Остается извлечь тело из торфяного болота, что, как мне кажется, будет очень непросто.
Я опускаю руки в воду, чтобы найти плечи, хватаю тело под мышки и тяну вверх. Как раз в этот момент между третьим и четвертым шейными позвонками ломается позвоночник, отрывается голова и падает на землю рядом. Верхняя часть тела поддается моим усилиям, и ее удается извлечь из болота, но достать увязшие в липкой жиже ноги – дело не из легких. Я обращаюсь за помощью к полицейским. Втроем нам наконец удается добиться желаемого результата. В отличие от лишенной каких бы то ни было мягких тканей, полностью скелетированной головы, тело находится в идеальной сохранности, чему способствовала жидкая среда, в которой оно находилось. Вот этого я совершенно не ожидал.
Благодаря наличию многочисленных различных методов мумифицирования, по всему миру существуют невероятно хорошо сохранившиеся тела. В качестве примера можно привести крипту капуцинов недалеко от Палермо. Это подземное кладбище, где хранятся более или менее мумифицированные тела, подвешенные к стенам. Монахи переносили кладбище на другое место и по чистой случайности обнаружили, что тела их умерших и в ряде случаев похороненных довольно давно братьев по ордену поразительно хорошо сохранились. Сегодня известно, что это обусловлено особенностями почвы, но в ту эпоху, в середине XVI века, все поверили в чудо и даже святость умерших монахов, так как одно из суеверий в отношении святых заключается в том, что их тела якобы нетленны, то есть не подвержены гниению. Между тем, когда кто-нибудь канонизируется Церковью, бывает так, что его тело извлекают из могилы и переносят в церковь, чтобы из останков сделать «святые нетленные мощи». В 2014 году Церковь канонизировала двух покойных пап – Иоанна XXIII и Иоанна-Павла II. Если вы окажетесь в Соборе Святого Петра в Риме и подойдете к главному алтарю, то справа, на линии колонны, сможете увидеть тело первого папы. Он в папских одеяниях и покрыт воском. А вот Иоанна-Павла II, могила которого находится с другой стороны базилики, увидеть не получится, по-видимому из-за слишком сильного разложения. Этот понтифик скончался в 2005 году после длительной тяжелой болезни. Его могила находилась в папской крипте в гроте собора и была открыта для посетителей. Теперь на ее месте хранятся останки его преемника – папы Бенедикта XVI, умершего в 2022 году.
Найденное в торфяном болоте тело принадлежит женщине. Оно почти не тронуто разложением, в отличие от полностью скелетированного черепа. Я нахожу в нем останки насекомых – трупики мух и куколки – и собираю их, чтобы передать Марселю Леклерку. Только он способен помочь нам установить момент наступления смерти. Я перекладываю тело на свободное место, чтобы было достаточно простора для предварительного внешнего осмотра. Одежду забирает эксперт-криминалист: она нужна ему для идентификации, но сначала в ней ищут и не находят личные документы. Женщина одета в толстый свитер, но без куртки. Одежда вполне может быть подходить для того времени года, когда наступила смерть, дату которой позже определит Марсель. Сейчас лето, и не всегда было холодно. Чтобы убедиться в этом, я собираюсь направить соответствующий запрос в Королевский институт метеорологии, метеостанция которого находится рядом с местом обнаружения трупа. Благодаря ей я буду знать температуру и уровень влажности в каждый день и час за конкретный период времени. На руке тела женщины есть небольшой браслет вроде тех, которые дарят крестные матери и отцы на день рождения своим крестникам и крестницам: тонкая цепочка с пластинкой, на которой выгравировано имя: Надин.
Я приступаю к внешнему осмотру Надин с головы до ног и с ног до головы с двух сторон. Ничего! Нет ни малейшего повреждения – вообще ничего. Даже ни одной царапины, а ведь кожа отлично сохранилась. Я прошу сотрудников похоронного бюро отвезти тело в Институт судебно-медицинской экспертизы, где позже проведу вскрытие. Разумеется, с согласия судей. Без этого вскрытие невозможно! Я могу делать свою работу только с разрешения судей, а те, в свою очередь, руководствуются соображениями юридической необходимости – справедливость должна восторжествовать любой ценой.
На следующее утро в зале для вскрытий собирается весь коллектив: судьи, эксперты-криминалисты, следователи. Все с нетерпением ждут результатов, потому что расследование стоит на месте: кроме неопознанного тела и показаний Луиса да охранника этого района заповедника, никакой информации нет. Впрочем, и охранник не сообщил ничего нового. Хуже того, не находится никакой прижизненной карточки исчезнувшей женщины, одетой таким же образом. Так что, как знать, возможно, моя работа даст какие-нибудь значимые для расследования результаты. Все на это надеются. Тело измеряется и взвешивается.
К фактическому весу я добавляю примерно 2,5 килограмма в счет разложившихся мягких тканей: головного мозга, лица и шеи.
Такие антропометрические данные уже сами по себе являются элементом идентификации. Сняты отпечатки пальцев, и теперь я провожу повторный внешний осмотр. В частности, ищу шрамы, ампутации и татуировки, но все бесполезно, так как из особых примет есть только одна – их полное отсутствие. Но с точки зрения идентификации это тоже информация.
Я продолжаю обследование и перехожу к вскрытию тела с двух сторон: сначала, как обычно, со стороны спины, потом, зашив все разрезы, со стороны живота. Вскрытие не дает абсолютно никаких результатов: я даже не смог установить причину смерти. Я извлекаю сердце, чтобы отправить его на углубленное гистологическое исследование с целью найти какие-нибудь признаки естественной смерти. Я также отправляю печень, почки, желчный пузырь и мочу на химико-токсикологическое исследование, а кровь – на ДНК-экспертизу. В плане идентификации удалось установить, что у женщины никогда не было хирургических операций и, к сожалению, никаких протезов. Очень жаль, потому что на них всегда есть номера, которые позволяют найти больницу, где был установлен протез, и так определить фамилию пациента. Как правило, для получения этих сведений сначала нужно обратиться в компанию, изготовившую протез. Это отличный способ идентификации человека.
Теперь я поворачиваюсь к черепу погибшей. Мне кажется, он насмешливо смотрит на меня своими пустыми глазницами. Сначала занимаюсь шейными позвонками, и они оказываются целыми и невредимыми, а потом перехожу к самому черепу и тоже не нахожу никаких травм. Нет никаких следов повреждений, и это нормально: если женщину удушили, а потом перевезли тело в заповедник От-Фань, то мы не найдем никаких повреждений, потому что при таком типе асфиксии они остаются лишь на мягких тканях, а те разложились. Так что асфиксия – это всего лишь гипотеза. Черепно-мозговая травма, которая могла бы привести к внутреннему кровотечению, также осталась бы незамеченной. Из-за гниения исчезают все мягкие ткани, а посмертный лизис[20] костной ткани завершает работу, разрушая кости.
Это то, что еще сегодня интересует меня в деле серийного убийцы и маньяка Мишеля Фурнире. Он насиловал и убивал маленьких девочек, после чего закапывал их тела. После задержания он начал давать показания, как и многие психопаты-извращенцы, постепенно. На их основании или на основании показаний его жены полицейские раскапывали землю в различных местах, где должны были быть спрятаны жертвы. Я убежден, что в некоторых могилах ничего не находили, потому что тела полностью сгнили.
Все останки рано или поздно исчезают, а скорость разложения зависит от типа почвы.
На одном и том же кладбище мне доводилось откапывать тела, от которых уже через два года оставалась только пара костных фрагментов, и те, которые можно было без труда идентифицировать даже через несколько десятилетий после погребения.
Я передаю череп специалистам по реконструкции лица. Они восстанавливают мягкие ткани лица последовательным наложением на кости черепа слоев скульптурного пластилина. Если учитывать форму костей черепа, постепенно лицо можно реконструировать. Понятно, что по костям не понять, каким был цвет глаз, волос и их длина, имелись ли шрамы на лице, не узнать форму губ, но хоть что-то. Я отправляю судьям фотографии реконструированного лица, и они принимают решение опубликовать их в местных газетах, надеясь, что кто-нибудь из читателей поможет следствию. Шансы невелики, но чудеса случаются – в полицию приходит одна женщина.
– Я пришла по поводу розыска пропавшего человека, о котором писали в газете. Я думаю, что это Надин, – сказала она дежурному полицейскому.
Дежурный немедленно сообщает в федеральную уголовную полицию, и в отделение срочно приезжают два офицера: Филипп и Жак. Им нужно меньше 20 минут, чтобы примчаться через весь город с включенными сиренами. Они не могут прийти в себя от изумления, но опыт научил их проявлять дальновидную осторожность и не радоваться раньше времени.
– Добрый день, мадам. Так вы думаете, что узнали одну из ваших подруг, и ее действительно зовут Надин?
– Да, мне кажется, что это она. Вы знаете, я не видела ее уже давно. Я пробовала звонить ей, но она не отвечает ни на телефонные звонки, ни на текстовые сообщения. Я волнуюсь.
– Простите, как давно вы начали волноваться?
Я только что получил отчет Марселя, в котором он сообщил, что смерть Надин наступила за 16 дней до обнаружения. Разумеется, я передал эту информацию судьям и следователям.
– Недели две назад. Подождите, сейчас посмотрю свои сообщения в мессенджере. Первое оставшееся без ответа сообщение я отправила ей десятого числа. Выходит, что ровно две недели назад.
– А вы давно с ней общались в последний раз перед тем, как отправить это сообщение?
– Нет, за два-три дня до того. Обычно мы созваниваемся раз в два дня.
Следователи допрашивают Лизу крайне деликатно. Они узнают от нее, что Надин замужем за Мишелем и у них двое детей, которые не только не живут с родителями, но и уехали из страны. Мишель – стоматолог, а Надин – логопед. Они ведут обычную спокойную жизнь, иногда ходят в гости и ездят к детям, или те сами приезжают к ним.