидеть снова, – сказала Сурт после того, как бросила на Страмбли кратчайший взгляд. – И я никогда не подойду ближе чем на миллион лиг к какой-нибудь реликвии призрачников, разве что свихнусь.
– Вряд ли кто-нибудь из нас стал бы с этим спорить, – вздохнула Фура.
– Что нам делать с ней? – спросил Тиндуф, у которого от страха и растерянности на лбу пролегла морщина. – Неправильно возвращать ее в один из миров, когда она… так странно выглядит.
– Вы оба знали ее лучше, чем я, – сказала Фура. – Она оставила какие-нибудь инструкции, как это сделал капитан Верранвелл?
– Она не планировала умереть так рано, – сказал Тиндуф, почесывая уголок глаза. – Ох, Страм… Ну почему ты была так беспечна с этими древними штуковинами?..
– По ее словам, это не результат небрежности, – возразила Сурт. – Она сказала, что нож дернулся в руке, словно наделенный разумом. Как будто хотел поместить в нее частичку себя. Да, в то время мы ей не верили, но теперь я склонна думать по-другому.
– Считаешь, орудия призрачников хотят размножаться? – спросил Тиндуф.
– Я не знаю, Тинни. И сомневаюсь, что мне хочется узнать.
– Что бы с ней ни происходило, мы остановили это, – проговорила Фура с уверенностью, которой на самом деле у нее не было. – Доктор Эддралдер сказал, что процесс превращения в призрачника не сможет идти в неживом организме. Препаратов, которые он ей вколол, хватило бы, чтобы убить несколько лошадей. Она умерла легко и быстро, и теперь все кончено.
– Но ты не знаешь, что теперь с ней делать, – произнесла Сурт.
Фура кротко кивнула:
– Мы не можем просто оставить Страмбли где-нибудь и забыть о том, во что она превратилась. Теперь она отчасти призрачница, и мы обязаны сделать так, чтобы никто не наткнулся на нее случайно и не пострадал. Отправить ее в космос, как мы сделали с капитаном? Что ж, это приемлемое решение – на век или два… Или найти шарльер, который еще долго не будет открыт, и спрятать ее там. Наверное, лучше сжечь те части ее тела, что могут гореть.
– На борту корабля? – спросила потрясенная Сурт.
– Обсудим практические аспекты позже. Сейчас я хочу лишь сказать, что у нас есть обязательства перед нашей подругой, а также перед другими экипажами. Конечно, если бы она оставила инструкции, даже просто о чем-то упомянула мимоходом… – Фура замолчала, желая, чтобы кто-нибудь что-то сказал, пусть даже это будет ложь, придуманная на ходу. – Ну же, подстегните свою память, – уныло прибавила она.
– Если мы где-нибудь оставим Страмбли, – задумчиво проговорил Тиндуф, – то неплохо бы заодно оставить прочее барахло призрачников. Толку от него было немного, и я буду крепче спать, зная, что эта жуть больше не на «Мстительнице».
– Мы с этим разберемся, – сказала Фура, – когда будем уверены, что нам уже не понадобятся острые предметы.
Глава 16
Адрана ждала Лагганвора, вертя в руках голову горгульи и с благоговейной сосредоточенностью наблюдая, как ее глаза и язык то вываливаются, то снова западают. Сколько же этой штуковине лет? Адрана рассудила, что раз предназначение головы связано с черепами, то она моложе; но в остальном предмет оставался загадочным. Какая жалость, что рядом нет Фуры: они бы вместе подивились этой вещице и придумали независимые гипотезы о ее происхождении и роли. До разлуки Адрана не понимала, как хорошо иметь сестру, с которой можно поговорить в подобные минуты досуга; как прекрасно пускать в ход собственное воображение против воображения Фуры. Как прекрасно было, несмотря на все их различия и противоречия, странствовать вместе, а не в одиночку.
– Ты наконец-то узнала, для чего нужна эта уродина? – спросил Лагганвор, входя. – Если да, то, пожалуйста, просвети меня.
– Да, я знаю, что это такое. – Адрана налила порцию крепкого напитка, которым угощала Лагганвора во время предыдущей встречи. – Пей, раз тебе понравилось. Ты не мог бы сесть?
Лагганвор занял свое место. Он снял внешние части вакуумного скафандра, но остался в стеганой поддевке с многочисленными трубками и проводами, которая напоминала вывернутый наизнанку организм с паутиной артерий и петлями кишечника. На ткани темнели пятна пота – и новые, и такие старые, что превратили ткань в настоящую корку.
Он поднес бокал к носу, понюхал:
– Тринспанский бренди? Я еще в тот раз хотел уточнить.
– Почти угадал. Треннигарский.
– Почти угадал. Странно, что ты не поделилась им со мной на «Мстительнице».
– А как бы я смогла? Бутылка была под замком: личный тайник Верранвелла. Этот человек строгих правил, судя по всему, не чурался кое-каких удовольствий – и я сомневаюсь, что «делиться» стояло первым пунктом в его списке задач.