Итак, я выступаю второй раз по одному и тому же делу, что бывает редко. Полине было меньше года, и ее мать Анна попросила своего сожителя Франсуа присмотреть за девочкой некоторое время. Франсуа не являлся отцом малышки и был очень ревнив. Ему не понравилось, что Анна ушла куда-то без него. Когда Анна вернулась, Полина не реагировала на нее – даже когда та ее встряхивала. Мать очень сильно испугалась и вместе с Франсуа повезла дочь в больницу. Малышку немедленно госпитализировали и направили на рентген. Врачи стали задавать вопросы. Падала ли она? Не было ли какого-нибудь удара? Затем приходят результаты рентгенографии. Как гром среди ясного неба. Неожиданно выяснилось, что у малышки перелом черепа и тяжелая черепно-мозговая травма с огромной гематомой. Полину срочно готовят к операции, но она умирает, даже не успев оказаться на операционном столе. Анна раздавлена горем: ее мир рухнул. Врачи сообщают полиции, та ставит в известность прокурора, а он, в свою очередь, отправляет в больницу меня – для осмотра ребенка и подготовки к вскрытию.
На рентгенограмме любой специалист сразу определил бы, что у Полины тяжелая травма головы из-за сильнейшего удара. Вскрытие лишь подтверждает то, что уже понятно и так. Вдавленный перелом свода черепа, занимающий бо́льшую площадь от затылка до лба. Это очень необычный перелом: мне редко доводилось видеть подобную черепно-мозговую травму. У вдавленного перелома идеально ровная линия, идущая от верхней части. Повреждение мозга, вызвавшее обширное внутреннее кровотечение, произошло именно на этом участке в результате разрыва мозговой артерии.
Нет никаких сомнений в том, что с такой травмой Полина не прожила бы хоть сколько-нибудь долго. Малышка явно получила ее в отсутствие матери, когда та оставила ее на Франсуа. Объяснения последнего крайне путаные и непоследовательные. Сначала мужчина утверждал, что ничего такого, что могло бы привести к травме, не происходило и в помине. Потом, убедившись в том, что ему никто не верит, он попытался убедить присутствующих, что Полина упала с пеленального столика, когда он менял ей подгузник. Однако перелом совершенно не соответствовал версии. И поскольку такой сценарий был мной исключен, Франсуа изобрел еще один, потом еще один и так далее. Всего у него набралось около 20 версий. Меня снова вызвали на заседание суда присяжных как раз потому, что он в очередной раз проявил изобретательность.
Согласно новому сценарию, Франсуа нес Полину на руках и она случайно упала вниз головой. Но эта версия, как и все предыдущие, абсолютно противоречила форме перелома.
– Доктор, соответствуют ли слова подсудимого тем повреждениям, которые вы видели?
– Нет, господин председатель суда. Речь идет об очень сильном ударе с большой кинетической энергией, которая бывает, например, когда телу придают резкое ускорение[12], из-за которого оно сталкивается с твердым предметом. Например, если ребенка сильно ударили и он отлетел, ударившись головой об угол стены.
Присяжные изумлены и утрачивают дар речи, адвокаты защиты немедленно берут самоотвод, заседание прерывается, и у меня даже нет возможности предложить другие сценарии. С подсудимым все ясно – ему дадут максимально возможный срок тюремного заключения. Адвокатов ему уже назначает суд, а судебное заседание переносится на следующий день. В подобных случаях на нас, судмедэкспертах, лежит огромная ответственность: важно не ошибиться и не допускать никаких художественных преувеличений. Необходимо уметь говорить «я не знаю» и всегда помнить об относительности суждений. На самом деле мне очень нравится латинская пословица: «Человеку свойственно ошибаться, но только глупцу свойственно упорствовать в ошибке».
Другая история. Одна мама подает заявление в полицию: ее ребенка похитили. Софи рассказывает, она шла по улице, а ее шестимесячная ребенок Мари находилась в слинге на животе. Неожиданно рядом остановилась машина, пассажир которой стал спрашивать дорогу. Софи наклонилась к этому пассажиру, чтобы объяснить, как проехать, но в этот момент человек схватился за слинг, перерезал ножом лямки, вырвал ребенка, и машина резко рванула с места. Эта версия совершенно не впечатляет полицейских: они находят ее неправдоподобной и даже откровенно подозрительной. Полиция предупреждает прокурора, а тот обращается к следователю. Объяснения Софи вызывают у него подозрения, и он отдает распоряжение о проведении тщательного обыска в ее доме.
Фактически полицейские ищут тело Мари. В американских сериалах вроде «C.S.I.: Место преступления» часто показывают такие красивые, ухоженные, необыкновенно чистые дома, что складывается впечатление, будто их специально убирали перед тем, как совершить убийство, чтобы облегчить сбор следов и улик. Не следует принимать эти сказки за чистую монету: как чаще всего и бывает во время обысков, в доме Софи царит дикий беспорядок.
Полицейские находят тело Мари в подвале прямо в куче мусора, среди многочисленных полиэтиленовых пакетов и груды тряпья. Тело завернуто в полотенце и упаковано в два герметично закрытых мешка для мусора.
Отец, Дориан, не может прийти в себя после случившегося. У него с Софи еще два ребенка, которые остаются на весь день под присмотром матери. Сама она не работает – только Дориан. Его предприятие находится в сотне километров от дома. Он рано встает каждое утро, чтобы успеть на поезд, и возвращается поздно вечером, когда дети уже спят. Они их почти не видит и жалуется на это. Что касается Софи, то психиатры потом заявили, что она избавилась от третьего ребенка, потому что ей было слишком тяжело справляться со всеми. Софи не выражает особого сожаления по поводу случившегося, и у нее диагностируют психопатию. Тяжелое психиатрическое расстройство долгие годы оставалось незамеченным, пока не проявилось в такой страшной форме.
Вскрытие показывает, что очень худенькая Мари страдала от недостаточного питания и скончалась от внутричерепного кровотечения, вызванного довольно странным переломом черепа. У девочки были сломаны теменная и височная кости, то есть боковые. К тому же это был оскольчатый перелом со смещением отломков в полость черепа с обширным внутренним кровотечением, вызванным повреждением мозговых артерий. Я предполагаю, что Софи обхватила голову Мари руками и раздавила ее. Софи подтверждает мое предположения.
Но самый странный случай, с которым мне доводилось сталкиваться, опосредованно связан с так называемым делегированным синдромом Мюнхгаузена. Представьте себе семью: папа, мама и трое детей: сын и две сестры-близняшки. Одна из них умирает в два с половиной года. Причина смерти не установлена. Врач, выписывавший свидетельство о смерти, не увидел ничего подозрительного и посчитал, что смерть имела естественный характер, поэтому вскрытие не проводилось.
Вскоре после этого события мать близнецов заявляет, что оставшаяся в живых девочка больна, и утверждает, что у нее присутствуют довольно странные, почти не связанные между собой симптомы, которые замечает только мать. Будущих врачей учат всегда обращать внимание на слова родителей, ведь они замечают у своих детей те признаки, которые сами врачи порой просто не могут увидеть.
Теперь оставшаяся в живых девочка считается больной, но врачи не понимают, какой поставить диагноз: у ребенка никаких симптомов какой бы то ни было болезни. Тем не менее мать описывает приступы удушья, во время которых малышка якобы перестает дышать, начинает задыхаться и синеть. Но лечащий врач не видит никакой патологии, направляет девочку к педиатру другой районной больницы, а тот назначает ей многочисленные обследования и даже госпитализирует ее, когда однажды действительно замечает синий оттенок ее кожи. В отделение неотложной помощи врача позвала мать – сразу после того, как он осмотрел малышку и не заметил ничего необычного: «Идите быстрей, у нее приступ!» Врач возвращается к ребенку и обнаруживает небольшую синюшность. Девочка кашляет. На всякий случай врач госпитализирует ее.
Во время госпитализации мать неоднократно вызывает персонал из-за приступов ребенка. Каждый раз медсестры отмечают некоторую синюшность и кашель. Однако никаких нарушений выявить не удается ни в ходе клинического обследования, ни параклиническими методами – с помощью рентгенографии, компьютерной томографии, анализов крови и так далее. Симптомы этой загадочной болезни всегда проявляются только в присутствии матери. Медработники начинают сомневаться в том, что девочка больна, и сама мать начинает это понимать. Она слышит обрывки фраз медработников, которые можно было бы обобщить следующим образом: «Странное дело, этот ребенок ничем не болен, а приступы происходят тогда, когда рядом находится только мать».
Синдром Мюнхгаузена – это психическое расстройство, которое проявляется в необходимости симулировать болезнь, чтобы привлечь внимание и сочувствие других людей.
Его называют делегированным или синдромом «по доверенности», если симптомы человека вызываются или выдумываются другим человеком. Чаще всего этим человеком является мать ребенка. Она намеренно вызывает болезненные состояния и затем обращается к врачу. Патология представляет собой форму жестокого обращения, которое может иметь очень тяжелые последствия. Действия матери привели в конечном счете к смерти и второй девочки-близнеца.
В ходе вскрытия я обнаружил характерные следы удушения не только в виде кровоизлияний слизистой губ, довольно типичные при зажимании рта, когда его закрывают, например, валиком или подушкой, но и присутствие волокон в дыхательных путях и легочных альвеолах, которые, как выяснилось благодаря гистологическому исследованию, были слишком сильно расширены.
С учетом обнаруженных деталей следователь отдает распоряжение об эксгумации тела другой сестры и проведении ее вскрытия. К несчастью, прошло слишком много времени после смерти девочки, и состояние ее тела не дает нам возможности обнаружить что бы то ни было. Ну а мне только остается удивляться тому, что можно обходиться без вскрытия, когда речь идет об умершем в таком возрасте ребенке с неустановленной причиной смерти.