– Понимаете, что тут происходило? Созданы все условия для подачи кислорода и анестетиков… Крепления на потолке в первой комнате, очевидно, остались от ламп. Кстати, видели, как размечен пол? Криминалисты подтверждают: следы совпадают с конфигурацией некоторых моделей акушерских кроватей.
Сарате и Элена огляделись. Им стало ясно предназначение этих двух ослепительно-белых комнат. Ордуньо высказал вслух то, о чем подумали все трое:
– Судя по всему, первое помещение служило родзалом, а в том, где мы сейчас стоим, держали новорожденных. К каждой кроватке шла отдельная труба.
– Похоже, на ферме держали нелегальных суррогатных матерей. Тут и свой роддом был.
Элена еще раз осмотрелась, и ей вдруг почудилось, что она видит рожающих женщин и их младенцев; дети громко плакали.
На улице пять мертвых матерей пустыми глазницами глядели в темнеющее небо. Наконец прибыл судья, чтобы до темноты произвести осмотр трупов. Мануэла сказала, что Буэндиа будет ждать их в Мадриде, в Институте судебной медицины, куда доставят тела.
– Ты не ошиблась, когда сказала, что Бейро – не последний. – Сарате с Эленой возвращались в отель «Эль-Балькон-дель-Каньон», в котором когда-то ночевали Аншо и Рамиро. – Остались еще трое отцов, и убийца, кем бы он ни был, попытается до них добраться.
У Элены не было сил разговаривать. Ей хотелось только одного – перевернуть страницу и начать с чистого листа, изменить свою жизнь. Она уже предприняла одну попытку после дела «Пурпурной Сети», но тогда пропала Ческа. И Элена осталась во главе ОКА – из-за Сарате, чтобы позаботиться о нем. Она пожертвовала собой и не раскаивалась в этом, но теперь ей было нужно будущее, ей была нужна надежда. Эту надежду воплощала в себе Михаэла. Малютка, как упорно звал ее Сарате. Элена больше не станет скрывать от него, что хочет удочерить Михаэлу. Защищать ее и любить. Инспектор решила: когда они поймают убийцу этих пяти женщин, Бейро и Эскартина, ее работа в ОКА закончится. Но она понимала: если не поторопиться, будут новые жертвы.
Глава 25
– Нет, мы что-то упускаем. Что-то не сходится, и Элена это знает, – сказал Буэндиа.
Они с Ордуньо завтракали в кафетерии «пончика» – так прозвали новое здание Института судебной медицины в Вальдебебас. Взяли кофе с молоком, тосты с хамоном, помидорами и оливковым маслом, апельсиновый сок.
– С Рамиро Бейро все ясно, – продолжал Буэндиа. – Ему был нужен спаситель для сына, и он заплатил некоему Лусио, чтобы этого ребенка выносила и родила суррогатная мать. Но Гильермо Эскартин! Полицейский, который три года завоевывал доверие бригады Вильяверде. При чем тут он?
– Влюбился в одну из матерей? Познакомился с мексиканкой по имени Серена… Это же твоя версия.
– Может, и так, но, боюсь, Серена – одна из девушек, которые сейчас ждут вскрытия. Если кто-то и расскажет нам, что произошло, то точно не она. Мы не узнаем, как и зачем Эскартин ввязался в историю с суррогатными матерями, пока Рейес что-нибудь не раскопает.
– Ей незачем там оставаться, – запротестовал Ордуньо.
– Есть зачем. Только она может дать ответ на многие вопросы, хоть это тебе и не по душе. Мы пока понятия не имеем, замешана ли в этом бригада Вильяверде.
Ордуньо волновался за Рейес. Элена считала, что расследование приняло новый оборот и внедрение Рейес в Отдел потеряло смысл. «Надо ее оттуда забирать», – сказала инспектор, уезжая из Лас-Суэртес-Вьехас. Она обещала поговорить с Рентеро. Ордуньо не скрывал облегчения: после того как в Рейес стреляли, он опасался еще одного звонка с плохими новостями. Даже если Отдел не имеет отношения к делу матерей, эта мафия от полиции пойдет на что угодно, чтобы защитить себя. Скоро они с Рейес увидятся: она прислала ему сообщение и назначила встречу в десять на парковке Фонда Хименеса Диаса. «Срочно», – написала она.
– Как там Мануэла? – спросил на прощанье Буэндиа. Ближайшие шесть часов он потратит на поиски ответов в телах убитых женщин.
– Осваивается. Но, конечно, ей еще предстоит завоевать расположение Марьяхо…
– Дайте ей время. И не смотрите на ее детское личико: Мануэла из тех, кто не остановится, пока не добьется своего. Она знает: чтобы попасть в ОКА, ей придется подружиться с этой брюзгой.
Кофе успел остыть. Ордуньо уставился в свою чашку. Он обрадовался, когда Буэндиа пошел к барной стойке платить: ему все труднее было скрывать свое волнение.
– Ордуньо, я за тобой в красной «корсе». Сейчас я тебя обгоню, а ты езжай за мной.
– В чем дело?
– Сделай, что я прошу, и смотри, нет ли хвоста. Если есть, уезжай.
Мимо пронесся красный «опель корса». Ордуньо не видел, кто за рулем, но без колебаний последовал за машиной. Он посмотрел в зеркало заднего вида, но не заметил, чтобы за ним с парковки Фонда Хименеса Диаса кто-то выехал.
Они проскочили развязку Кристо-Рей и направились в сторону дороги на Ла-Корунью. Рейес свернула к университетскому городку. Ордуньо держался за ней; их разделяла пара автомобилей. Наконец за медицинским факультетом Рейес остановилась.
– Что случилось? – спросил Ордуньо, выходя из машины.
– Ты что, не рад меня видеть?
– Ты меня пугаешь! К чему столько предосторожностей?
Он никогда раньше не видел, чтобы Рейес была так скромно одета: в джинсы, кроссовки и черную толстовку. Она попыталась улыбнуться, но у нее плохо получилось. Она нервно оглядывалась, следя за немногочисленными проезжавшими мимо автомобилями.
– Поговорим в машине.
Когда они закрыли двери машины Ордуньо, салон заполнил запах духов Рейес. Ордуньо постарался отогнать воспоминания об ужине в честь Асенсио.
– Пора это прекращать, Рейес. Элена вытащит тебя оттуда.
– Я только начала понимать, что там происходит. Так что нет. – Рейес натянуто улыбнулась: – И потом, у них там неплохо. Они по-своему хорошие ребята.
– И поэтому мы с тобой встречаемся с такими предосторожностями? Как будто тебя внедрили в джихадистскую группировку.
Рейес сдалась и прекратила спектакль. Теперь у нее на лице читались тревога и озабоченность.
– Я боюсь, что они прослушивают мой телефон.
– Может, расскажешь, что именно у вас там происходит?
– Я наконец завоевала их доверие. Вроде бы. Они, по крайней мере, перестали скрывать от меня свои дела. Позавчера ночью мне поручили подкинуть килограмм героина в бар с проститутками под названием «Гетеры». Чтобы прижать к ногтю хозяина.
– Он платит им за крышу?
– Как и большинство других заведений в Вильяверде, но это мы и так знали. Кристо, начальник, разгуливает по району, как по своей квартире.
– Вот мерзавцы! Давай сообщим обо всем, что ты узнала, в Управление внутренних дел.
Ордуньо рассказал Рейес о том, что они обнаружили в Сории: нелегальный бизнес по предоставлению услуг суррогатных матерей и пять трупов женщин, убитых выстрелами в голову.
– Элена и Сарате остались там, ищут Лусио. Пока он главный подозреваемый, но он никак не связан с полицейскими из Вильяверде. Как и погибший из Ла-Коруньи.
Рейес не скрывала разочарования. Расследование уходило все дальше от Отдела, и, если верить Ордуньо, ее работа в Вильяверде больше не имела смысла.
– Но кто же тогда доведет до конца дело Эскартина? – спросила Рейес почти умоляюще. – Он потратил несколько лет жизни, чтобы раскрыть Отдел. Может, его гибель с ними и не связана, но… Нельзя же допустить, чтобы его работа пропала зря. Он был полицейским, как и мы с тобой.
– Пока все, что ты рассказываешь, говорит о том, что они обычные коррупционеры.
– Нет. Не только.
Мимо прошла группа студентов – они весело смеялись. Рейес выждала, чтобы студенты удалились на достаточное расстояние от машины.
– Фабиан рассказал мне об одном происшествии в «Гетерах». С него и начались проблемы с хозяином.
– Кто такой Фабиан?
– Коллега, которого приставили меня опекать, двухметровый шкаф. Забавный добродушный парень… Ему один нарик откусил часть уха. И съел… – Рейес улыбнулась, вспомнив эту историю. – Он неплохо ко мне относится и иногда рассказывает кое-что интересное.
Ордуньо почувствовал резкую боль в груди. Он глубоко вдохнул, и боль прошла, но осталась тревога: что это было? Он что, ревнует? Рейес продолжала свой рассказ:
– Несколько месяцев назад там произошло убийство. Проститутка, некая Дели, убила клиента. Не просто клиента, а журналиста. Я погуглила, его звали Амансио Руис. Проститутку задержали, она сейчас в Сото-дель-Реаль, ждет суда.
– А при чем тут полицейские из Вильяверде?
– Когда Фабиан об этом рассказывал, мне показалось, он очень рад, что этого журналиста прикончили. Понимаешь, о чем я?
– Ты думаешь, за этим убийством стоят они?
– Я не могу сейчас поехать в тюрьму, а вот ты можешь. Съезди в Сото-дель-Реаль, поговори с Дели. Вдруг вытянешь из нее что-нибудь интересное.
Ордуньо, задумавшись, барабанил пальцами по рулю. Рейес прервала его размышления:
– Марина ведь тоже там. Поговори с ней. Не исключено, что она знает Дели и поможет тебе завоевать ее доверие.
– Я не хочу впутывать в это Марину.
Ордуньо понимал, что его ответ прозвучал резко. Он вспомнил последний разговор с Мариной: она как раз упоминала венесуэлку по имени Дели.
– Тогда попроси Элену, чтобы дала мне еще несколько недель. Жалко бросать все сейчас.
– Ты за все это время хоть что-нибудь слышала об Эскартине?
Рейес покачала головой:
– Они не любят о нем говорить. Похоже, они не знали, что он полицейский, считали нариком на побегушках, давали ему разные поручения.
– Типа наехать на парикмахерскую Бирама?
– Типа того. Они считают, что Эскартин бесследно исчез.
– Какие еще поручения они ему давали?
Ордуньо поделился с Рейес гипотезой Буэндиа о том, что погибший полицейский был в отношениях с одной из суррогатных матерей с фермы Лас-Суэртес-Вьехас.
– Как он на них вышел? Выполнял очередное поручение Отдела?