На следующий день полицейские приносят мне сумку с останками, которые, по их мнению, могут принадлежать человеку или животному. При их виде я не могу удержаться от смеха.
– Где-то поблизости прошла вечеринка по поводу посвящения в студенты?
– Мы не в курсе. А почему вы так решили?
– Да потому что это бычий пенис. Я сам был когда-то студентом и знаю традиции студенческих вечеринок.
Впоследствии оказалось, этот пенис раздобыли на скотобойне, и его использовали… полицейские, желавшие разыграть одного из своих коллег. После розыгрыша они просто выкинули бычий пенис на помойку.
Больше никаких фрагментов смуглого мужского тела не нашли, а расследование так и не привело к поимке преступника.
Меня нередко просят приехать и изучить фрагменты тел, найденные на обочинах дорог. Однажды ночью во время патрулирования полицейские нашли на обочине сумку, которая страшно воняла. Запах был настолько ужасный, что они даже не решились ее открыть. Судья распорядился взять находку и доставить в комиссариат, чтобы я мог дать свое экспертное заключение на следующий день. Мне позвонили очень рано утром, на рассвете, умоляя приехать как можно быстрее, потмоу что запах был просто невыносимым – до такой степени, что полицейские поставили сумку на первом этаже в техническом коридоре, который вел в гараж, и настежь открыли все двери. Когда я приехал в комиссариат, меня встретил дежурный офицер, которого я знаю очень давно.
– Спасибо, что приехал так быстро. Это очень любезно с твоей стороны. Мы больше не можем оставлять эту сумку у себя.
И он повел меня через двор к техническому коридору. Как только я почувствовал запах, даже еще до того, как содержимое сумки попало в мое поле зрения, я сразу же категорически заявил:
– Это не останки человека.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Это останки животного.
И действительно, это были остатки мяса для шаурмы, которое обычно жарят на вращающемся вокруг нагревательных элементов вертеле. Я не знаю зачем, но какой-то тип выбросил его на обочину дороги.
Запах разложения мяса животного отличается от запаха разлагающегося тела человека.
Поверьте мне на слово: если вы знаете запах гниения трупа, то ни с чем его не спутаете.
В другой раз полицейские позвонили мне из-за сумки с характерным запахом гниения, находившейся рядом с городской аллеей возле одного из домов. Я припарковался на стоянке, расположенной рядом с местом обнаружения сумки. Вышел из машины и даже не успел поздороваться с полицейскими, как сразу же почувствовал запах.
– Это не останки человека.
– Вы уверены? Уж очень сильный запах.
– Запах останков человека характеризуется не интенсивностью, а оттенком. И это не запах останков человека.
В итоге в сумке оказался труп собаки, который выбросили на обочину. Жаль, что некоторые хозяева не проявляют уважения к останкам своих домашних животных.
Запах гниения остается в памяти навсегда. Стоит его только почувствовать, и он отпечатается как в обонятельной, так и вкусовой памяти. Центры обоняния и вкуса в некоторой мере взаимодействуют между собой. Это относится и к запаху гниения: если вы ощущаете его, то это значит, что чувствуете его на вкус. Могу доказать это на собственном примере: я не могу есть блюда из выдержанной дичи – «с душком» для усиления вкуса. Их запах очень напоминает мне запах гниющих трупов. Сама ассоциативная связь является для меня очень неприятной.
Обнаружение кусков мяса животных на обочине дорог – это классика.
– Добрый день, доктор! У меня для вас кусок какой-то плоти, но я не могу определить, что это.
– Вы можете сфотографировать ее на телефон и переслать мне?
– Да.
– Сделайте фотографию этого куска и пришлите.
Я больше не выезжаю на место, когда мне сообщают об обнаружении кусков плоти. Сначала проверяю, что это может быть, с помощью имеющихся под рукой технических средств. Такой подход позволяет не тратить напрасно время на дорогу, чтобы в итоге увидеть кость животного. Получая фотографию, я могу сказать, например, следующее:
– Это трахея животного, но я не знаю какого. Она слишком длинная для человека.
Я был прав, что не стал приезжать по этому поводу.
В другой раз кости были найдены в подлеске. Прокурор вызвал меня одновременно с сотрудниками криминалистической лаборатории, уголовной полицией и журналистами. Выбора не было, пришлось выезжать на место. Когда я приехал, прокурор давал интервью представителям прессы, и тревожить его было нельзя. Поэтому я отправился в лесополосу, где эксперт-криминалист огородил несколько зон предполагаемого места преступления, потому что останки были разбросаны на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. Такое разбрасывание характерно для кабанов. Они вырывают кусок мяса и уходят съесть его немного в сторону, чтобы им не мешали их же собратья.
– Как дела, ребята? – Я обращаюсь к сотрудникам криминалистической лаборатории. Они уже надели свои шикарные белые комбинезоны для работы на месте происшествия. В них мы все похожи друг на друга и узнаем друг друга только по глазам.
– Все в порядке, но работы хоть отбавляй. Кости разбросаны по четырем зонам.
– Можно мне посмотреть?
– Да, конечно. Только возьми себе один из комбинезонов, они лежат там.
Эксперт-криминалист показывает мне на сумку с запасными белыми комбинезонами. Я выбираю свой размер, влезаю в него, надеваю маску, перчатки и бахилы. Теперь я готов к работе.
Пересекаю первую линию ограждения. Каждое место, где находится кость, обозначается небольшим пронумерованным флажком, устанавливаемым в землю. Я направляюсь к ближайшему, смотрю на кость. Это позвонок. Я определяю по длине остистого отростка, что это он шейный. Позвонок состоит из нескольких частей. Самая массивная называется телом позвонка, от обеих сторон которого отходят дуги и отростки. Все позвоночные отверстия соединяются в один позвоночный канал, где находится спинной мозг. Соединительный отросток называется остистым. Если вы пощупаете свой позвоночник, то почувствуете ряд выступов по длине всего позвоночного столба. Это и есть остистые отростки.
– Мне не хотелось бы вас разочаровывать, но это не позвонок человека.
Мое невинное замечание произвело на коллег такое же сильное впечатление, как если бы я сообщил им о начале ядерной катастрофе.
– Ты уверен?
– Даже не сомневаюсь.
– А другие кости?
– Сейчас посмотрим.
И я иду ко второму флажку. Это колено. Но тоже не колено человека. Следующая кость также обладает признаками, отсутствующими у человека. Так и прохожу все четыре зоны, которые по мере моего перемещения утрачивают статус места происшествия. Полицейские выглядят все более растерянными и расстроенными. Один из них собирается поставить в известность прокурора, но тот еще беседует с журналистами, которые обступили его со всех сторон. Они очень рады тому, что представилась возможность пообщаться с самим прокурором: такое бывает нечасто. Я вижу, как прокурор резко меняется в лице и решительно идет по направлению ко мне.
– Вы уверены, доктор?
По виду физиономий сотрудников криминалистической лаборатории и офицеров уголовной полиции я понимаю, что очень заинтересован в том, чтобы мои тылы были прикрыты мнением другого авторитетного специалиста с более узкой специализацией. Все эти ребята явно сомневаются в достоверности моих выводов. Они настолько убеждены в том, что напали на следы преступления века, с которым не сталкивались на протяжении всей своей карьеры, что им сложно смириться с фактами.
– Да, уверен. Я только что отправил несколько фотографий своему другу, французскому судмедэксперту, специализирующемуся на изучении костных останков человека. Он подтвердил мои предположения. Я могу даже сказать вам, что, по его мнению, это кости барана.
Редко мне доводилось вызывать разочарование у стольких людей одновременно!
Вернемся к Сержу и Милен. Время идет, но никакой информации об исчезнувшей нет. Операции по банковской карте не осуществляются, а сотовый отключен со дня исчезновения девушки. Следователи в растерянности. Конечно, начинать расследование спустя неделю после исчезновения человека намного сложнее. Свидетели, не подозревающие, что являются таковыми, уже успели все забыть. Серж участвовал в составлении прижизненной карточки, нужной для того, чтобы собрать все сведения о человеке, которые могли бы помочь установить его личность. Остается только надеяться на чудо или неожиданный поворот развития событий.
Мы уже сталкивались со случаями, когда люди находились через несколько месяцев после исчезновения. Либо им удавалось сбежать от похитителей, либо к ним возвращалась память после длительного периода амнезии. Мне уже доводилось исследовать человека, потерявшего память, с целью его идентификации. В тот раз я составлял «посмертную» карточку для живого. Я собрал все сведения, какие только мог: рост, вес, цвет волос, описание волосяного покрова, шрамы, татуировки и так далее. Взял образец ткани для ДНК-экспертизы. Эксперт-криминалист снял отпечатки пальцев, а я позвал стоматолога для составления зубной карты. Были осмотрены и сфотографированы предметы одежда, а также украшения и обручальное кольцо, на котором обнаружились два выгравированных имени и дата. Следователи ввели дату регистрации брака в базу данных и нашли одно соответствие именам Филиппа и Натали – именно эти имена были выгравированы на кольце. Так был идентифицирован Филипп.
Однажды утром в реке Мёз обнаруживают часть тела. Нижнюю конечность. Дальше еще одну часть. Мёз возвращает все, что в нее бросили. Все это почему-то почти всегда выплывает близ той улицы, на которой находится Институт судебно-медицинской экспертизы. Мне позвонили, и я пошел к набережной пешком: это всего лишь в сотне метров от моего рабочего кабинета. Зеваки уже там, и с минуты на минуту, сомневаться в этом не приходится, приедет и пресса: у журналистов явно есть доступ к закрытым каналам связи полиции. На берегу реки я идентифицирую части тела и отдаю их стажеру, чтобы он отнес их прямо в Институт судебно-медицинской экспертизы. Так останки не будут у всех на виду и самому не придется расхаживать с ними под мышкой. Полицейские берут меня на борт своего патрульного катера, и мы бороздим реку в поисках других частей тела.