лицию обрушился шквал телефонных звонков с угрозами в адрес Лектера — у жертв доктора было много друзей и родственников, жаждущих его смерти.
Старлинг очень надеялась не натолкнуться на агента ФБР Копли — не хотелось навлекать на него лишние неприятности.
На лужайке у входа в здание, окружённый плотной стеной репортёров, о чём-то воодушевлённо рассказывал доктор Чилтон. Кларис отвернула лицо в сторону и быстро скользнула к двери.
Стоящий на пороге полицейский внимательно просмотрел её удостоверение и пропустил внутрь. Фойе напоминало огромную комнату для охранников. Возле единственного лифта и на нижних ступеньках лестницы дежурили полицейские. На стоящих вдоль стен диванах, расположилась смена оцепления, отдыхающая после утреннего дежурства на подступах к зданию.
За письменным столом напротив дверей лифта восседал грозный сержант. На нагрудном жетоне значилось имя: «К. Л. Тейт».
— Прессе запрещено, — остановил он пробирающуюся к лифту Кларис.
— Я не репортёр.
— Вы из министерства юстиции? — спросил Тейт, просмотрев её удостоверение.
— От заместителя министра юстиции Крендлера, — солгала Кларис. — Я только что от него.
— Понятно, — кивнул сержант. — По-моему, сюда уже съехалась вся полиция Теннесси. Все хотят посмотреть на доктора Лектера. Не часто приходится такое видеть… слава Богу. Прежде чем подняться, вам нужно переговорить с доктором Чилтоном.
— Я только что виделась с ним на улице. До этого мы вместе занимались делом Лектера в Балтиморе. Мне сюда, сержант Тейт?
Сержант на секунду задумался, потом утвердительно кивнул.
— Да, мисс, сюда. Только в нас здесь дополнительные меры предосторожности: у всех обязательно проверяем оружие, даже у полиции.
Кларис молча кивнула и быстро вытащила из пистолета обойму. Потом сунула пистолет обратно в кобуру и протянула ему запасные. Сержант запер их в ящик стола.
— Вериен, подними её наверх в башню, — бросил он стоящему у лифта полицейскому и снял трубку внутреннего телефона.
Старинный лифт выпуска двадцатых годов со скрипом поднял Кларис на последний этаж.
— Прямо по коридору, мадам, — сказал полицейский, открыв кабину.
На матовом стекле двери зала, занимающего почти всю башню, красовалась надпись: «ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО ОКРУГА ШЕЛБИ». Кларис вошла внутрь. Огромная восьмиугольная комната с белыми стенами, дубовыми панелями и натёртым до блеска деревянным полом почему-то сразу же напомнила ей церковь. Кларис представила себе те времена, когда здесь проходили заседания городского суда. Наверняка тогда этот зал выглядел куда более величественно, хотя и менее современно.
Двое полицейских в форме Управления исправительных учреждений несли охрану. Когда Кларис вошла в комнату, тот, что пониже ростом встал из-за письменного стола.
Другой остался сидеть на складном стуле в дальнем углу зала лицом к клетке. Его обязанностью было предотвращение попытки самоубийства.
— Вы получили разрешение на разговор с заключённым, мадам? — спросил коротышка.
Кларис глянула на жетон и прочла имя: «Т. У. Пембри». На столе стоял телефон и лежало несколько разнокалиберных дубинок.
— Да, конечно, — ответила Старлинг. — Я уже встречалась с ним раньше.
— Знакомы с мерами предосторожности? Заходить за шлагбаум запрещено.
— Разумеется.
Единственным цветным предметом в комнате был полицейский дорожный шлагбаум — жёлто-красное полосатое заграждение с жёлтыми лампочками, теперь, правда, выключенными. Он стоял прямо на начищенном полу в полутора метрах от двери в клетку. На вешалке висели аксессуары доктора Лектера: хоккейная маска и смирительный жилет «Канзас». Кларис не приходилось видеть его раньше. Сделанный из толстой кожи, с прочными петлями для рук, крепящимися к приклёпанным на спине скобам, он мог по праву считаться самым надёжным одеянием для буйных заключённых и сумасшедших. Маска и чёрный кожаный жилет ярко выделялись на белой стене комнаты, вызывая в душе чувство тревоги и странного беспокойства.
Приближаясь к клетке, Кларис не спускала глаз с доктора Лектера, сидящего спиной к двери за небольшим привинченным к полу столиком и погружённого в чтение. На столике лежало несколько книг и дело Буйвола-Билла, которое она дала ему ещё в Балтиморе. К ножке стола цепью был прикручен маленький кассетный магнитофон. Как странно и непривычно видеть этого человека вне стен психиатрической больницы!
Ещё будучи ребёнком, Кларис не раз видела такие клетки. В начале века их изготавливала одна компания в Сент-Луисе. Никто и никогда не делал их лучше. Сборная стальная конструкция, способная превратить в камеру любую комнату. Стальной лист вместо пола, закалённые металлические прутья вместо потолка и двери. Яркое освещение, экран из тонкой бумаги перед унитазом.
Полосатая тень от решётки падала на пол и белые стены комнаты. У доктора Лектера были тёмные, гладко зачёсанные волосы.
Кладбищенская крыса, сидящая между рёбрами обглоданного скелета.
Она мотнула головой, стараясь выбросить эту дикую мысль из головы.
— Доброе утро, Кларис, — проговорил Лектер, не поднимая головы, и замолчал, дочитывая страницу. Наконец он положил в книгу закладку и развернулся лицом к девушке, уперевшись локтями в ручки кресла и положив подбородок на сложенные вместе кулаки. — Вот тут Думас учит, что добавленное в бульон мясо вороны осенью, когда они жиреют на ягодах можжевельника, весьма улучшает вкус и цвет супа. Вы бы хотели попробовать, Кларис?
— Я подумала, что вам будет не хватать ваших журналов и рисунков, которые остались в больнице. Пока у вас не будет настоящего вида на природу.
— Как заботливо с вашей стороны. Знаете, доктор Чилтон просто в восторге, что смог отодвинуть в сторону вас и Джека Кроуфорда. Или вас всё же прислали сделать последнюю попытку?
Сидящий у клетки полицейский встал и отошёл к столу переброситься парой слов с Пембри.
— На этот раз меня никто не посылал, я сама, — ответила Кларис, надеясь, что охранники не услышат.
— Люди скажут, что мы влюбились друг в друга. Не хотите спросить меня о Билли Рубине, Кларис?
— Доктор Лектер, никоим образом не… ставя под сомнение то, что вы рассказали сенатору Мартин, не могли бы вы посоветовать мне кое-что по поводу вашей мысли о…
— Не ставя под сомнение… Замечательно. Нет, Кларис, больше никаких советов. Вы хотели обмануть меня. Думаете, я играл с ней?
— Я думаю, что мне вы говорили правду.
— Жаль, что вы хотели обмануть меня. — Доктор Лектер закрыл лицо руками, так, что остались видны только глаза. — Жаль, что бедная Кэтрин Мартин больше никогда не увидит солнечного света. Солнце — это огненное ложе, на котором умирает её Бог, Кларис.
— Жаль, что мы не сможем закончить начатый разговор, — ответила Старлинг. — В вашей мысли насчёт имаго и всех связанных с ним ассоциаций, была какая-то… элегантность. Трудно выбросить всё это из головы. Только теперь ваши рассуждения похожи на обломки, на половину арки.
— Да, половина арки устоять не сможет… Кстати, об арках, вам ещё позволяют заниматься этим делом, Кларис? Удостоверение не отобрали?
— Нет.
— А что это у вас под жакетом? Часы-табель, как у папочки?
— Нет, это скорострельный револьвер.
— Значит, вы ходите с оружием?
— Да.
— Тогда лучше ходить без жакета. Вы, кстати, умеете шить?
— Да.
— Сами сшили этот костюмчик?
— Нет. Доктор Лектер, вы всё видите и замечаете. Не может быть, чтобы вы, в своё время так откровенно беседуя с этим Билли Рубином, узнали о нём так мало.
— Почему же?
— Если вы действительно встречались с ним, вы должны знать о нём всё. Но почему-то сегодня вы смогли вспомнить всего одну единственную деталь. То, что он когда-то лечился от слоновьей язвы. Видели бы вы, как они все подпрыгнули, когда Атланта передала, что это профессиональная болезнь мастеров по изготовлению ножей. Она попалась на вашу удочку, доктор, что вы и ожидали. Удивляюсь, как это за такую ценную информацию они ещё не предоставили вам апартаменты в пятизвездном отеле. Доктор Лектер, я просто уверена, что если вы встречались с ним, то знаете о нём абсолютно всё. Правда, возможно, вы никогда не виделись, а всю информацию о нём узнали от Распейла. Но продать сенатору сведения, полученные из третьих рук, не очень-то легко, правда? — Кларис обернулась. Один из охранников показывал охраннику какую-то статью в журнале «Оружие». — В Балтиморе вы собирались рассказать мне ещё очень многое, доктор Лектер. И наверняка чрезвычайно важное. Прошу вас, расскажите сейчас.
— Вы хорошо прочитали дело, Кларис? Все необходимые сведения для того, чтобы поймать его, находятся здесь. Если, конечно, читать внимательно. Даже наш «Шерлок» Кроуфорд мог бы давно всё увидеть. Кстати, вы читали его прошлогоднее выступление в национальной полицейской Академии? Потрясающая речь. Само воплощение чувства долга, чести и стойкости. Прямо, как Марк Аврелий. Посмотрим, что останется от его силы духа, когда Белла сыграет в ящик. По-моему, он начитался трудов Марка Аврелия и во всём придерживается его философии. Но если бы он действительно понял его, то наверняка смог бы разгадать это дело.
— Как это?
— Знаете, Кларис, когда вы демонстрируете вспышки контекстуального интеллекта, я забываю, что ваше поколение не умеет читать. Император же советует быть проще. В любом случае прежде всего нужно задать себе вопрос: что есть вещь в своей сути? Какова её первопричина? Вот в чём заключается первый принцип.
— Не понимаю…
— Что делает человек, которого вы ищете?
— Убивает…
— Ох! — Доктор отчаянно покачал головой, не в силах вынести её непонимания. — Убийства — это всего лишь следствие. А что он делает изначально? К какой цели идёт через убийства?
— Злость, конфликт с обществом, сексуальная неполноценность…
— Нет.
— Что же тогда?
— Он жаждет недоступного. Жаждет стать тем, чем являетесь вы. В этом стремлении и есть вся его суть. С чего же начинается наша жажда невозможного, а, Кларис? Специально ли мы выискиваем вещи, которые потом начинаем хотеть и домогаться? Подумайте, прежде чем ответить.