– Надеюсь, у вас их достаточно, – проворчала таможенница. – Вы удивитесь, когда узнаете нынешние цены.
– Это наша проблема, – сказала Адрана.
– Следите за манерами, капитан… – женщина заглянула в удостоверение, – Верранвелл. Это же вы хотели привезти с собой тело?
– Мы, – хмуро ответил Ракамор.
– И где оно?
– На нашем корабле, в ожидании ответов на некоторые вопросы. Этим мы займемся, когда закончим с покупками. Но спасибо за интерес к печальному долгу нашего капитана перед ее дорогим отцом, которого мы все так глубоко уважали.
Таможенница потыкала пальцем в стенку контейнера, стоявшего на магнитной поверхности.
– Такой прочный… и тяжелый для обыкновенного ящика.
– Это хороший ящик, – сказала Адрана.
– Ее отец был не из скряг, – объяснил Ракамор. – Предпочитал надежные контейнеры для багажа.
Женщина провела пальцем по ребру стенки, оценивая ее толщину. Наверное, предположила, что в потайных полостях спрятана контрабанда. Она взглянула на ближайшего коллегу:
– Тендри, подойди-ка…
Внутри что-то мелькнуло. Всего лишь на мгновение проявился гибернационный контейнер щелкуна. Адрана с радостью согласилась бы с тем, что это галлюцинация, но она прекрасно знала: все по-настоящему. Заметила ли таможенница краем глаза? Та обернулась с усугубившимся подозрением на лице, как будто сняла одну маску и надела другую, более гротескную.
– Мне казалось… – начала она.
– Тут пусто, – перебила ее Адрана. – И будет пусто, пока мы не разживемся дорогими вещами. – Она насупилась. – Простите меня за резкий тон – я знаю, что вы просто делаете свою работу. Но я места себе не нахожу, все думаю о последней воле отца, и я хочу поскорее закончить с покупками, чтобы заняться… главным делом.
Другой таможенник, Тендри, подошел к столу:
– Это те, в кого стреляли, Пиллиар?
– Я что-то слышала о команде, которая хочет похоронить своего капитана, и о корабле, который попался эскадре под горячую руку. Но они ли это, я не знаю.
– Это мы, – тяжело вздохнул Ракамор. – И мы очень серьезно пострадали. Потеряли капитана, наш корабль поврежден, и нам нужно запастись всем необходимым для ремонта. Хотя в остальном нам повезло.
Пиллиар с сомнением посмотрела на него:
– Вы называете это везением?
– Да, мэм, если учесть, каково тому кораблю, что сейчас под обстрелом, – сурово ответила Адрана. – Мы видели по пути репортажи – мерцательники тут на каждом шагу. И мне без разницы, какова официальная версия и что говорят банки о росте потребительского доверия. Это же самая настоящая бойня!
– О, вы еще и сторонница пиратов?
Адрана опустила руку в контейнер, подчеркивая, что он пуст.
– Вовсе нет. Мой отец ненавидел грабителей и иже с ними, и уверяю вас, он не испытывал сочувствия ни к Босе Сеннен, ни к дурам, которых она охмурила. Я презираю этих… как бишь их?
– Сестры Несс, – подсказал Ракамор.
– Точно. Да пусть болтаются на виселице, мне наплевать. Но если на нас напали, а мы ни при чем, то я нисколько не удивлюсь, когда выяснится, что тот корабль тоже ни при чем. Скажу прямо: мне жаль его команду, и если ей не суждено добиться справедливости, то уж я-то непременно позабочусь о моей собственной команде, которая стала жертвой произвола.
Коробка мигнула. По телу Адраны пробежала ледяная волна, она почувствовала, как что-то исчезло. Неторопливо вынула руку из ящика и сжала ее в кулак. Пиллиар и Тендри смотрели ей в лицо.
– Мы соблюдаем законы Собрания, капитан Верранвелл, – строго сказала Пиллиар. – Мы не какой-нибудь разгильдяйский форпост или анархический фригольд. Тем не менее…
– Если было совершено преступление, – проговорил Тендри, – и необходимо возместить ущерб…
– Вы свободны, – перебила коллегу Пиллиар. Она вернула на место крышку и даже закрыла ее на защелки. – И я согласна с вами насчет сестер Несс, если уж на то пошло. За исключением одного момента.
– Какого? – спросила Адрана, изо всех сил сдерживая голос.
– Виселица – это слишком хорошо для них. Слишком быстро и гуманно.
Адрана послушно кивнула. Она по-прежнему сжимала кулак и изо всех сил старалась не дрожать.
– Ну, значит, для сестер Несс придумают что-нибудь особенное.
«Мстительница» начала разворот. И это была не методичная процедура, занимающая часы и даже дни, когда аккуратно перемещаются отдельные паруса и траектория полета меняется с учетом ветра, скорости и орбитальной механики. Это был внезапный и яростный вираж, начавшийся с мощного всплеска тяги, направленной под прямым углом к воображаемой линии между центром тяжести корабля и центром рабочей поверхности парусов. Ионные двигатели были слишком слабы для такого маневра: чтобы добиться нужного результата с их помощью, потребовалось бы много времени, а его было в обрез. Можно было пустить в ход ракеты. На корпусе «Мстительницы» было установлено несколько небольших маневровых двигателей, редко применявшихся, но надежных, и еще имелись мощные двигатели катера – и те и другие обеспечили бы толчок нужной силы. Но существовал значительный риск, что противник заметит выхлопы, а это в корне противоречило замыслу. Фура предпочла действовать иначе. В шлюзе левого борта повысили давление, а затем всю дыхаль из него выпустили одной могучей струей. Это было расточительство, но на борту имелся достаточный запас, к тому же медленная смерть от удушья была второстепенной проблемой по сравнению с обстрелом из космоса.
Дыхаль выходила беззвучно и почти невидимо, и это было все, что требовалось «Мстительнице». От маневра на борту возникла сила тяжести, почти такая же, как в тот раз, когда они обогнули поглотитель на пути к Колесу Стриззарди, и с почти такими же последствиями. Фуре пришлось ухватиться за мебель, чтобы не влепиться в переборку, и все, что оказалось не закреплено, – а в таких предметах никогда не бывало недостатка – полетело кувырком.
Затем рывок исчерпал себя, «Мстительница» теперь разворачивалась с постоянной скоростью. Но притяжение к переборке сохранилось: верх и низ сместились на девяносто градусов по сравнению с тем, что ощущалось в обычных условиях, при слабом ускорении, возникающем благодаря парусам и ионным двигателям. Фура знала: это временное явление, привыкать не придется.
– Все по плану, Паладин?
– Так точно, мисс Несс.
Теперь они кружились, как два камня на концах туго натянутой веревки. Одним «камнем» был корпус, другим – на расстоянии многих лиг – паруса. Они весили намного меньше, чем корабль и его содержимое, но все же совокупная масса была немалой, и поэтому паруса оказывали уравновешивающее воздействие, сохраняя нагрузку на снасти, пока их черные поверхности были обращены в сторону от направления, в котором дул невидимый ветер Старого Солнца. Паладину приходилось почти непрестанно регулировать такелаж, чтобы паруса не сносило ветром на корабль – что привело бы к необратимой путанице, – но он миллион раз мысленно отрепетировал последовательность действий и учел возможные отклонения, поэтому не произошло ничего такого, что выходило за рамки его способности к быстрой перенастройке.
Несмотря на силу первого рывка, «Мстительница» вращалась медленно; всего в два раза быстрее минутной стрелки часов. Через полчаса, если не предпринять никаких других действий, корабль восстановит прежнюю ориентацию. Через десять минут появится необходимое прикрытие для гаусс-пушек, и еще в течение десяти минут можно будет вести огонь максимальной интенсивности. Когда станет невозможно учитывать необходимый угол упреждения[4], следующий залп придется отложить на двадцать минут.
На протяжении десяти минут противник не давал «Мстительнице» покоя. Выстрелы рвали внешние края парусов, а иногда попадали ближе к центру; несколько раз снаряд достигал корпуса и рикошетил, не причинив ущерба, зато убедительно напомнив о том, какой вред способно нанести прямое попадание. Но от того, что атака не прекращалась, Фура ощутила прилив бодрости. Если бы на столь позднем этапе ее вдруг пощадили, она бы пала духом, потому что не могла ответить противнику взаимностью.
Это были самые долгие десять минут в ее жизни. Она связалась с Рутером и велела доложить, что видно из обзорной рубки; затем потребовала у Сурт подтверждения, что в системе охлаждения нет свежих утечек. Тиндуф оставил Прозор в главном шлюзе и теперь помогал Паладину, мечась между станциями управления парусами и снимая показания тензометрических датчиков и индикаторов отклонения, так что робот полагался не только на собственные приборы. Эддралдер и Меррикс все еще обыскивали корабль, но центробежная сила, рожденная разворотом, усложняла задачу: все отсеки теперь казались слегка чужими. Когда десять минут истекли и закончилась подготовка орудий, Фура приказала врачу и его дочери вернуться в комнату доброты.
Вот-вот на борту станет очень шумно.
У «Мстительницы» были две батареи гаусс-пушек на левом и правом бортах, и хотя обе могли стрелять одновременно, в нынешней ситуации это было нежелательно из-за ограничений прицеливания. Предпочтительней было бы отстреляться одной батареей, а через двадцать минут, развернув корпус вокруг продольной оси, пустить в ход вторую, и так чередовать, пока «Мстительница» способна вести огонь. Это позволяло переключать контур охлаждения с борта на борт, а не обслуживать обе батареи разом, тем самым увеличив эффективность огня «Мстительницы».
– Мисс Арафура? – обратился Паладин.
– Да?
– Мы на позиции. Считаю целесообразным получить от вас окончательную команду, на случай если возникли какие-то сомнения.
– В нас по-прежнему стреляют?
– Совершенно верно.
– Тогда у меня нет никаких сомнений. Разорви их, Паладин. Бей наугад, пока во что-нибудь не попадешь. Затем переходи на сосредоточенный огонь, и пусть наша цель издохнет. – Фура сделала паузу и добавила, согнув свою четырехпалую металлическую руку: – Я жажду крови.
– В таком случае постараюсь ее обеспечить.