Это был вечер пятницы. Поэтому, когда два ее работника пришли в кухню, как они теперь часто делали, они были одеты в лучшую воскресную одежду.
— Собрались куда-то? — удивленно спросила Белла.
Они смутились и заулыбались, а Джо ответил:
— Мы собирались идти в Тиволи. Мы слышали, что там в программе есть интересные номера и что в пятницу вечером туда можно попасть на галерку за три пенни.
— Неужели? — бросила Белла. — И когда эта мысль пришла вам в голову?
Мужчины обменялись взглядами. А потом Джо качнул головой в сторону Прыщавого:
— Это все Прыщавый. Он сказал, что хочет послушать музыку. Он когда-то часто туда ходил, да, Прыщавый?
Прыщавый кивнул, не поднимая головы.
— Ну-ну! — сказала Белла. — Это лучше, чем шляться по барам, это уж точно.
— Ой… Не знаю, слышали ли вы, но старый Фрэнки, наш сосед, умер сегодня после полудня. Говорят, что у него был сердечный приступ.
Белла, пытавшаяся поставить чайник на полку внутри очага, выпрямилась.
— Ты говоришь, что он умер сегодня после полудня? Ну- ну. Теперь молодой Фрэнки станет хозяином. Он много лет усиленно работал на этого старого скареду. О, как Хэм ненавидел этого человека! — Она рассмеялась. — Интересно, встретились ли они теперь там, куда ушли? Задолго до того, как я здесь обосновалась, между ними что-то произошло. В этом доме я упомянула его имя только один раз. Однажды вечером — я помню все, будто это было вчера, — он стоял там, где стоишь ты, Джо. Я убирала со стола вон там, — она указала большим пальцем на стол, — и смеясь сказала: «Сегодня мистер Фрэнсис из соседнего дома предложил мне работу. Он сказал, что я могу прийти и поработать для…» Ну, договорить мне не удалось, потому что… потому что он начал кричать на меня так… ну, я не знаю, как объяснить… И он протянул руку и начать тыкать в мою сторону пальцем и буквально рычал на меня: «Не смей снова говорить об… этом человеке в моем доме; я не потреплю этого…»
Она не закончила свой рассказ, потому что увидела, как оба мужчины удивленно смотрят через ее плечо туда, где в кресле сидела Рини. Она быстро оглянулась и то, что она увидела, удивило и ее. Девушка застыла и вытянулась, как шомпол. Тело Рини являло собой идеально прямую линию, перпендикулярную переднему краю кресла. От головы до ног она была как неживая, а ее руки были подняты, будто она отталкивала кого-то от себя.
Они все кинулись к ней. Мужчины схватили ее за руки, а Белла хлопала ее по щекам, приговаривая:
— Очнись, девочка, очнись.
Затем середина ее тела — от плеч до бедер — начала раскачиваться вперед-назад, вперед-назад.
— У нее припадок, — прошептал Прыщавый.
— Замолкни! — бросила Белла сквозь зубы.
Неожиданно они увидели, как все тело Рини обмякло и скрючилось в кресле. Голова девушки была повернута в сторону, а ее рука поднялась и частично закрыла лицо, будто защищая его от удара.
— Все хорошо. Все хорошо, милая. — Голос Беллы был успокаивающим. — Ты среди друзей. Тебе нечего бояться. Ну же, не отключайся. Очнись. Давай, возвращайся оттуда, где ты сейчас.
Словно подчиняясь приказу, Рини медленно открыла глаза. Белла никогда до этого не видела выражения такого ужаса на лице у кого бы то ни было. Она снова похлопала Рини по щекам, говоря:
— Все хорошо, девочка, все хорошо. Ты среди друзей. Я уже сказала тебе, что здесь тебе нечего бояться. Давай, приходи в себя.
Белла выпрямилась и, указав на буфет, сказала Джо:
— Там, в глубине, есть бутылка. В ней осталось немного джина. Налей капельку.
Рини не захлебнулась спиртным, как можно было ожидать. Она сделала хороший глоток, затем откинулась на спинку кресла и снова закрыла глаза.
Все трое отошли в сторону, и Прыщавый сказал:
— Интересно, чем это вызвано? А ведь всего минуту назад она смотрела на вас, по крайней мере, на вашу спину, и на то, как вы указывали пальцем на Джо, рассказывая о том, как старик Хэм распекал вас. — Прыщавый кивнул. — Забавно, но почти сразу же после того, как вы это рассказали, она вдруг оцепенела. Это было так неожиданно. Я даже не успел ничего вам сказать.
— Вот как, — скупо обронила Белла. — Что же такого я могла сказать, что вызвало такой приступ? Я только произнесла: «Не смей снова говорить об этом человеке в моем…» Ну, я даже и не закончила, ведь так?
Теперь заговорил Джо, который тихо повторил:
— «Не смей говорить». Возможно, именно это.
— Возможно — что? — требовательно спросила Белла. — Давай, скажи мне, что ты думаешь об этом.
— Ну, — Джо переминался с ноги на ногу, — на самом деле я не могу объяснить, но вы говорили так, словно отдавали кому-то приказ, как обычно делал старик Хэм. Ведь он, насколько я знаю, когда-то служил в армии, ну, в молодости. А вы сказали: «Не смей говорить!» Ну вот… Но она и не говорит, ведь так? Я хочу сказать, что она делает усилие, чтобы сказать хоть слово. Понимаете, что я имею в виду?
Да, Белла понимала, что он имеет в виду. Она нащупала спинку стула, развернула его и села так, чтобы видеть скорчившееся тело девушки, или женщины, или кто там она такая, и тихо повторила:
— Не смей говорить. — Потом, глядя на Джо, добавила: — Ты думаешь, что кто-то когда-то сказал ей это?
— Я бы не удивился, Белла, если так и было, потому что… ну вспомните, как она сделала рукой. Она подняла ее, будто закрывала лицо.
На мгновение наступила тишина, которую прервал Прыщавый, сказав:
— Ну, что бы с ней ни случилось, она, наверное, в результате получила сильный удар по голове. Возможно, именно это слегка свернуло ей мозги. А вы что скажете, Белла?
— Я не знаю, что и сказать, Прыщавый. Это абсолютная правда. Я не знаю, что сказать. Я теперь в еще большем замешательстве, чем раньше, относительно того, кто она и откуда пришла.
— Полагаю, Белла, сейчас ей лучше лечь, — сказал Джо. — Мы должны помочь ей спуститься вниз. В ее нынешнем состоянии она не сможет удержаться на ногах.
— Ты прав, Джо, не сможет. — Она поднялась со стула, наклонилась над Рини и сказала: — Давай, девочка. Мы хотим помочь тебе добраться до кровати.
Рини открыла глаза. Выражение ужаса исчезло из них, но вместо него появилась такая тоска, что все трое были потрясены, а когда она хотела заговорить, Белла остановила ее, сказав:
— Не пытайся говорить, девочка. Хорошенько выспись ночью, и утром почувствуешь себя лучше.
Ребята помогли ей дойти до лестницы, но там они поняли, что не смогут спуститься с ней вниз, стоя по обе стороны от нее. Не говоря больше ни слова, Джо поднял ее на руки и осторожно спустился вниз по каменным ступеням в преображенный подвал, где сбоку от камина лежал новый матрас с аккуратно сложенным на нем одеялом. По другую сторону от камина стоял наполовину полный мешок с углем, а перед ним — ящик без крышки, в котором лежали несколько больших кусков угля. Рядом с мешком стояло ведро, накрытое ящиком из-под фруктов.
После того как Джо опустил ее на матрас, Белла схватила подушку со старого плетеного кресла и положила под голову Рини. Прежде чем укрыть ее одеялом, она сняла с нее стоптанные туфли, бормоча про себя, пока делала это:
— Я отнесу их завтра молодому Фрэнки. Он починит их за час. Верх еще крепкий, но только гляньте на подошвы — они стерты до дыр, да и от каблуков почти ничего не осталось. В любом случае, — она выпрямилась, — ей сейчас станет получше. Я присмотрю за ней. Большое спасибо за помощь. А теперь идите на свое представление.
На это Прыщавый сказал:
— Я уже не хочу туда, Белла, и никто не знает… — Он повернулся и, глядя на Джо, спросил: — А ты? Я имею в виду, что может возникнуть необходимость отправить кого-нибудь за доктором или за чем-нибудь нужным.
— Да, ты прав, — отозвался Джо. — Да ты прав, Прыщавый.
Фигура на постели беспокойно пошевелилась, и Белла начала выталкивать парней, приговаривая:
— Вам понятно? Она уже все прекрасно слышит. Она не хочет видеть никаких мужчин, совсем никаких. О, как бы мне хотелось узнать причину всего этого! Ну все, уходите отсюда.
— Мы подумаем над этим, — сказал Джо. — Но прежде чем мы уйдем, я лучше посильнее разожгу огонь. — Он взял лежавшие возле камина старые щипцы и один за другим переложил округлые куски угля из коробки в затухающий огонь, заполняя всю решетку. Затем он наполнил коробку углем из мешка и отряхнул руки одна о другую, заключив: — Вот так, Белла.
Когда оба мужчины поднялись по лестнице, Белла, опустившись на колени возле матраса, сунула руку под одеяло и нашла руку Рини. Нежно поглаживая ее, она спросила:
— Как ты теперь себя чувствуешь, девочка?
Девушка отвернулась от нее, а когда через мгновение Белла осторожно повернула ее лицом к себе, то увидела, что Рини молча плачет — по ее лицу текли слезы. Она пробормотала:
— О, моя девочка! Не надо! — Белла порылась в своем кармане, проверяя нет ли там платка, и. не найдя его, вы-терла слезы Рини уголком своего фартука, а потом ласково сказала: — Ничего не бойся, моя милая. Здесь никто тебя не обидит. Те два парня, которые только что ушли, не допустят этого. И не надо никуда ходить, разве только во двор, это меня вполне устраивает. Я не собираюсь на тебя давить, девочка. Ну же! Не надо так расстраиваться.
Рини хватала воздух ртом, широко его открывая, а потом, заикаясь, выдавила из себя одно слово:
— Простите.
— О, девочка, тебе не за что извиняться. У тебя было что-то вроде… — Она замолчала. Как ей назвать это? Не ночной кошмар… да и на припадок это не очень похоже. — Что-то вроде небольшого приступа.
Рини ухватилась за ее пухленькую руку, а Белла положила свою ладонь сверху и, похлопывая, приговаривала:
— Когда я еще была девушкой, у меня часто случались приступы. Я никогда не рассказывала тебе, как я сюда попала? Знаешь, в этой жизни у каждого своя беда. Очень мало людей обходятся без горестей, а со мной беда случилась очень рано. Бог мой, уж это точно! — Она замолчала, говоря себе, что продолжать не стоит.