— Нет. Мы просто…
— Вот именно. Мы начинаем желать только того, что видим каждый день. Разве вы сами не чувствуете на себе каждый день жаждущие, ненасытные взгляды? И разве ваши собственные глаза никогда не натыкались на что-то, чего бы вам очень хотелось?
— Хорошо. Но тогда расскажите, как…
— Теперь ваша очередь рассказывать, Кларис. Сейчас вы больше не можете пообещать мне каникул на берегу океана и прогулок по песчаному пляжу. Так что остаётся только наше quid pro quo. Хм, в разговоре с вами надо быть очень осторожным. Рассказывайте, Кларис.
— Что рассказывать?
— Две вещи, которые вы остались должны ещё с нашего прошлого разговора. Что случилось с вами и лошадью, и как вам удаётся держать себя в руках.
— Доктор Лектер, когда у нас будет побольше времени, я…
— Мы больше не можем откладывать, Кларис. В прошлый раз уже отложили. Боюсь, нам вряд ли удастся встретиться ещё.
— Послушайте, чуть позже я…
— Я именно слушаю. Итак, через два года после смерти отца ваша мать отправляет вас в Монтану, на ранчо, где вместе с мужем живёт её двоюродная сестра. Вам десять лет. Вы обнаруживаете, что на ранчо выращивают лошадей на убой. И вы убегаете вместе с подслеповатой лошадью. Что дальше?
— Было лето, и нам удалось удрать довольно далеко, до самого Бозмена.
— У лошади было какое-нибудь имя?
— Наверное, но на это не особенно обращают внимание, когда растят лошадь на убой. Я звала её Анна. Тогда мне казалось, что это имя ей вполне подходит.
— Вы вели её под уздцы или ехали верхом?
— И то, и другое.
— Итак, вы прошли и проехали до самого Бозмена.
— Да. Там, в пригороде, была платная конюшня, школа верховой езды или что-то в этом роде. Я попросила их подержать Анну у себя. Но загон стоил двадцать долларов в неделю, а стойло ещё дороже. К тому же они сразу заметили, что она плохо видит. Я сказала: ладно, тогда я могу водить её по двору и катать маленьких детей, пока их родители будут обучаться верховой езде. Сказала, что могу чистить стойла. Один из них, мужчина, стоял, слушал и соглашался со всем, что я говорила, а его жена тем временем позвонила шерифу.
— Шериф был таким же простым полицейским, как и ваш отец?
— Но это не помешало мне до смерти испугаться. У него было такое большое красное лицо. В конце концов шериф внёс двадцать долларов за первую неделю, как он сказал, «до выяснения всех обстоятельств» и добавил, что в такую чудесную тёплую погоду девчонке не следует драить стойла. Газеты напечатали объявление, поднялся страшный шум. В конце концов мамина сестра позволила отправить меня в лютеранский приют.
— Это приют для детей-сирот?
— Да.
— А Анна?
— И её пристроили туда же. Один лютеранин, хозяин ранчо неподалёку, привозил ей сено. В приюте была своя конюшня. Анна пахала огород. Правда, всё время нужно было следить, чтобы она шла ровно, не загребала в сторону и не топтала уже проросшие растения. А летом мы запрягали её в повозку и катали детей.
— Но, в конце концов, она всё же умерла?
— Да.
— Расскажите мне об этом.
— Это случилось в прошлом году, мне прислали письмо из приюта. По их подсчётам ей было года двадцать два. В последний день своей жизни она ещё катала в повозке ребятишек, а потом ночью умерла прямо во сне.
— Как трогательно, — разочарованно проворчал Лектер. — Кларис, вы хотели, чтобы муж вашей тётки из Монтаны лишил вас невинности?
— Нет.
— А он сам пытался?
— Нет.
— Что же заставило вас убежать вместе с этой лошадью?
— Они собирались убить её.
— Вы знали, когда?
— Нет, но всё время переживала. Она так быстро толстела.
— Но что подтолкнуло вас удрать именно в этот день?
— Не знаю.
— А по-моему прекрасно знаете.
— Я всё время беспокоюсь…
— Что подтолкнуло вас, Кларис? Сколько было времени, когда вы убежали?
— Ранним утром. Было ещё темно.
— Значит, что-то разбудило вас. Что вас разбудило? Вам что-то приснилось? Что?
— Я проснулась от крика ягнят. Проснулась от того, что они громко кричали в темноте.
— Это были весенние ягнята? На убой?
— Да.
— И что вы сделали?
— Я ничего не могла для них сделать. Я ведь была всего лишь…
— Что вы сделали с лошадью?..
— Я тихо оделась в темноте и вышла во двор. Она была очень напугана. Все лошади в загоне были напуганы и сбились в кучу. Я тихонько стукнула её по носу, она поняла, что это я, и ткнулась носом мне в ладонь. И в хлеву, и в сарае возле загона для овец горел свет. Такие, знаете, голые лампочки, которые отбрасывают огромные тени. Во дворе гудел огромный грузовик — рефрижератор. Я вывела Анну…
— Вы седлали её?
— Нет, я не хотела брать у них седло. Только уздечку.
— Когда вы вышли со двора и окунулись в темноту, вы слышали позади себя крики ягнят?
— Не долго. Их было всего двенадцать.
— И до сих пор время от времени вы всё ещё просыпаетесь от крика ягнят?
— Иногда.
— И думаете, что если сами поймаете Буйвола-Билла и с Кэтрин всё будет в порядке, то вы сможете навсегда заставить замолчать своих ягнят? Думаете, что с ними тоже будет всё в порядке? Так, Кларис?
— Да… Не знаю… Наверное…
— Спасибо, Кларис. — Лектер удовлетворённо улыбнулся.
— Скажите мне его имя, доктор, — попросила Старлинг.
— Доктор Чилтон, — усмехнулся Лектер, бросив взгляд за спину девушки. — Полагаю, вы знакомы?
Поглощённая разговором, Кларис не сразу поняла, что у неё за спиной стоит злополучный главный врач. Чилтон взял её за локоть.
Кларис отдёрнула руку и обернулась. Рядом с Чилтоном стоял Пембри и его напарник.
— В лифт, — отрезал Чилтон. Лицо его было багровым от гнева.
— Вы в курсе, что у нашего доктора Чилтона нет медицинского образования? — улыбнулся Лектер. — Имейте это в виду. Может, когда-нибудь пригодится.
— Уходите, — рявкнул Чилтон.
— По-моему, не вы здесь главный, доктор Чилтон, — попыталась возразить Кларис.
— Совершенно верно, мадам, старший здесь я. — Охранник Пембри вышел вперёд. — Он позвонил моему шефу и вашему тоже. Прошу прощения, но я получил приказ проводить вас к выходу. Пойдёмте со мной.
— До свидания, Кларис. Дадите мне знать, когда ягнята перестанут кричать?
— Да.
Пембри взял её за руку. Нужно было идти или начинать драться.
— Да, — кивнула Кларис. — Я сообщу вам.
— Обещаете?
— Да.
— Тогда почему бы нам не достроить арку? Возьмите ваше досье, Кларис, оно мне больше не понадобится.
Он протянул папку сквозь прутья металлической решётки. Кларис перегнулась через шлагбаум и взяла её. На какое-то мгновенье их пальцы соприкоснулись. Глаза Лектера вспыхнули миллиардами красных искр, но тут же снова погасли.
— Спасибо, Кларис.
— Спасибо вам, доктор Лектер.
Таким он и остался у неё в памяти — запечатлевшимся в тот единственный миг, когда не насмехался и не играл, а был самим собой. Стоящим в своей клетке, чуть наклонившись в лёгком поклоне, прижав руки к груди и склонив набок голову. Словно артист, только что исполнивший свой фантастический танец и теперь скромно улыбающийся взорвавшейся аплодисментами публике.
Кларис выскочила на улицу, села в машину и на полной скорости помчалась в аэропорт, чтобы успеть на самолёт, на котором ей приказал улететь Крендлер.
Глава 36
Опытные охранники Пембри и Бойл были доставлены в Мемфис из государственной тюрьмы Браши-Маунтин специально для доктора Лектера. Эти спокойные, уверенные в себе, но достаточно осторожные парни, не нуждались в инструктажах доктора Чилтона.
Они прибыли в Мемфис раньше Лектера и несколько раз тщательно обследовали клетку. Когда доктора Лектера привезли в бывшее здание суда, они внимательно обследовали и его. Не снимая маски и всех остальных аксессуаров, врач-мужчина проверил все складки его тела. Охранники детально прощупали одежду и прошлись по швам металлоискателем.
Бойл и Пембри быстро нашли с ним общий язык и уже во время осмотра расставили все точки над «i».
— Мы вполне сможем поладить, доктор Лектер, — мягким и спокойным голосом сказал Бойл. — Мы будем относиться к вам точно так же, как вы будете относиться к нам. Будете паинькой — получите эскимо на палочке. Но учтите, нянчиться с вами дружище, мы не собираемся. Попытаетесь укусить — останетесь без зубов. По-моему, вам тут неплохо всё приготовили, так неужели вы захотите сами лишить себя всего этого?
Доктор Лектер по-приятельски подмигнул. Говорить он не мог — мешал вставленный между зубов деревянный брусок. Врач, натянув на руку перчатку, и подсвечивая себе фонариком, пальцем исследовал его рот.
Поднесённый к щеке металлоискатель тихо запищал.
— Что это? — вскинул брови врач.
— Пломбы, — ответил Пембри. — Оттяните-ка ему губу. Что, в молодости пришлось слишком много грызть и жевать, да, док?
— Похоже, он довольно тихий, — сказал товарищу Бойл, когда Лектер был заперт в клетку. — Думаю, с ним не будет особых проблем, если только вдруг не сбесится.
Надёжная, прочная клетка, однако, не имела двигающегося подноса для подачи пищи. Во время ленча доктор Чилтон, раздражённый после прихода Кларис, вывел из себя всех, заставив Бойла и Пембри поставить покорного и уступчивого доктора Лектера спиной к прутьям решётки, облачить его в смирительную рубашку и стянуть кожаными ремнями ноги, чтобы только после этого внести в клетку еду. Во время всей этой процедуры он не называл охранников по именам, хорошо видным на жетонах, а бросал неразборчивое: «Эй, вы там».
В свою очередь, услышав слова Лектера о том, что у Чилтона нет медицинского образования, Бойл заметил товарищу, что «доктор-то оказывается никакой не врач, а скорее всего, просто какой-то вонючий учителишка».
Пембри пытался объяснить Чилтону, что в появлении Старлинг виноваты не они, а охранники внизу, но его слова никак не повлияли на ненависть главного врача ко всем окружающим.