[11] или Достоевского, не услышав «Stormy Weather» в исполнении Сары Воэн[12], не приняв вдвоем с любовником ванну с пеной, не оставив после завтрака в постели крошки круассанов, не полежав обнаженной на горячем песке пляжа, не пробудившись с хорошим воспоминанием, не заснув с тайной.
Я прижалась к нему, повисла у него на шее, вцепившись изо всех сил, несгибаемая, неподвижная; я обхватила его ноги своими и стиснула их.
Если он собирается уходить, ему придется взять меня с собой.
Мы одинакового роста; он не сможет отцепиться от меня, пока со мной не заговорит. Я — довольно тяжелая ноша, вполне могу сломать ему пальцы на ногах — на каждую его ступню приходится по тридцать килограммов моего живого веса.
Я жду, когда он скажет, что любит меня.
И вот он обхватывает мою голову ладонями и говорит:
— Я люблю тебя.
Я в восторге, я плыву, парю, я не верю ему — тем хуже; но как мне хорошо!
Почти тут же он добавляет: «Очень». И теперь повторяет уже одним духом:
— Я тебя очень люблю.
Почему «очень»? Почему он меня «очень любит», а не просто «любит», как говорят все на свете?
Почему он ни капельки не лжет, как большинство влюбленных, даже не отдавая себе в этом отчета? Значит, он все же любит меня, поскольку любит «очень»; зачем усложнять вещи? В конце концов, что вообще значит — «любить»?
Обратимся к словарю:
Первое значение: «испытывать привязанность».
Второе: «иметь склонность к чему-либо».
Мне ближе второе значение: этот человек имеет склонность ко мне.
No comment.
Насчет привязанности я менее уверена.
Быть привязанным к кому-то — значит желать ему добра.
Я не думала, что прилагательное, которое передает силу, сопротивление, мощь, надежность, твердость, может также сделать безвкусным глагол «любить» и уничтожить его магию.
И вот я подняла голову, наши губы встретились, и я ответила ему (тем хуже для моего эго):
— Я просто тебя люблю.
Я отпустила его, и он легкими шагами направился в душ. Его любовь была смягчена словом «очень».
Я должна была чувствовать себя счастливой, ведь все могло быть гораздо хуже; мне бы стоило сказать: «Я тебя ужасно люблю», как моя тетя Маргарита, и тогда на шкале влюбленности я спустилась бы на одну отметку ниже. Я могла бы также использовать и отрицание: «Я тебя НЕ люблю», — и все было бы кончено, или неопределенно-манерное: «Я так тебя люблю!» — и тогда значительно поднялась бы по шкале пошлости.
Прилагательные, как и наречия, прицепляясь к глаголу «любить», ослабляют его.
Они противоречат здравому смыслу, они абсурдны, они жестоки.
Слово «любить» самодостаточно.
Он этого не знает. Если бы знал, это было бы самое худшее.
Я сожалею о его молчании.
Итак, я любовница человека, который любит меня «очень» и которого я люблю «просто».
Вот в чем разница.
32
E-mail Клементины Идиллии
Я нашла для Жана арабскую пословицу: «Ты господин своему слову, которого не сказал, и раб слову, которое произнес». По-моему, ему бы стоило выучить ее наизусть.
33 Шкатулка из белого фарфора
Его сперма стекала по моим ногам. Я взяла с ночного столика упаковку «Клинекс», чтобы
вытереть ее. Эта волшебная жидкость пропитала бумажный платок насквозь; я уже собиралась выбросить его в мусорную корзину, но не решилась. Я слишком долго ждала этой ночи.
Я искала в своих тайных глубинах все, что у него забрала, мне не хотелось терять ни единой капли; потом я осторожно взяла набухший от впитанной жидкости платок и положила его в белую фарфоровую шкатулку, стоявшую здесь же, на ночном столике.
Он вышел из ванной уже одетый.
Некоторое время он сидел на диване, ожидая, пока сварится кофе. Потом я протянула ему чашку с горячим напитком, приготовленным в красивой хромированной кофеварке, купленной ради него. Он выпил кофе без сахара и съел маленькую плитку шоколада, которую я ему протянула. Потом посмотрел на часы, включил мобильник — как будто даже сейчас не мог без него обойтись.
— Уже поздно...
Мне было наплевать, он мог уйти, как последний хам, он мог почти не смотреть на меня, смягчать свою речь обходительными выражениями, сдерживать жизнь, любовь, мгновенные побуждения, мог сказать, что позвонит мне завтра, а вместо этого исчезнуть на несколько месяцев, мне было наплевать: теперь мне было чем питать свои мечты.
— Хорошо...
Зачем говорить «хорошо», когда не остается ничего, кроме плохого?
— Чем ты собираешься заняться?
— Мне нужно проверить домашние задания...
Я не говорю ему, что собираюсь перейти в другой лицей — зачем?
— Хорошо.
— Да...
— Нужно работать.
— Да...
— Это важно.
— Да...
Это хотя бы похоже на разговор. К чему жалеть о его «хм», коротких вздохах, ворчании — обо всех этих нечленораздельных звуках?
Есть слова, в которых меньше смысла, чем в молчании.
— Ну хорошо, я тебе позвоню...
Еще одно плохое «хорошо».
Я улыбаюсь... Он понимает упрек, замаскированный этой улыбкой. И, словно защищаясь, добавляет:
— А ты мне никогда не звонишь!
И уходит.
Я закрываю за ним дверь, защелкиваю замок.
Едва вернувшись в альков, я приподнимаю крышечку белой фарфоровой шкатулки. И вот платок у меня в руках, влажный, готовый вот-вот порваться — крохотный комочек, заключающий в себе основу жизни. Я дышу на этот застывший бумажный комок, и меня переполняют чувства, слова, ласки, истории, которые я хотела бы ему рассказать...
Человек, который дал мне меньше всех, научил меня гораздо большему, чем остальные.
Спокойной ночи, любовь моя.
34
E-mail Идиллии Клементине
Он сказал: «Я приду в одиннадцать вечера». Сказал: «Я стою под твоим балконом». Сказал: «Как это расстегивается?», «Я знал, что однажды увижу тебя в ночной рубашке», и «Я тебя очень люблю». Сказал: «Хорошо». Сказал: «Чем ты собираешься заняться?» и даже «Ты мне никогда не звонишь»!!! Ты представляешь? И, как всегда, «Хм».
E-mail Клементины Идиллии
«Хм»? Это по-индийски?
Так, значит, «Хм» и еще целых восемь фраз! Ну и болтун! Его можно поздравить? Бедняжка может ненароком сорвать голос, позаботься, чтобы этого не произошло! Надеюсь, ему не нужно каждый вечер играть в театре? Однако, должна тебе сказать, что «Я тебя очень люблю» абсолютно ничего не значит. А в самом деле, чем он занимается?
E-mail Идиллии Клементине
Не знаю.
E-mail Клементины Идиллии
Тебе плевать на мое мнение?
E-mail Идиллии Клементине
Нет.
E-mail Клементины Идиллии
По сути, он ничего тебе не сказал.
E-mail Идиллии Клементине
Слова очень ограничены по сравнению с безмерностью молчания.
E-mail Клементины Идиллии
Ну вот, теперь и ты заразилась! Потрогай лоб — он горячий? Ты бредишь, дорогая! Развейся, не сиди в одиночестве! Если ты еще в силах, хватай такси и приезжай ко мне, а еще лучше позвони в службу психиатрической помощи! Я не шучу! У меня тоже недавно был приступ меланхолии, и я отправилась в ночной клуб. Шум, толпа, возбуждение — все это побеждает тишину. А ты сидишь дома одна, как приклеенная — выйди на улицу, вытащи себя из этого клея, этого болота, этого невезения!
E-mail Идиллии Клементине
Это слишком просто. Да, я могу отключить телефон, уйти из дома, прыгать и скакать в ночном клубе, попробовать переплыть Тихий океан в ореховой скорлупке, пересечь пустыню верхом на верблюде... Да, я могу отдалиться от него физически. Морально — нет. Будь я посреди океана, или в пустыне, или среди людей, танцующих на пляже, я постоянно буду думать о нем. Эта связь не порвется от поворота ключа в замке и от вызова такси до аэропорта. Это было бы слишком просто. Ты никогда не была влюблена?
E-mail Клементины Идиллии
Хотела бы я это знать...
А что такое — быть влюбленной?
E-mail Идиллии Клементине
Быть влюбленной — это плыть наугад, натыкаться на слова, как на подводные камни, махать веслами в воздухе и тонуть в зеленой пустоте.
E-mail Клементины Идиллии
Я не заставляла тебя это говорить.
E-mail Идиллии Клементине
Кто сказал, что это «священное состояние»? Это проклятое состояние, состояние осады, войны, отупления, и за него приходится дорого платить. Но что делать? Не ворчи на меня, я его не выбирала!
35 Я хотела бы одеться в слова
Я сняла пеньюар; я смотрела на себя в зеркало и представляла, как он скользит губами по каждой частичке моего тела.
Я хотела бы одеться в слова.
Слова, которые он произносил бы, прикасаясь губами к моей груди, ко лбу, к низу живота.
Слова только для меня, для меня одной.
Слова, которые служили бы мне утешением в его отсутствие.
Осушали бы мои слезы.
Заполняли бы пустоту.
Слова любви спасают меня от тоски.
Но на него они нагоняют скуку. Одни и те же слова любви, затасканный, заезженный, траченный молью репертуар, слова актеров, сочинителей, оперных и уличных певцов, авторов пьес и сценариев, писателей, поэтов, лжецов, игроков, мошенников, комедиантов... Он думает, что ни одно из них не может соперничать с бесконечностью, величием, свободой, мудростью, совершенством молчания. И особенно этот злосчастный глагол «любить», повсеместно опошленный, используемый повсюду, как бульонный кубик, который добавляют во все соусы, даже в шоколадный. Можно ли любить в двадцать лет, как в сорок, женатым, как холостякам, в браке, как вне брака, больше, чем другие, или меньше, чем другие, любить море и горы, тепло и холод, ходьбу и плавание, теннис и футбол, работу и отпуск? Одно-единственное слово, всегда одно и то же: любить.