– Будь осторожен, Бриска.
Он ободряюще улыбнулся и тихо сказал:
– Иного у меня и в мыслях не было. Слишком многое поставлено на карту.
Щелкунский ящик и прочий багаж засунули под столик. Адрана смотрела вслед Ракамору, который уходил, огибая пруд. Когда он поравнялся с увитой виноградом статуей, у капитана Несс возникло подозрение, что та шевельнулась, среагировав на его присутствие. Наверное, дело в игре света и тени, периодически создаваемой окнами Тревенца-Рич, предположила Адрана.
– Кости болят, – сказала Меггери.
– У меня тоже. Да оно и понятно: не так много времени прошло с тех пор, как я была на Малграсене… А еще мы посетили несколько шарльеров с поглотителями в центре. Когда ты в последний раз побывала на каком-нибудь мире?
– Год назад. – Меггери призадумалась. – Нет, скорее два. Два года мы болтались в невесомости и лишь изредка удирали из-под обстрела.
– Все равно ты хорошо приспосабливаешься.
Обе принимали в пути средства для укрепления костей и мышц, а также препараты, помогающие держать в норме внутреннее ухо, но все это давало побочные эффекты, включая боль, о которой сейчас сообщила Меггери.
– Возможно, когда-нибудь каждый из нас обретет дом и больше не нужно будет страдать и приспосабливаться.
– Твой день уже близок?
– Ближе, чем когда покинула Мазариль. Но все равно далеко. Нам еще многое предстоит сделать, Меггери.
Меггери посмотрела на ворота, за которыми исчез Ракамор:
– Я хотела убить его, когда он рассказал о себе правду.
Адрана криво улыбнулась:
– Сомневаюсь, что такое желание возникло только у тебя.
– Я просто подумала, что тебе следует знать.
Легкий ветерок шевельнул крошки на столике. Адрана стряхнула их – пусть съедят воробьи.
– Что же тебе помешало?
– Я не говорю, что собиралась это сделать, – просто была такая мысль. Но потом он заговорил о брате, и я как будто почувствовала его боль. – Меггери почесала свою татуировку. – Я ему поверила. Это глупо?
– Если так, то я такая же дура. Я тоже решила ему поверить, хоть и знаю, что он лжет как дышит. Но мне хочется верить в его искренность. И если бы я не знала его брата…
– Он тебе нравился?
– Пол Ракамор? Он меня восхищал. Я бы не сказала, что он был привлекателен в том смысле, на который ты, возможно, намекаешь. Он был очень тщеславен, очень самодоволен, очень уверен в своем пусть незначительном, но все же превосходстве над нами. Но еще он был храбрым, честным и талантливым капитаном, и я думаю, что пистоли для него были просто средством достижения цели. Он пользовался деньгами, чтобы облегчить свои интеллектуальные изыскания.
– Ему, как и тебе, нравилось докапываться до сути вещей?
– Возможно, что-то мне передалось, Меггери. И сестре тоже. И вот итог: мы сидим тут вдвоем, запихнув под стол инопланетянина, и даже не представляем себе, какие проблемы навлекли на свою голову, притащив его в этот мир.
Меггери откусила от красивой булочки:
– Не знаю, какие ответы ты надеешься от него получить.
– Неужели тебе ни капельки не любопытно?
– Очень даже любопытно, как я выберусь из этой передряги и чем мне аукнется соучастие в твоих темных делишках. – Меггери улыбнулась, как будто просила прощения за эти слова, пусть они и были неприукрашенной правдой. – Мне любопытно, останусь ли я с этой командой или найду другую. Любопытно, не ждет ли меня в каком-нибудь шарльере удача – я бы хотела узнать, что чувствует разумник, которого корабль уносит в светлое будущее. Любопытно, какие еще существуют шарльеры и что в них может быть спрятано. Ну что, тебя удовлетворит такое любопытство?
– Не сомневаюсь, оно свойственно большинству разумников.
– Но не тебе. Не Адране… – Она замолчала, не произнеся фамилию Несс.
Хотя поблизости от их столика никто не подслушивал, услужливый ветерок мог далеко унести единственное слово.
– Я была такой же, – призналась Адрана. – Пока не встретила Ракамора, который пробудил во мне иную разновидность любознательности. Ну да, какие-то ее зачатки существовали и раньше. В детстве мы часто посещали Исторический музей. Как зачарованные рассматривали панораму Тринадцати Заселений и огромные промежутки тьмы между ними.
– У меня на родине не было Исторического музея.
– Я думала, они есть на большинстве миров.
– Наверное, ты воображала себе красивые миры. Но я тоже видела эти картинки и изучала Заселения. – Меггери покормила ближайшего воробья. – Вопреки слухам, ионные мастера не такие уж и неучи.
– Мне это и в голову не приходило. Ты когда-нибудь задумывалась, почему существуют промежутки тьмы? Спрашивала себя, будут ли другие Заселения после нашего?
– Главное, чтобы этого Заселения хватило. Чтобы я успела и пожить, и помереть. Зачем терять сон из-за других? Я вся в шрамах, насчет детишек можно не беспокоиться. И конечно, Заселения продолжатся. Что в нашем такого особенного, чтобы считать его последним?
– Интервалы увеличиваются, – объяснила Адрана тихим голосом прилежной ученицы. – Ракамор знал об этом. Какое бы событие ни инициировало каждое новое Заселение, это происходит все реже. Так что вполне возможно, что однажды воцарится пустота. Однако это еще не все. Боса…
Адрана замолчала, потом продолжила тише:
– Она нашла результаты чьих-то давних поисков, указывающие на нечто весьма странное. Все известные Заселения разделены промежутками времени, которые в точности кратны двадцати двум тысячам лет. В смысле, настолько точно, насколько это возможно определить, если учесть, какими туманными обычно бывают начало и конец любого Заселения. Но закономерность – не иллюзия. В Заселениях нарушена регулярность. Как будто их должно быть намного больше, с промежутками ровно двадцать две тысячи лет, но по какой-то причине львиная доля этих гипотетических Заселений так и не укоренилась. Это как если бы садовник посадил длинный ряд цветов, но зацвел бы только каждый тридцать третий. Цветы, которые зацвели, – это Тринадцать Заселений. Но есть еще четыреста сорок, которые увяли сразу.
Меггери в недоумении помешивала остатки кофе.
– Тебя волнует то, чего не случилось?
– Эти Теневые Заселения хранят в себе мрачную тайну, Меггери. Если мы хотим узнать, почему известные Заселения становились все более редкими, почему их разделяли растущие интервалы, то нужно понять механизм, лежащий в основе всех Заселений, включая те, которые не состоялись.
Меггери легонько пнула контейнер:
– И ты думаешь, он даст тебе ответ?
– Возможно, у него нет ответов на все вопросы. Может статься, их нет ни у кого. Я думаю, можно сформулировать один вопрос, насчет несостоявшихся Заселений, и другой, насчет завершения тех тринадцати, о которых мы знаем, и ответы могут быть разными. Возможно, не существует ответов, которые бы все объяснили к общему удовлетворению. В любом случае он должен знать больше, чем все мы, – и его знания могут послужить отправной точкой.
Меггери закрутила головой, как будто что-то искала. Ее подозрительный взгляд скользнул по чайному домику, парку, городу, миру-веретену – и как будто открыл другие миры вместе с безумным великолепием Собрания.
– Ты хочешь сделать так, чтобы это Заселение не закончилось?
– То, что у нас есть, несовершенно, Меггери. Наш островок цивилизации местами убог, местами несправедлив. Наша жизнь в значительной степени построена на фундаменте жадности и неравенства. Но все это можно спасти – и, что не менее важно, у нас нет ничего другого. В этом есть своя прелесть. Существуют прекрасные миры, их больше, чем мы с тобой могли бы увидеть за всю жизнь. Существуют красивые города и сказочные руины. Для приключений существуют шарльеры, для уюта – чайные домики с кофе и пирожными, и я не вижу смысла ставить одно выше другого. Я хочу, чтобы в моей жизни было все: и приключения, и уют. Мне нравится иметь дело с людьми вроде Ласлинга, которые видели и сами совершали ужасные и отчаянные поступки и могут рассказывать о них с юмором. С такими мужчинами, как Ракамор, и такими женщинами, как ты, ионный инженер в экипаже, заслуживающем гораздо лучшей доли. Но мне хотелось бы встречать на жизненном пути и таких людей, как мой отец, который допустил множество ошибок, но тем не менее был добрым человеком. Как мама – она никогда не мечтала увидеть другие миры, но зато любила музыку, танцы и холодные вечера, когда так приятно задернуть шторы и согреться в уютной комнате.
– Ты хочешь слишком многого.
– Да, и не собираюсь оправдываться. Самое главное – я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы это Заселение не закончилось раньше срока. А через десять лет может наступить конец или через тысячу, мне без разницы – и то и другое плохо.
– Предки наверняка думали так же.
Адрана грустно кивнула:
– Не только в нашем Заселении, но и в более ранних. Наверняка всегда находились люди, которые понимали, что цивилизация – это не вечно. Они принимали меры. Но, как свидетельствуют исторические хроники, этих мер оказалось недостаточно.
– Тогда молись, – сказала Меггери, – чтобы эти самые меры не оказались тем, что их в конце концов и погубило.
Глава 24
У Фуры было около получаса до прибытия вражеских катеров. Они летели к «Мстительнице» быстро, выжимая максимум из реактивных двигателей и не пытаясь маскироваться.
Она как могла подготовила пушки, а Тиндуф и Паладин в меру сил привели в порядок паруса. «Мстительница» поймала ветер и заковыляла прочь, как будто все еще поддавалась управлению. Фура подумывала о том, чтобы прикинуться убитой, позволить кораблю дрейфовать, как обезлюдевшему остову, и даже выпустить немного дыхали из шлюзов для пущего эффекта. Но интуиция подсказала, что противник наверняка ждет подобной хитрости и вряд ли позволит себя обмануть. Лучше показать ему нечто похожее на правду. Настоящая попытка к бегству усыпит его бдительность, заставив поверить в другую ложь.
Рутер выбрался из обзорной рубки, и пока Тиндуф ухаживал за парусами и двигателями, Фура с парнишкой ме