– Притворяться, что эта система работает, – вот настоящий цинизм.
– Я же не утверждаю, что она работает идеально, инспектор Сарате, но это лучшее, что у нас есть. Думаю, если, как вы говорите, Герини совершил убийство, значит, у него что-то случилось. Что-то вынудило его принять такое решение.
Выйдя на улицу, они посмотрели на серое небо. Собирался дождь.
– Судья – тот еще говнюк, – заявил Сарате.
– Он мог сослаться на то, что это закрытое дело, но не стал. Это уже говорит в его пользу.
– Ты правда думаешь, что этот разговор нам как-то поможет?
– Я попрошу Марьяхо достать материалы операции «Скунс». Почему у них всегда такие идиотские названия?
Элена пыталась рассмешить Сарате, уменьшить пропасть, разделявшую их, но он никак не отреагировал. Лицо Анхеля помрачнело; он словно смотрел вглубь колодца – так же он выглядел, когда пришел к ней в больницу после того, как убил Антона и Хулио. Может, это и правда эгоистично с ее стороны – планировать новую жизнь с Михаэлой? Неужели она толкнула Анхеля обратно в ад, из которого ему наконец удалось выбраться? Элена отказывалась признавать, что не может жить без страданий: думая о том, как станет матерью Михаэле и будет заботиться о больном ребенке, она не испытывала горечи. Напротив, эти мечты наполняли ее счастьем.
Они молча дошли до «Лады», припаркованной в нескольких кварталах от здания суда.
– Я лучше пешком дойду, – бросил Сарате.
Глава 33
Рейес лежала рядом с Фабианом; оба были голыми, они только что занимались любовью. Рейес почему-то привлекало его покалеченное ухо: она то прихватывала его губами, то нежно проводила по нему языком. В окна барабанил дождь.
– А жена терпеть его не может.
– Ты серьезно? Будешь мне в постели рассказывать про жену?
– А ты ревнуешь? Не беспокойся: нас связывает только сын.
– Только не надо мне сейчас врать, что бросишь ее ради меня.
– Я и не собирался. Пока жив сын, я ее не брошу.
Рейес уставилась в потолок, по которому скользили последние лучи дневного света.
– Ты не голодная? – спросил Фабиан. – Я после секса всегда хочу есть.
– Посмотри в холодильнике, но, если честно, я не уверена, что там можно что-нибудь найти.
Фабиан встал и вышел из спальни. Рейес слышала, как его босые ступни шлепают по лестнице. Накануне ночью, около часа, к ней приехал Ордуньо. Они выпили по бокалу вина. Ордуньо рассказал о наркопритоне в Вильяверде и о том, что удалось узнать у Дели.
– Она сказала, что у полицейского, который убил того журналиста, не было одного уха. Ты говорила, что у твоего напарника…
– Его зовут Фабиан. Ухо у него на месте, просто часть откусили…
– Это он, Рейес. Может, стоит послушать Элену? Уходи из Отдела. Того, что нам известно, хватит, чтобы инициировать внутреннее расследование.
– И что оно выявит? У тебя есть только свидетельство наркоманки, которая, между прочим, признала свою вину в суде. Сам знаешь: никто ей не поверит. А реальных улик нет.
– Ты понимаешь, что ввязалась в опасную игру?
– Они мне доверяют, Ордуньо. Что для меня действительно опасно, так это твои визиты.
Он разом допил вино и несколько мгновений молчал. Рейес умела читать мысли мужчин и догадывалась, какую битву ведет сам с собой Ордуньо. Ему хотелось признаться, что он боится за нее, потому что испытывает к ней чувства, которые пока не может назвать, что с того самого вечера в «Веллингтоне» он постоянно думает о ней.
– Лучше уходи, – сказала Рейес, не дожидаясь, пока он решится на признание. Она опасалась, что этот разговор закончится постелью.
Ордуньо не стал спорить. Попросил позвонить на следующий день, чтобы он знал, что у нее все в порядке, и простился.
Рейес не спалось. Она никогда не смешивала любовь и секс, но теперь, мучаясь бессонницей, думала, что они связаны сильнее, чем ей хотелось бы. Она не могла выбросить из головы Ордуньо, такого сдержанного и благоразумного; его боязнь выказать слишком сильные чувства вызывала у нее нежность. Тут же она вспомнила о Фабиане. Ей вдруг стало больно от мысли, что ее напарник мог убить журналиста. Он казался хорошим парнем, простым и веселым.
На рассвете Рейес позвонила в участок и сказала, что у нее температура. Перед Ордуньо она бодрилась, но сомневалась, что сможет скрывать свое состояние в Отделе. Она приняла снотворное, чтобы хоть немного поспать. Ордуньо звонить не стала. Вскоре после обеда пришел Фабиан; конечно, этого можно было ожидать, но Рейес удивилась.
– Мне уже лучше, температура упала, – соврала она.
Они сели пить кофе в гостиной. Фабиан сказал, что ее не хватало на обходе. Сутенер устроил взбучку румынской проститутке Ралуке за то, что накануне та мало заработала.
– Бедняга уже немолода, и клиентов у нее меньше, чем раньше.
Фабиан дал Ралуке пятьдесят евро, чтобы сутенер снова не избил ее: собирался дождь, а это, как правило, отпугивает клиентов.
– Говно какое-то, а не жизнь, – бессильно заметила Рейес.
– Ничего, Ралука справится, – ответил Фабиан. – Хуже приходится африканкам. Если они приносят мало денег, их не только избивают, но и запугивают всякими ритуалами, куклами вуду или как это там называется. Некоторые верят, что, если воткнуть в куклу булавку, их родные в Африке умрут. Так оно и будет! Только дело не в заклятье; их убьют специально подосланные люди.
– И ничего нельзя сделать?
– Знаешь, кто на самом деле во всем виноват? Клиенты. Если бы они не ходили к шлюхам и не платили такую кучу денег, ничего этого не было бы. Поэтому я сам ни разу к шлюхам не ходил. Не понимаю, как можно трахать несчастную девчонку, зная, через что ей пришлось пройти.
Беседа текла лениво, как сиеста, и продолжалась до самого вечера. Рейес отмела подозрения Ордуньо. Он явно ошибся: Фабиан мог быть кем угодно, но только не убийцей. Во время секса ей удалось совсем забыть об убийстве журналиста.
– Плакать хочется, как откроешь твой холодильник! – крикнул Фабиан снизу. – Одевайся, пойдем съедим по бургеру. Есть тут рядом «Бургер-Кинг»?
Они поели в «Бургер-Кинге» напротив стадиона «Сантьяго Бернабеу». Она взяла обычный бургер, он – два двойных. Фабиан пошутил, что в любой дыре «Бургер-Кинг» приличнее, чем в Вильяверде. Они уже доедали, когда у него зазвонил телефон.
– Да? В Сото-де-лас-Хунтас? Уже едем.
Фабиан вскочил.
– Рейес, сядешь за руль? Я пока воппер доем. В лагуне Сото-де-лас-Хунтас нашли труп. Это между Ривасом и Аргандой, я покажу.
До лагуны они ехали минут сорок: из-за дождя движение, как обычно, замедлилось. У съезда с Валенсийского шоссе их ждал Грегор – он отодвинул заграждение, закрывавшее проезд автомобилям.
– Кристо на берегу, где домики.
На краю лагуны и правда стояло несколько деревянных домиков, из которых посетители могли наблюдать за гнездованием разных видов птиц. Уже стемнело. Кристо подошел к машине, освещая себе путь фонарем.
– Говно полное. Это Дели. Надо избавиться от трупа.
Рейес промолчала: она знала, что вопросам в Отделе не рады. Ей стоило большого труда скрыть свои чувства при виде тела. У кромки воды лежал бесформенный тюк, напоминавший гигантский кокон, весь в грязи: берег размыло дождем.
– Наверняка передоз, – предположил Кристо. – Говорят, она с тех пор, как вышла из тюрьмы, не вылезала из притона в Маркони.
Казалось, он огорчен гибелью Дели, но не сильно. У Рейес в душе бушевала буря. Дели погибла, а ведь именно она обвинила Фабиана в убийстве журналиста, именно она была свидетелем, на чьи показания так рассчитывал Ордуньо. И вот теперь она лежит в мешке, по поверхности которого растеклось кроваво-красное пятно. Рейес не могла осмотреть тело и проверить, были ли на нем раны; она увидела лишь безжизненное лицо девушки и ее широко раскрытые глаза, глядевшие в небо. Крупные капли дождя с шумом падали в лагуну. Фабиан закрыл мешок и жестом попросил Рейес помочь дотащить его до машины.
– Закопайте рядом с колумбийцем, – приказал Кристо.
Пока они тащили тело и укладывали его в багажник, Рейес спрашивала себя, кто этот колумбиец. Уж не Уилсон ли Кабельо, который вроде как пустился в бега? Черный силуэт Кристо удалялся под дождем; блеснули фары приехавшего за ним автомобиля. Рейес боялась заговорить с Фабианом, пока они, насквозь мокрые, не сели в машину и не двинулись вдоль лагуны.
– Как она тут оказалась? Кристо сказал, она все это время была в Вильяверде… Сюда нарики не суются.
– Ты задаешь слишком много вопросов.
– Слишком много? У нас в багажнике труп. Ты разве не понимаешь, что мы переходим все границы?
– Будет лучше, если ее тело исчезнет. Родственников в Испании у нее нет, никто ее не хватится.
– Почему так будет лучше?
– Так будет лучше для всего района, – быстро ответил он. – Кристо не хочет проблем… Ты на это согласилась, когда поступила в Отдел. Мы друг за друга горой.
– Ты что, не знаешь, чем это грозит? Нас же посадят!
Рейес часто дышала. От дурных предчувствий ее мутило. Она сцепила перед собой руки, пытаясь унять дрожь. Фабиан заметил это, притормозил и съехал на обочину. Взяв Рейес за подбородок, посмотрел ей в глаза:
– Эй, ты чего? Успокойся! Никто нас не посадит.
– Если нас остановит гражданская гвардия, мы окажемся в тюрьме этой же ночью.
– Мы – нет. Нас они не тронут.
– Такое никому с рук не сойдет.
Фабиан самодовольно улыбнулся. Наивность Рейес его умиляла.
– Слышала про Аурелио Гальвеса? Ему, по-твоему, тоже с рук не сойдет? Да ты хоть понимаешь, кто он такой? Твой дядя по сравнению с ним – мальчик на побегушках.
Рейес перестала дрожать, возможно от удивления. Кто же не знает шефа национальной полиции? Рентеро представил ее Гальвесу на празднике в честь выхода на пенсию комиссара Асенсио. Она помнила, как Гальвес предложил помощь – на случай, если у нее возникнут проблемы. Неужели он на самом деле стоит во главе Отдела?