– У меня работы невпроворот, а с шефом не забалуешь, – предупредила Луна, подходя к «Ладе».
– Мы не отнимем у тебя много времени, но надеемся, что ты сможешь нам помочь, – начал Ордуньо. – Нам нужно задать тебе несколько вопросов о Карлосе Сузе. Или Монике Сузе, как она в последнее время себя называла.
Выражение лица Луны мгновенно изменилось, вместо дружелюбия на нем появилась злобная гримаса. Похоже, она не заметила, что Ордуньо говорил о Монике в прошедшем времени.
– Я не имею к этому человеку никакого отношения.
Элена понимала, что время играет против них: Виолета по-прежнему находилась в Мадриде и, возможно, вышла на настоящего отца своего сына – поэтому не стала ходить вокруг да около.
– Монику Сузу убили. Мы пытаемся выяснить, кто это сделал.
Луна отшатнулась, прижав ладонь ко рту. Сначала полицейским показалось, что она шокирована, но на самом деле девушка пыталась сдержать ярость.
– Не могу поверить. Убили? Но кто? Постойте, вы что… вы думаете, это я? Вы думаете, я убила? Вы поэтому пришли?
– Нет, вовсе нет. Но нам нужно, чтобы вы рассказали все, что вам известно. Вы были парой?
– Когда-то встречались. Сейчас между нами ничего нет.
Полицейские рассказали, что Моника, возможно, использовала чужую сперму для оплодотворения суррогатной матери, которая теперь убивает биологических отцов детей, рожденных на подпольной ферме. Ордуньо и Элена попытались упростить для Луны эту историю, но она, кажется, все равно ничего не поняла.
– Моника решила завести ребенка? Нет, это фигня. Точно фигня. Слишком уж она ценила свою свободу, чтобы в такое ввязаться. И потом, из-за гормонов она стала бесплодной…
– У нее был кто-то?
– Какой-то старый козел. Имени не знаю. Я ее как-то спросила, что она в нем нашла, так она мне фотку прислала. Хотите посмотреть? Она у меня в телефоне.
Элена и Ордуньо переглянулись. Конечно, они хотели увидеть, с кем встречалась Моника. Луна достала мобильный и начала перелистывать фотографии. Наконец нашла нужную, покачала головой и показала им телефон. На экране был член.
– Она тебе такое прислала?
– Очень мило, правда?
– Откуда ты знаешь, что он старик? – Ордуньо отвел взгляд от снимка.
– Ну, она была какая-то странная, и я решила за ней проследить.
– Ты решила за ней проследить… – Элена ждала продолжения.
– Ну да, знаю, что это плохо, но… Однажды увидела, как она заходит в дорогущий ресторан. У меня в таком и на чашку кофе не хватило бы… Она просидела там два часа, потом вышла с этим стариком, и они отправились в отель на улице Артуро Сории, называется «Пети-Палас». Три часа там проторчали. Вышла одна, без старика…
– Как он выглядел?
– Нарядный такой, в дорогом костюме. Лысый, с мешками под глазами, как крот… На вид лет шестьдесят пять, может, и больше. Небось уже на пенсии.
– Если покажем тебе фотографию, сможешь его узнать? Нам нужно, чтобы ты поехала с нами.
– А если меня за это уволят, возьмете в полицию работать?
По пути в ОКА Луна тихо плакала на заднем сиденье «Лады»: злость в конце концов сменилась печалью.
– А что с псом Моники?
– Пса в доме не было, – ответил Ордуньо.
– Вот черт, потерялся, что ли? Это я ей на день рождения подарила – карликовый йорк, такой хорошенький. Его бросили на заправке. Когда мы расстались, я просила Монику отдать его мне, он был ей ни к чему, но она меня послала. Если найдете собаку, отдайте мне. Его зовут Кроха.
Элена не вслушивалась в их разговор. Она вела машину и размышляла, кто мог быть любовником Моники. Ригоберто она сразу отмела – по возрасту. Подумала о Кристо, но он не подходил под описание: шестьдесят пять плюс, лысый, с мешками под глазами.
В офисе на Баркильо Луне показали фотографии других мужчин, замешанных в деле суррогатных матерей: Лусио, Бласа Герини, гинеколога дона Рамона, убитых отцов, – но девушка только качала головой. Оставив Луну с Ордуньо, Элена ушла в переговорную. Идеи у нее иссякли, предчувствие поражения, как яд, струилось по венам. Элена видела Сарате, сидящего за своим компьютером. На секунду у нее вспыхнула надежда: вдруг Анхель найдет ключ к разгадке этого дела! – но тут же погасла. Сарате устранился от расследования, казалось, ему безразлично, что будет с Виолетой. Похоже, он вообще не хотел ее ловить. Элена и сама сомневалась, что хочет довести расследование до конца: почему бы не завершить свою карьеру в ОКА первым нераскрытым делом? Провал по всем фронтам, и в личной жизни, и в профессиональной.
Ее взгляд блуждал по фотографиям, висящим на стеклянной стене переговорной. Эскартин, Рамиро Бейро – он подходил по возрасту, но Элена не сомневалась, что у него не могло быть романа с Моникой. Лусио, Блас Герини… Безжизненные глаза матерей, убитых на ферме Лас-Суэртес-Вьехас. Скоро все эти снимки сложат в толстые папки и уберут в архив – а еще через некоторое время никто уже не вспомнит ни этих мужчин и женщин, ни истории, что их соединила.
До нее донеслись обрывки разговора Ордуньо с Луной; те уже прощались.
– Больше нет фотографий?
– Нет, это все. Извини, что зря выдернули с работы. Сейчас вызову тебе такси до заправки.
Ордуньо направился к своему столу за телефоном, а Луна, увидев в переговорной Элену, зашла к ней.
– Не забудьте про Кроху. Если он объявится, я бы его забрала. Он мне нравился.
– Я скажу, чтобы расспросили соседей. Может, его взял кто-то из них.
– У него лапка больная, он немного хромает, но такой милый.
Вдруг Луна замерла. Элена догадалась, что ее внимание привлекли фотографии. Некоторые из них были очень страшными: трупы матерей, распоротый живот Эскартина, эмбрион, брошенный у ног Даниэля Мериды. Луна медленно подошла к стене со снимками. За привычным шумом мадридских улиц, за повседневной суетой горожан, за смехом и звоном бокалов на террасах скрывался кошмар. Ад, подобный тому, что они обнаружили на ферме Лас-Суэртес-Вьехас. Элена испугалась за Луну: вдруг, увидев такое, девушка уже не сможет восстановиться, не сумеет вернуться к нормальной жизни?
– Лучше вам не смотреть…
Луна перевела взгляд на Элену:
– Это он! Тот старый козел, который трахал Монику.
– Кто?
Луна повернулась к Элене спиной и решительно сорвала со стекла фотографию, висевшую немного в стороне. На ней был изображен мужчина лет шестидесяти пяти, лысый, хорошо одетый, но явно измученный постоянными переработками, с морщинистым лицом.
– Ты уверена?
– Абсолютно. Разве я могу забыть рожу этого старого пидора?
И Луна передала Элене фото судьи Бельтрана из Национальной судебной коллегии, который использовал Бласа Герини, чтобы отправить за решетку банду наркоторговцев.
Глава 57
– Моника Суза? Нет, я такой не знаю.
– Вы могли знать ее как Карлоса Сузу.
Судья Бельтран вскочил, словно подброшенный пружиной. На секунду Сарате показалось, что он выгонит их с Эленой, но судья всего лишь решил закрыть дверь, оставленную приоткрытой, возможно, с целью намекнуть посетителям, что времени у него в обрез. Теперь Бельтрану вдруг потребовалась приватность. Он не вернулся за стол, а убрал с английского кресла кипу отчетов и опустился в него.
Элена поискала в телефоне фотографию Моники; выбрала одну из тех, которые сделала в сарае бригада криминалистов: труп с распоротым животом, примотанный скотчем к ржавой койке. Сарате внимательно следил за выражением лица судьи, пытаясь понять, что за человек перед ними. Но Бельтран смотрел на жуткую фотографию, как на пейзаж: он привык к отчетам о вскрытии, кровь и смерть не поражали его так, как других.
Судья вернул телефон Элене и закинул ногу на ногу.
– Кто это сделал?
– Это мы и пытаемся выяснить. По правде говоря, мы пока мало знаем о Монике. У нее была девушка, Луна, и Луна видела, как Моника вместе с вами заходила в отель «Пети-Палас» на улице Артуро Сории.
Элена предпочла не бросать судье вызов. Сарате хорошо изучил ее мимику и манеру поведения и сразу понял: она старается не смотреть Бельтрану в глаза, чтобы не выдать своего презрения. Элена открыла сумку и убрала телефон, чтобы немного успокоиться и не дать гневу увести допрос в неверном направлении.
– Луна полагает, что у вас был роман с Моникой Сузой, – начала Элена.
– Ничего у меня не было с этим уродом, – отрезал судья. – Иногда я назначаю встречи в «Пети-Паласе» лицам, которые могут быть полезны для нашей работы, но которых неуместно приглашать в мой кабинет…
– Значит, Моника фигурировала в каком-то расследовании?
– Я был бы рад помочь, но вы, конечно, знаете правила: я не могу обсуждать секретное расследование, которое ведется в данный момент. Это противозаконно.
– Я и не пытаюсь принудить вас к этому. Мне пришлось бы обратиться в Верховный суд, чтобы он обязал вас рассекретить информацию.
Элена произнесла это с улыбкой, и все же Бельтран уловил в ее словах угрозу.
– Вижу, инспектор Бланко, все, что я о вас слышал, – чистая правда.
– Не знала, что молва обо мне дошла до Национальной судебной коллегии..
– Рентеро, конечно, очень вас поддерживает, но рано или поздно это пройдет и все перестанут носиться с ОКА. Вы – единственный отдел, который работает без оглядки на действующие законы.
– К счастью, нам с вами редко приходится сотрудничать. Нам было бы непросто найти общий язык. Быть может, я наивна, но не понимаю, как секретное расследование мешает нам поговорить о Монике Сузе. Поймите: если вы продолжите молчать, мы не сможем предотвратить очередное убийство.
– Мы с Сузой были едва знакомы – пообедали вместе, побеседовали в отеле, который вы упоминали, и ничего больше.
Бельтран явно хотел завершить разговор, но Элена вновь достала из сумки телефон, нашла фото фаллоса, которое Моника прислала Луне, и, ни секунды не колеблясь, продемонстрировала его судье:
– Вы были едва знакомы – но она смогла сделать такую фотографию?
Реакция судьи озадачила Элену и Сарате. Он мог бы оскорбиться, мог бы все отрицать, но вместо этого усмехнулся и с любопытством кивнул.