– В приюте?
– Да.
– А Ханна?
– Она тоже там оказалась. Один богатый фермер-лютеранин снабдил нас бесплатно сеном. В приюте был сарай, туда ее и поместили. Мы на ней пахали приютский огород. За ней, правда, надо было все время следить. Она могла поломать шпалеры с бобами, затоптать посадки, которые были слишком малы, чтобы она чувствовала их ногами. А еще мы запрягали ее в тележку и катали детей.
– А потом она умерла.
– Ну да.
– Расскажите мне об этом.
– Это было в прошлом году, они написали мне в Академию. Они там подсчитали, что ей к тому времени было не меньше двадцати двух лет. Она и в тот день катала детей в тележке, а ночью умерла. Во сне.
Доктор Лектер был явно разочарован.
– Как трогательно! – сказал он. – А что, ваш приемный отец там, в Монтане, он вас не трахал?
– Нет.
– И не пытался?
– Нет.
– Тогда почему вы от них сбежали, да еще с лошадью?
– Но они же собирались убить ее!
– А вы знали, когда это произойдет?
– Точно не знала. Но я все время думала об этом. Она уже хорошо отъелась.
– А что конкретно заставило вас бежать? Что послужило толчком?
– Не знаю.
– А мне кажется, вы знаете.
– Я думала об этом все время…
– Что заставило вас бежать, Клэрис? Вы во сколько ушли?
– Рано утром. Еще темно было.
– Значит, вас что-то разбудило. Что именно? Сон? Какой сон?
– Я проснулась и услышала ягнят. Я проснулась в полной темноте, и там кричали ягнята.
– Они забивали весенних ягнят?
– Да.
– И что вы сделали?
– Для них я ничего не могла сделать. Я ведь была всего лишь…
– С лошадью что вы сделали?
– Я оделась, не зажигая света, и вышла во двор. Она была очень испугана. Все лошади были испуганы – метались, бились в конюшне… Я подула ей в нос, и она узнала меня. И ткнулась мне мордой в руки. В конюшне и в загоне для овец горел свет – голые лампочки, огромные тени… А рядом еще стоял грузовик-рефрижератор, и его движок работал… И я тогда вывела ее наружу.
– Вы ее оседлали?
– Нет. Я не стала брать их седло. Только веревку вместо уздечки, и все.
– А когда вы уходили в темноту, вы все еще слышали крики ягнят оттуда, где горел свет?
– Недолго. Их ведь было не больше дюжины.
– Вы и теперь иногда просыпаетесь, правда? Просыпаетесь в чугунной темноте и слышите, как кричат ягнята…
– Иногда.
– Как вы думаете, если вы сами поймаете этого Буффало Билла, если вы спасете Кэтрин Мартин, это заставит ягнят замолчать? Как вы считаете, это и им поможет? Вы тогда перестанете просыпаться в темноте и слышать, как кричат ягнята? А, Клэрис?
– Да. Не знаю. Может быть.
– Спасибо, Клэрис! – Доктор Лектер выглядел странно умиротворенным.
– Скажите же мне, как его зовут! – вновь попросила Старлинг.
– Доктор Чилтон, – сказал Лектер. – Вы, кажется, знакомы.
Старлинг сперва даже не поняла, что Чилтон стоит прямо у нее за спиной. Потом он взял ее за локоть.
Она высвободила локоть из его руки. Пембри и его напарник тоже стояли рядом.
– В лифт! – скомандовал Чилтон. Лицо его от ярости пошло красными пятнами.
– А вы знали, что у доктора Чилтона нет медицинского образования, Клэрис? – послышался голос Лектера. – Пожалуйста, никогда не забывайте об этом!
– Идемте же! – сказал Чилтон.
– Разве вы здесь распоряжаетесь, доктор Чилтон? – спросила Старлинг.
– Нет, мэм, – ответил вместо него Пембри. – Здесь распоряжаюсь я. Но он уже звонил моему боссу и вашему тоже. Извините, но у меня приказ проводить вас отсюда. Пройдемте со мной.
– До свидания, Клэрис, – произнес доктор Лектер. – Вы мне сообщите, если ягнята когда-нибудь замолчат?
– Да.
Пембри взял ее за локоть. Надо было или уходить, или сопротивляться.
– Да, – повторила она – Я вам сообщу.
– Обещаете?
– Да.
– Тогда почему бы нам не завершить возведение арки? Заберите вашу папку с делом. Она мне больше не нужна.
Он вытянул руку и просунул папку сквозь прутья решетки. Его указательный палец лежал на корешке папки, и, когда она ее забирала перегнувшись через барьер, их руки на мгновение соприкоснулись. И это яркой вспышкой отразилось в его глазах.
– Спасибо, Клэрис.
– Вам спасибо, доктор Лектер.
Именно таким он и остался в памяти Старлинг. Одно-единственное мгновение, когда он ни над кем не насмехался, никого не дразнил. Стоял в своей ярко освещенной белой клетке, изогнувшись, как танцовщик, вытянув вперед руку и чуть склонив голову набок.
Она мчалась в аэропорт с такой скоростью, что чуть не проломила головой потолок машины, не успев затормозить перед ребристой поверхностью ограничителя скорости. К самолету, на котором она должна была улететь по приказанию Крендлера, ей, впрочем, все равно пришлось бежать.
36
Пембри и Бойл были людьми опытными. Их специально привезли из тюрьмы Браши Маунтин для охраны доктора Лектера. Это были спокойные и внимательные парни, которые полагали, что доктору Чилтону не стоит объяснять им их задачу.
Они прибыли в Мемфис раньше Лектера и методично обследовали предназначенную для него клетку. Когда Лектера доставили в старое здание суда, они и его обыскали как следует. Медбрат произвел тщательный медицинский осмотр, включая исследование прямой кишки, причем смирительную рубашку с него при этом не снимали. Его одежду тоже внимательно проверили, пройдя детектором металла по всем швам.
Бойл и Пембри сразу нашли с заключенным общий язык. Они разговаривали с ним тихо и вежливо, почти доверительно.
– Доктор Лектер, мы с вами прекрасно поладим. Мы к вам будем относиться точно так же, как вы к нам. Ведите себя как джентльмен и получите эскимо на палочке. Но мы вовсе не собираемся с вами цацкаться. Если станете кобениться, зубы пересчитаем! Тут для вас все условия создали, так что вам лучше не сволочиться, верно?
В ответ доктор Лектер почти дружески подмигнул им. Если бы он даже хотел им что-то ответить, то не смог бы: в рот ему была вставлена деревянная распорка и медбрат, светя фонариком, как раз осматривал ему ротовую полость, проводя пальцем в резиновой перчатке между деснами и щекой.
Детектор запищал, когда им провели вдоль лица заключенного.
– Что это? – спросил медбрат.
– Пломбы, – ответил Пембри. – Опусти ему нижнюю губу. Вы коренными здорово успели поработать, так ведь, док?
– Сдается мне, его совсем сломали, – поделился своими наблюдениями Бойл, после того как они с Пембри водворили наконец доктора Лектера в клетку. – С ним проблем не будет. Если, конечно, совсем не свихнется…
Клетка была весьма прочной и надежной. Единственное, чего здесь не хватало, так это выдвижного подноса-кормушки, чтобы передавать заключенному еду. Когда подошло время обеда, Чилтон, все еще в скверном настроении после визита Старлинг, устроил настоящий тарарам, заставив Бойла и Пембри обрядить стоящего спиной к решетке доктора Лектера в смирительную рубашку, надеть на него ножные путы – Чилтон при этом на всякий случай угрожал ему газовым баллончиком, – и только после этого открыли двери и внесли в клетку поднос с едой.
Чилтон и не подумал обращаться к Бойлу и Пембри по имени, хотя у обоих на груди были нашивки. Он неизменно обращался и к тому и к другому одинаково: эй, вы там!
Надзиратели же, узнав, что Чилтон вовсе не врач, именовали его меж собой не иначе как «учила-мудила».
Пембри попытался было объяснить Чилтону, что Старлинг к Лектеру пустили не они, а сержант, дежуривший внизу, но для разъяренного Чилтона это было одно и то же.
Во время ужина Чилтон отсутствовал, и Бойл с Пембри при доброжелательном содействии доктора Лектера изобрели свой способ приносить поднос с едой в клетку. И все получилось отлично.
– Вам сегодня не понадобится ваш смокинг, доктор, – сказал ему Пембри. – Я вас попрошу сесть на пол и откинуться на прутья решетки. Так, теперь отведите руки назад и просуньте их сквозь прутья, наружу. Вот так, прекрасно. Чуть нагнитесь вперед и выпрямите руки. И локти распрямите.
Пембри защелкнул наручники на запястьях доктора, и теперь его руки торчали наружу, причем между ними проходил прут решетки, а поднять их вверх не давал поперечный брус.
– Немного неудобно, конечно, я понимаю, но это ведь ненадолго… Зато больше никаких проблем.
Доктор Лектер сидел в очень неудобной позе. Он не мог не только подняться, но даже распрямиться или сесть на корточки. Ноги его были вытянуты вперед, и он даже при желании никого не мог ударить или пнуть.
И только после того, как доктор Лектер был таким образом прикован к решетке, Пембри подошел к своему столу и взял из ящика ключ от клетки. Он сунул свою резиновую дубинку в кольцо на поясе, положил в карман газовый баллончик и вернулся к клетке. Открыл дверь, и Бойл внес поднос. Когда дверь вновь оказалась заперта, Пембри сперва отнес ключ от нее обратно в ящик стола и лишь потом снял с заключенного наручники. Он ни разу не подошел к решетке с ключом, пока доктор был без наручников.
– Ну вот, видите как все просто, правда? – спросил Пембри.
– Да, вы неплохо придумали. Даже удобно. Спасибо, – ответил доктор Лектер. – Знаете, я уже начинаю привыкать. Пытаюсь, во всяком случае.
– Да и мы тоже, старина, – ответил Пембри.
Доктор Лектер ел, не переставая что-то писать и рисовать мягким фломастером в своем блокноте. Потом он вынул кассету из маленького магнитофона, прикованного цепочкой к ножке стола, перевернул ее и вставил обратно. Из динамика полились звуки «Вариаций на темы Гольдберга» в исполнении Гленна Гульда. Прекрасная музыка, живущая вне клятв и обещаний, вне времени, заполнила всю ярко освещенную клетку и ту часть комнаты, где сидели надзиратели.
Теперь время для доктора замедлило свой ход и расслоилось на мгновения, как это всегда бывает, когда человек переходит к решительным действиям. Музыка, не потеряв темпа, тоже распалась на отдельные ноты. И серебряные баховские стаккато, разлетевшись, блестели на прутьях решетки. Доктор Лектер с отсутствующим выражением лица встал с места и чуть помедлил, наблюдая, как бумажная салфетка спланировала с его колена на пол. Салфетка довольно долго крутилась в воздухе. Зацепилась за ножку стола, проплыла в одну сторону, приостановилась, поплыла в другую, перевернулась и наконец легла на стальной пол. Он не сделал ни малейшего усилия, чтобы поднять ее. Прошелся по клетке, зашел за бумажную ширму и сел на крышку унитаза. Это было единственное место, где он был наедине с собой. Слушая музыку, он облокотился о раковину, положил голову на руку и полуприкрыл глаза. «Вариации на темы Гольдберга» интересовали его со структурной точки зрения. Вот, снова эта каденция… Повторяется тема сарабанды… Басовые все громче и громче… Он покачивал головой в такт музыке, а язык его между тем тщательно обследовал зубы – сначала верхнюю челюсть, потом нижнюю. Это было длительное и весьма интересное обследование. Как прогулка в Альпах – сначала вверх, до самой вершины, потом обратно к подножию…