Световой росток!
Она держала его при себе все это время, даже после того, как поняла, что подарок не столь уж редкая и ценная вещь. Но для того, чтобы достать из-под блузки футляр на цепочке, потребовались такие усилия, как будто Адране пришлось спуститься в самое глубокое и темное хранилище шарльера. Заставить собственную руку выполнить одно простое действие было не легче, чем погрузить ее в камень. Прежде чем пальцы сомкнулись вокруг бархатной коробочки, Адране показалось, что она перегнулась через край колодца и каким-то гротескным, бредовым образом удлинила руку, чтобы дотянуться до реликвии, упавшей на самое дно.
Она вытащила коробочку и повернула защелку большим пальцем, не заботясь о сохранности изящного механизма. Затем нащупала росток, штуковину с твердыми краями. И это все, на что ее хватило, – теперь она могла лишь валяться на полу в полном изнеможении. Конечно, достаточно и этого единственного успеха. Ну разве можно требовать от нее чего-то еще? Отыскать в себе силы, чтобы сломать росток? Нет, о таком и помыслить невозможно…
И все же Адрана это сделала.
Твердая оболочка лопнула в ее пальцах, содержимое превратилось в шарик пульсирующей энергии, который разгорался все ярче. Она выпустила его из пальцев, отодвинулась. Желтый свет усиливался. Адрана знала, на что способен росток внутри шарльера: он заполнит светом помещение размером с бальный зал. Но «Бар Квелла» был намного меньше, и от тесноты свет сделался сильнее и злее.
Но такого интенсивного света Адране еще никогда не случалось видеть, и его яркость продолжала нарастать. Адрана прищурилась, и этого оказалось недостаточно. Она зажмурилась, но и сквозь испещренные кровеносными сосудами веки продолжала видеть формы и цвета.
Это все-таки не обычный световой росток.
«Жарь-пламя», – вспомнила Адрана.
Квиндар пронзительно завопил. Если с вибрациями он как-то справлялся, то световой росток лишил его остатков выдержки. Он судорожно дергал головой, словно к его телу прижали высоковольтный кабель, и закрывал искусственные глаза руками, но сквозь кисти проникало слишком много света.
Квиндар рухнул на пол и забился в конвульсиях. Базлер и Гремли уже лежали. Мозаичники были то ли оглушены, то ли мертвы, то ли находились в промежуточном состоянии. Но Тазакнакак не мог бесконечно производить звук, а световой росток не мог сиять долго. Адрана подошла к Квиндару и наступила на шею.
– Тебе не следовало меня обманывать, – произнесла она тихим, бесстрастным голосом, как будто оглашала судебный приговор. – Тебе не следовало причинять вред моим друзьям и отнимать у меня щелкуна.
Она надавила ботинком.
– Оставь его, – прохрипел голос. – Оставь его и уходи, пока не прибыло подкрепление.
Ракамор был еще жив. Адрана подошла, опустилась на колени и коснулась его щеки. Все, что попадало в поле ее зрения, выглядело ослепительно белым, как передержанная фотография. Она не знала, как долго еще вытерпит этот болезненный свет.
– Гремли прекратила. Я сломаю ее машину. С тобой все будет в порядке.
– Нет… – его голос перешел в свист. – Что-то… лопнуло… в голове.
– Ты поправишься, Бриска.
– Нет, – повторил он. – Она… сделала что-то со мной… и это нельзя исправить. Я не могу пошевелиться, Адрана. Я едва дышу. – Он замолчал и, черпая из какого-то глубинного запаса волю, улыбнулся. – Мне крышка. Но не тебе. Сделай три вещи.
– Три, – повторила она, улыбаясь такой точности, хотя его выдержка и чувство собственного достоинства заставляли ее сердце обливаться кровью.
– Возьми у Базлера нож – может, я успею им воспользоваться. Сюда придут другие мозаичники, а эти рано или поздно очухаются. Возьми нож себе и прихвати щелкуна. Второе… – Он замолчал, с хрипом перевел дыхание. – Найди другой выход отсюда. Должен быть запасной выход. Он всегда есть.
– Как мне его найти?
– И третье… У Базлера… забери… – Он облизнул губы, прерывисто вздохнул и в последний раз встретился с Адраной взглядом. – Забери…
– Что забрать?
– Камень…
Это было последнее, что сорвалось с его губ.
Бриска Ракамор был мертв.
Адрана медленно поворачивалась, оказывая давление на смотровой камень, – такое, чтобы взгляд проникал в земляные стены подвального помещения, не слишком глубоко, но и не слишком мелко.
Ракамор оказался прав. Какого бы мнения Адрана ни была о Хаспере Квелле – или, если уж на то пошло, о его преемнике, – любой из них наверняка позаботился бы о том, чтобы иметь запасной выход, кроме лестницы, которая вела на улицу. Более чем вероятно, что запасных путей минимум два: один утилитарный, всем известный, из здания наверху – лифт или гидравлическая платформа, чтобы перемещать бочонки и кухонный скарб, а иногда и трупы, а другой потайной – путь отхода, который может вести в соседнее здание. Мозаичники стерегут первый, но о втором им знать необязательно. Все зависит от того, насколько Видин Квиндар доверял им. Если питал хоть малейшее подозрение, что уговор с этими существами не стоит выеденного яйца, то запросто мог кое-что скрыть.
Так рассудила Адрана, и пусть ее гипотеза основывалась лишь на поверхностном знании полукриминального мира, ничем иным она не располагала. Она усилием воли уняла дрожь в пальцах, державших смотровой камень, и заставила себя сосредоточиться, как будто ей предстояло всего лишь приятное развлечение, разгадка головоломки, чтобы скоротать вечерок.
И она нашла то, что искала. Дымчатые очертания, пустоту за одной из стен, начало низкого и узкого коридора, уходящего горизонтально от подвала. Стоило ослабить давление на смотровой камень, как снова появилась стена – без двери, без люка, без малейшего намека на тайник. Зато имелись облицовочные панели, и размеры одной из них соответствовали входу в невидимый коридор.
Адрана положила смотровой камень в карман и перенесла Тазакнакака к панели. Та безупречно соседствовала с другими, со всех сторон не было шва, в который можно было бы просунуть пальцы. Но если Квелл намеревался когда-нибудь воспользоваться этим путем для побега, он не мог не учитывать, что некогда будет искать инструменты или ключи.
Адрана посадила щелкуна на пол и обеими руками нажала на панель. Сначала не почувствовала никакого движения, но затем раздался щелчок. Панель неохотно сдвинулась внутрь, затем во что-то уперлась и скользнула вправо. Впереди была черная пустота, и только холодный, влажный сквозняк позволял судить о глубине туннеля. Адрана взяла пришельца на руки, шагнула в проем и снова опустила Тазакнакака на пол. На панели сзади виднелась пара ручек, позволяющих вернуть ее на место.
Хотя жарь-пламя еще горело, проку от него уже не было. Оно обладало тем же свойством, что и обычные световые ростки: после активации их нельзя было перемещать. Закрыв панель, Адрана очутилась в кромешной темноте. Смотровой камень тоже стал бесполезен, так как для формирования понятного изображения требовалось контрастное освещение.
Адрана нащупала пришельца, подняла и прижала к груди.
– Тазакнакак, – сказала она властно, – я знаю, что ты устал, но сейчас ты должен стать моими глазами. От этого зависит наша жизнь. Веди меня по туннелю.
– Я изнурен, мне необходим отдых…
Адрана сердито встряхнула его:
– Тазакнакак!
– Я… бессилен…
– Ты говоришь, а значит, можешь генерировать звукообразы. Гляди в туннель и указывай, куда мне идти.
– Я постараюсь…
В ее грудной клетке все завертелось, возникло давление на глазные яблоки изнутри.
– Поверните меня… лицом к… Да-да, вот так. Идите.
– Куда?
– Прямо вперед. Если возникнет препятствие, я дам знать. Идите же! Пол довольно ровный и чистый. Даже у столь плохо сложенного двуногого, как вы, не будет проблем.
– Учти, я ничего не вижу. Даже собственный нос.
– Идите вперед, капитан Несс. Советую не медлить.
Прижимая руку к груди, а в другой держа оружие на изготовку, Инсер Сталлис изобразил нечто вроде издевательского реверанса.
– Наверное, надо сказать «наконец-то мы встретились», или «очевидно, моя репутация опережает меня», или нечто столь же нелепо мелодраматичное. Ну разве это не прискорбно? Жизнь то и дело ставит нас в подобные ситуации, а сказать нечего, кроме жутких банальностей.
– А я так надеялась, что ты летел на одном из кораблей, которые удалось взорвать.
– О нет, капитан Несс! Я просто не могу поверить, что вы действительно так думаете.
– Уж поверь.
– Но как бы вы тогда реализовали свои фантазии? Вы же сами говорили, что хотите сделать со мной нечто крайне скверное. – Он поманил ее рукой. – Ну, теперь у вас есть шанс, так приступайте!
Фура опустила взгляд на свою изувеченную руку. Манжета, соединявшая скафандр с протезом, оставалась герметичной, иначе капитан Несс уже потеряла бы сознание. Рука была холодной и бесчувственной, как будто побывала в плотном облаке анестезирующего газа. Не было той боли, которую Фура испытала из-за потери пальца.
– Что-нибудь придумаю.
– Должен признать, сопротивлялись вы блестяще. Мы понесли серьезные потери. Прекрасные корабли, хорошие экипажи. И вы, капитан, так энергично защищались до последней возможности! – Он восхищенно поднял большой палец. – Превосходная тактика – не пускать пушки в ход, пока враг не окажется рядом. Хе-хе! Этому приему будут учить в летных школах. Но увы, вам лишь удалось отсрочить неизбежный конец. Мне известно, что это уникальный корабль с некоторыми уникальными возможностями, но он у вас всего лишь один, и даже самый лучший боец должен знать, что бывает, когда у противника перевес в числе, вооружении и позиции. – Сталлис сжал кулак. – Ну что ж, игра сыграна. С этой скорлупкой мы разобрались, а скоро мои люди доберутся до твоей сестры и ее отважной шайки. Но ты этого не увидишь.
– Твои люди? Я перебила твоих людей.
Он щелкнул пальцами:
– Да, ужасная история со шлюзом! Сразу погибли трое, а потом и другим бедолагам не повезло.
– Не будь ты слизняком, Инсер, пошел бы с первой группой.