И пока она танцевала, он спустился со своего трона и встал неподалёку, чтобы понаблюдать за ней с более близкого расстояния и также в надеже на то, что её белоснежное платье вдруг коснётся его в серебристом порыве, ведь он не мог позволить себе упустить ни единого шанса на соприкосновение с нею. И вот он заметил одного младшего офицера, который быстро приблизился к ней и что-то проговорил тихим голосом. Она сильно побледнела, затем, собравшись с силами, улыбнулась слабо, пробормотала какие-то извинения своему партнёру и поспешила прочь. Следуя некоему инстинкту и не заботясь о том, что могут подумать другие, Махарадж последовал за ней. Он обладал мягкой поступью пантеры или кота, так что его преследования никто не заметил. Она вышла из танцевального павильона и прошла длинный, украшенный гирляндами цветов коридор, который соединял его с домом, младший офицер шёл с ней, и вместе они вошли в обеденную миссис Эннсли. Там, за полуубранным обеденным столом, уставившись перед собою в каком-то оцепенении, сидел капитан ле Марше с одной пустой бутылкой бренди перед собой и со второй, уже наполовину выпитой. Махарадж замер за дверью – его так никто и не заметил.
Миссис ле Марше приблизилась к столу и положила свою маленькую ручку в белой перчатке на плечо мужа.
– Ричард! – проговорила она дрожащим голосом. – Ричард, не смотри так. Давай пойдём наверх или куда-нибудь.
Она замолчала, и младший офицер, несколько растерянный, попытался помочь. Он положил свою твёрдую, молодую руку на недостойный мешок перед собой и весело сказал: – Хелло! Капитан! Вставайте! Нельзя тут спать, будут накрывать к ужину! Вставай, дружище!
Мешок пошевелился и поднялся. Красное лицо показалось над помятой вечерней рубашкой; два налитых кровью глаза медленно распахнулись, и в этом индивидууме проглянул офицер и джентльмен, угрожающе зашевеливший руками.
– Ричард! – снова зашептала его жена. – Идём наверх! Ты не в себе, ты знаешь. Просто пойдём наверх, и ты ляжешь в постель. Ричард, идём же!
Он тупо поглядел на неё и рассмеялся. Она умоляюще коснулась его плеча:
– Ричард! Не позволяй Эннсли видеть тебя таким!
Неожиданно выругавшись, он встрепенулся всем телом, сложив огромный кулак, и ударил свою жену прямо в лицо – чудовищный удар поверг её на пол без чувств. В один миг Махарадж подскочил к нему и схватил за горло, швырнул на пол и прижал коленом, не разжимая своих смуглых гибких пальцев на бычьей шее в таком умелом захвате, что младший офицер, стоявший в ужасе и смущении, рванулся в бальную залу за Колонелем и поспешно привёл его, объяснив всё в нескольких словах. Колонель показал себя человеком действия. Бросившись к Махараджу, он оттащил его от распростёртой фигуры ле Марше.
– Вы не видите, что он пьян? – закричал он. – Нельзя драться с тем, кто не может защищаться. Вы же не трус и не убийца, оставьте его! – Затем, увидев миссис ле Марше, лежавшую без сознания, он обратился к бледному младшему офицеру. – Позовите миссис Эннсли.
Махарадж стоял молча и едва дыша, с опущенными руками и горящим взглядом. Капитан ле Марше с отчаянным кряхтением пытался подняться с земли. Колонель поглядел на прямую, гордую фигуру индийского вельможи таким взглядом, в котором военный человек распознал бы немалую долю уважения.
– Ваше величество – мой гость, – сказал он спокойно. – И я должен извиниться за то, что так грубо наложил руки на вас. Но вы не можете ссориться с пьяницей; это категорически невозможно.
– Он убил свою жену! – яростно вскричал Махарадж.
– Не думаю, но даже если это так, то это не дело вашего величества. У вас нет права защищать английскую даму от ударов даже её собственного законного мужа. Простите! Вы, как и я, подчиняетесь Королеве; эти вещи вам известны без дальнейших объяснений.
Махарадж на секунду замер в молчании и неподвижности, затем, отдав лёгкий, высокомерный поклон, он вышел из комнаты. По пути он обернулся один раз, и целый мир горящей агонии отразился в его страстном взгляде. Миссис Эннсли спешно вбежала внутрь и с сочувствием поднимала свою подругу Идрину с пола, и всё, что он успел заметить, было её бледное лицо и алый цветок.
Об этом деле вскоре пронюхали, балл в тот вечер окончился поспешно и самым ужасным образом. Идрину отнесли в её комнату без сознания; капитану ле Марше отвели комнату на другой стороне дома, где он мог ругаться, сколько душе угодно, и допивать свой бренди. Утро застало всех так или иначе встревоженными и обеспокоенными. Это был день отъезда Махараджа, чему Колонель Эннсли был в тайне рад, хоть «Лолли» и находилась в отчаянии, что его визит имел такое чудовищное завершение. Капитан ле Марше пробудился трезвым и разъярённым. На него напал «индийский зверь», как он сказал, и он собирался вытрясти из него всю «грязную душонку». Так он ещё продолжал бормотать, когда Колонель Эннсли вошёл в комнату.
– Капитан ле Марше, ваша жена очень больна.
Капитан ле Марше прорычал нечто неразбочивое.
– Вы вели себя непристойно прошлой ночью, – продолжал Колонель. – Я рад, что вы не состоите в моём полку. Как солдату мне стыдно за вас; как джентльмен я нахожу ваше общество невыносимым. Вы, английский офицер, ударили свою жену! Бог мой! Что за трусливый жест! И какое унижение для всех нас в том, что Махарадж стал свидетелем всего этого! Хорошее же впечатление вы создали о нашем обществе! Он чуть вас не убил, кстати; счастье, что я вошёл в этот момент, иначе он бы так и сделал. Сегодня утром он уезжает и попросил меня сказать вам, что желает видеть вас до отъезда.
– Я не стану потакать его желаниям, – возразил ле Марше. – К чёрту его!
– К чёрту вас, если вы не примете его! – с неожиданным пылом вскричал Колонель. – Если вы откажетесь, то все решат, что вы испугались! Ни один английский офицер больше не подаст мне руки!
Капитан ле Марше поднял глаза, затем опустил, слегка растерявшись, и потянул свой длинный ус.
– Очень хорошо! – пробурчал он в ответ. – Где он?
– В его комнатах и он один, – отвечал Колонель многозначительно. – Я также могу сказать, что он хочет извиниться.
– О! – и ле Марше рассмеялся. – Это полностью меняет дело. Весьма забавно будет посмотреть на него униженного! Я пойду немедленно.
И он вышел прогулочным шагом, беспечно насвистывая.
– Хам! – прокомментировал про себя Колонель Эннсли. – Несчастная Идрина с её идеалами! А вот у Лауры нет никаких идеалов, как она говорит, и при этом ей удалось выйти за меня.
Эта идея была его излюбленной темой для размышления, и он вышел покурить и подумать об этом. Тем временем капитан ле Марше постучал в дверь комнаты Махараджа.
Слуга его впустил и без единого слова провёл в маленькую внутреннюю спальню, где у распахнутого окна, глядя на прекрасный сад внизу, сидел сам Махарадж. Отпустив слугу жестом, он повернул голову к ле Марше в знак того, что знает о его присутствии, но никак его не приветствовал и не поднялся навстречу. И теперь, впервые со времени ночного пьяного дебоша, капитан начал испытывать стыд за себя. Обеспокоенный и смущённый, он чувствовал абсолютную неспособность сохранять достоинство или демонстрировать весёлый вид, как вначале рассчитывал. Он поискал глазами стул, чтобы сесть, но в комнате не было ни одного, не считая того, который занимал Махарадж. И спокойное королевское достоинство поведения Махараджа, ужасным образом застывший взгляд его глаз, который оценивал его с затаённой ненавистью, презрением, упрёком и удивлением уже превращались в настоящее испытание для перевозбуждённых нервов этого «офицера и джентльмена». Он неловко переступал с ноги на ногу и изучал узор на полу, находя воздух намного более жарким, чем обычно. Вероятно, минуты две прошли таким образом, в неуютном молчании, а затем Махарадж заговорил:
– Капитан ле Марше, – сказал он тихим, но очень отчётливым тоном. – Мне жаль, что я набросился на вас прошлой ночью, когда вы были не в состоянии защищаться. Люди моего положения и касты не пьют, поэтому мы обычно не способны оценить степень опьянения других. Я понимаю, что был неправ. Поэтому я извиняюсь.
Капитал ле Марше облизнул пересохшие губы и слегка кивнул. Махарадж продолжил всё тем же голосом.
– Вы потребуете дальнейшего удовлетворения или принимаете мои извинения?
Капитан поднял голову и попытался напустить на себя великодушный вид, но ему удалось лишь стать ещё глупее. Он кашлянул и потеребил один ус.
– Я принимаю, – сказал он хриплым и неуверенным голосом.
Горящий взгляд Махараджа прожёг его, как молния, и слабая, презрительная улыбка окрасила его гордый рот.
– Хочу, чтобы вы меня верно поняли, капитан ле Марше, – продолжил он. – Если бы я мог сразиться с вами сейчас, когда вы можете защищаться, врукопашную, как мужчина с мужчиной, я бы так и сделал! Я готов прямо сейчас! Это доставило бы мне огромное удовольствие! – Его смуглые руки сжались, грудь раздулась. Тут он продолжил: – Но я не могу. Дама, чью честь я стал бы защищать, чья печаль вызывает во мне бурю возмущения, ваша жена; вы можете делать с ней что вам угодно – таков ваш закон. Я, по крайне мере, не имею права защищать её!
Дрожащий вздох сорвался с его губ. Ле Марше смотрел на него с удивлением. Новое озарение вклинилось в его разум – внезапная догадка, которая тронула его грубую и легкомысленную натуру чувством злобной радости. И теперь в своём воодушевлении Махарадж поднялся, яростно сжав обеими руками спинку своего резного кресла из слоновой кости.
– Если бы я мог купить вашу жену у вас, – сказал он своим красивым голосом, дрожавшим от страсти, – и спасти её от следующего подобного надругательства, каковому я стал свидетелем прошлой ночью, я бы отдал вам половину своего имения! Если бы я мог выкрасть её у вас без позора для себя и для неё, то проявил бы в достаточную «нецивилизованность» для этого! Конечно, вы понимаете, что всё это значит, и можете презирать меня, если вам угодно. Я бессилен вас остановить. Мы побеждённая раса, и вы, англичане, презираете нас. Не ст