Старлинг подошла к раковине положила свой револьвер на стол рядом, пустила холодную воду, смочила руку и вытерла ею лицо. Крови нет. Бабочки бились о сетку, прикрывавшую лампы на потолке. Ей пришлось обойти его тело, чтобы подобрать с полу «Питон».
Нагнувшись над колодцем, она сказала:
– Кэтрин, он мертв. Он тебе уже ничего не сделает. Я сейчас поднимусь наверх и позвоню…
– Нет! ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА! ВЫТАЩИ! ВЫТАЩИ! ВЫТАЩИ!
– Кэтрин, послушай! Он мертв! Смотри, вот его револьвер! Узнаешь? Я сейчас позвоню и вызову полицию. И пожарных, чтобы вытащили тебя. Я не сумею сама тебя оттуда достать: боюсь, ты сорвешься и упадешь. Сейчас я им позвоню и сразу вернусь сюда, к тебе. И мы будем ждать их вместе. Ладно? И заставь собаку замолчать. Ну вот и хорошо.
Съемочная группа с местной телестудии примчалась вслед за пожарными, чуть опередив бельведерскую полицию. Капитан пожарных, разъяренный суетой и яркими юпитерами телевизионщиков, выгнал их из подвала и велел отойти от лестницы, пока его люди готовили лебедку и прочее оборудование, чтобы вытащить Кэтрин Мартин из колодца. Крюк в потолочной балке, которым пользовался мистер Гам, показался им ненадежным. Один из пожарных сам спустился в колодец, усадил Кэтрин в спасательное кресло. И Кэтрин появилась над колодцем, прижимая к себе собаку. Она не выпускала ее из рук в «скорой помощи».
В больнице, однако, с ней церемониться не стали: собак здесь не терпели. Один из пожарных, получивший приказ по дороге завезти собаку в городской приют для животных, вместо этого забрал Прелесть к себе домой.
57
В вашингтонском аэропорту «Нэшнл» прибытия ночного рейса из Колумбуса, штат Огайо, ожидали около пятидесяти человек. Большинство встречали родственников; все выглядели заспанными, несколько помятыми, у многих из-под пиджаков торчали рубашки.
Стоя среди встречающих, Арделия Мэпп имела полную возможность рассмотреть Старлинг с головы до ног, пока та шла от самолета. Старлинг была ужасно бледной, под глазами – черные круги. На щеке – впившиеся в кожу сгоревшие порошинки. Старлинг заметила Мэпп, подошла. Они обнялись.
– Привет, подруга – сказала Мэпп. – Багаж есть?
Старлинг мотнула головой.
– Тогда пошли. Джефф ждет снаружи, у машины.
Выйдя из здания аэропорта они увидели на стоянке и Джека Крофорда. Его машина была припаркована за микроавтобусом Джеффа. Он всю ночь встречал родственников Беллы, приезжающих на похороны.
– Я… – Он моргнул. – Вы даже сами не представляете, что вы сделали. Ты забила решающий мяч, малыш. – Он тронул ее щеку. – А это что такое?
– Порох. Сгоревшие порошинки. Доктор сказал, через пару дней они сами выйдут – это лучше, чем выковыривать их.
Крофорд привлек ее к себе и на секунду, на одну только секунду крепко обнял. Потом отпустил и поцеловал в лоб.
– Вы даже сами не представляете, что вы сделали! – повторил он. – А сейчас отправляйтесь домой. Спать. Выспитесь хорошенько. Завтра поговорим.
Новый микроавтобус службы наружного наблюдения был весьма комфортабельным, поскольку предназначался для длительного пребывания в засаде. Старлинг и Мэпп уселись в огромные глубокие кресла в задней части салона. Крофорд уехал на своей машине, так что Джефф вел автобус с несколько большей скоростью, чем в его присутствии. Они мчались в Квонтико.
Старлинг сидела, закрыв глаза. Через пару километров Мэпп хлопнула ее по колену. Она уже открыла две бутылки кока-колы. Одну из них протянула Старлинг и тут же достала из сумки двухсотграммовую фляжку «Джек Дэниэлс».
Они отпили по глотку кока-колы прямо из горлышка и добавили в бутылки немного виски. Потом взболтали содержимое, заткнув горлышко большим пальцем, и пустили струю пены в рот.
– А-а-ах, хорошо! – сказала Старлинг.
– Не вздумайте это там пролить! – предупредил Джефф.
– Не волнуйся, Джефф, – сказала Мэпп. Затем тихонько сообщила Старлинг: – Ты бы видела, как он трясся, пока ждал меня возле винного магазина! Как будто я подошла к уличному торговцу наркотиками.
Виски понемногу начало действовать. Старлинг расслабилась и поглубже уселась в кресле. Только тогда Мэпп наконец спросила:
– Ну как ты, Старлинг?
– Сама еще толком не пойму.
– Тебе еще придется туда возвращаться?
– Может быть. На день, через неделю. Но надеюсь, обойдется и без этого. Сам Генеральный прокурор прилетел туда из Колумбуса. Сейчас работает вместе с полицией Бельведера. А я показаний надавалась по самое «здрасти».
– У меня для тебя две хорошие новости. Сенатор Мартин вчера вечером мне телефон оборвала. Из Бетесды. Ты знаешь, что они сразу отправили Кэтрин в Бетесду[67], в военно-морской госпиталь? Она, в общем-то, легко отделалась. Физического ущерба он ей не причинил. Психологически, конечно, она еще в шоке, так что доктора пока ничего определенного не говорят. Сказали, что понаблюдают за ней некоторое время. Об Академии можешь не беспокоиться. Крофорд и Бригем уже все уладили. Никто тебя никуда не вызывает, никаких объяснительных, ничего. Крендлер затребовал свой рапорт назад. У этих людей вместо сердца табель о рангах! Спуску тебе все равно не дадут. Правда, на экзамен по Четвертой поправке завтра можешь не являться. Его тебе перенесли на понедельник. После него будешь сдавать физподготовку. Так что субботу и воскресенье нам придется попотеть над учебниками.
Они прикончили виски на подходе к Квонтико и уничтожили улики – засунули пустую фляжку в мусорный бак на обочине шоссе.
– А еще звонил Пилчер. Доктор Пилчер из Смитсоновского института. Три раза звонил! И заставил меня дать слово, что я непременно тебе об этом сообщу!
– Он на самом деле никакой не доктор.
– Думаешь, у тебя с ним что-нибудь получится?
– Может быть. Сама пока не знаю.
– Он забавный парень, очень забавный. Я теперь поняла, что самое главное в мужчинах. Они должны быть забавны. Это, конечно, после денег и покладистости!
– Ага. И манеры еще. Не забывай о манерах.
– Точно. Манеры – первое дело! Самое главное – чтоб этот сукин сын умел себя вести!
Из душа Старлинг вышла пошатываясь и сразу рухнула в постель.
Мэпп, дождавшись, когда дыхание Старлинг стало ровным и спокойным, погасила свет. Во сне Старлинг несколько раз вздрагивала, ее щека дергалась, а один раз она вдруг, не просыпаясь, широко раскрыла глаза.
Мэпп проснулась незадолго до рассвета и почувствовала, что, кроме нее, в комнате никого нет. Она включила свет. Постель Старлинг была пуста. Мешков для грязного белья тоже не было. Мэпп сразу поняла, где ее следует искать.
Она нашла Старлинг в теплой прачечной. Та спала под ровный шум стиральной машины. В комнате пахло стиральным порошком, мылом и отбеливателем для белья. И хотя курс психологии проходила Старлинг, а Мэпп занималась только юриспруденцией, именно Мэпп помнила, что ритмичный гул стиральной машины напоминает биение сердца, а переливание воды в патрубках похоже на те звуки, которые слышит еще не родившийся ребенок. Наше последнее воспоминание о покое.
58
Джек Крофорд проснулся рано. Он в эту ночь спал на диване в кабинете. По всему дому разносился храп приехавших на похороны родственников. В последние свободные минуты, пока на него еще не обрушились многочисленные дневные заботы, он опять вспомнил Беллу. Не то, как она умирала, а то, что сказала ему, когда в последний раз пришла в сознание. «Что там делается у нас во дворе?» – спросила она тогда. Ее взор был чист и покоен.
Он взял корзинку с птичьим кормом и прямо в халате вышел во двор – кормить птиц, как и обещал ей. Оставив родственникам записку, он тихонько выбрался из дома еще до восхода солнца. Крофорд всегда неплохо ладил с родственниками Беллы, и сейчас ему очень помогал шум, которым они наполнили весь дом. Но все же он был рад, что наконец может уехать на службу, в Квонтико.
Он уже просмотрел все телексные сообщения, накопившиеся за ночь, и слушал утренний обзор новостей по телевизору, когда появилась Старлинг. Она прижалась носом к стеклу входной двери. Он смахнул бумаги с кресла и усадил ее. Они вместе досмотрели программу новостей, не говоря друг другу ни слова. В конце программы показали репортаж о завершении дела Буффало Билла.
Сначала появилась фотография фасада дома, где жил Гам. Старый магазин в городе Бельведер. Пустые окна, раньше служившие витринами, а теперь закрытые тяжелыми ставнями. Старлинг с трудом узнала его. «Подземелье ужасов» – так назвал дом диктор.
Резкие, сделанные в спешке и толкотне съемки подвала и колодца. Фоторепортеры, разъяренные пожарные, оттесняющие журналистов. Бабочки, растревоженные ярким светом юпитеров, летящие прямо на свет. Вот одна упала на пол и бьется в агонии.
Кэтрин Мартин в накинутом на плечи полицейском плаще. Отказывается от носилок, сама идет к машине «скорой помощи». А из воротника плаща выглядывает собака.
А вот и сама Старлинг, ее засняли сбоку, когда она быстро шла к машине. Голова опущена, руки засунуты в карманы.
Репортаж как следует подредактировали, наиболее жуткие подробности на экран не пустили. Показали только двери в дальнем конце подвала ведущие в помещения, где Гам держал свои самые ценные шедевры, способные вызвать только тошнотворный ужас. Пока что в подвале обнаружили останки от шести трупов.
Два раза Крофорд явственно слышал, как Старлинг глубоко вздохнула, выпустив воздух сквозь сжатые зубы. Потом на экране появилась реклама.
– Доброе утро, Старлинг!
– Здравствуйте, – ответила она, как будто была не согласна с тем, что сейчас утро.
– Генеральный прокурор прислал факсом из Колумбуса ваши показания. Вам надо подписать несколько экземпляров и вернуть. Стало быть, из дома Фредрики Биммель вы отправились к Стейси Хубке, а потом к этой Бердин, в магазин, где Биммель получала заказы на шитье, магазин Ричардса, и миссис Бердин дала вам старый адрес миссис Липман, направив прямо в тот дом.