Она ждала, что он скажет. Не дождавшись, она вдруг остановилась и повернулась к нему лицом, как и он, засунув руки в карманы. Так они стояли некоторое время между ящиков с безмолвными костями, глядя друг на друга сквозь полутьму коридора.
Крофорд откинулся назад и оперся затылком о шкаф; втянув носом воздух, он произнес:
– Кэтрин Мартин, по всей вероятности, еще жива.
Старлинг кивнула и продолжала стоять, не поднимая на Крофорда глаз: может, ему легче будет говорить, если она не станет смотреть на него. Он вроде бы сохранял присутствие духа, но что-то, казалось, держит его в страшном напряжении. На минуту Старлинг подумала: может, у него жена умерла? А может, день, проведенный с матерью Кэтрин, так на него подействовал?
– В Мемфисе нам практически ничего выяснить не удалось, – сказал Крофорд. – Он, я думаю, захватил ее на стоянке. Никто ничего не видел. Она вошла в квартиру, а затем почему-то снова вышла на улицу. Она не собиралась пробыть там долго – дверь оставила открытой и подпорку опустила, чтоб дверь не захлопнулась. Ключи оставила на телевизоре. В квартире никто ничего не тронул. Я не думаю, что она там долго пробыла. Она даже до автоответчика в спальне не успела дойти. Он все еще мигал, когда ее растяпа дружок вызвал наконец полицию. – Крофорд, сам того не замечая, опустил руку в лоток с костями и тут же резко ее выдернул. – Словом, Старлинг, она у него в руках. Телевидение и радио согласились не сообщать в вечерних новостях, сколько ей еще осталось, – доктор Блум считает, это только подстегнет преступника. Да для этого и парочки бульварных газетенок хватит.
Во время одного из предыдущих похищений одежда, разрезанная на спине, была обнаружена очень скоро, так что личность жертвы удалось установить, когда девушка была еще жива. Старлинг помнила эти сообщения: «Отсчет оставшихся дней» в черной рамке на первых полосах бульварных газет. Труп всплыл через восемнадцать дней.
– Так что Кэтрин Бейкер Мартин ждет в зеленой гостиной Буффало Билла, Старлинг, и у нас имеется в лучшем случае неделя. Это самое большее, что у нас есть. Блум считает, что периоды между похищением и убийством у него сокращаются.
Для Крофорда столь длинная речь была совершенно необычна. «Зеленая гостиная» показалась неуместным театральным штампом. Старлинг все ждала, когда же он подойдет к сути дела. И наконец дождалась.
– И все же на этот раз, Старлинг, на этот раз нам, может быть, улыбнется удача.
Она взглянула на него исподлобья, веря и не веря.
– Мы нашли еще одно насекомое. Ваши знакомцы – Пилчер и… этот, второй…
– Роден.
– Они сейчас этим занимаются.
– Где оно было? В Цинциннати? Вы имеете в виду ту девушку в морге?
– Нет. Идемте, я покажу вам. Посмотрим, что вы скажете об этом.
– К энтомологам в другую сторону, мистер Крофорд.
– Я знаю, – ответил он.
Они завернули за угол и подошли к двери с надписью «Антропология». Сквозь матовое стекло лился свет и доносились голоса. Старлинг вошла.
Трое мужчин в белых лабораторных халатах работали у стола в центре комнаты под яростным светом бестеневой лампы. Старлинг не было видно, чем они заняты. Джерри Барроуз из отдела психологии поведения из-за спин мужчин смотрел, что они делают, и одновременно вел записи в своем блокноте. В комнате стоял знакомый приторный запах.
Затем один из мужчин отошел, чтобы положить что-то в раковину, и все стало четко видно.
В лотке нержавеющей стали на рабочем столе лежал «Клаус» – отрезанная голова, которую она, Старлинг, обнаружила в боксе на складах Сплит-Сити.
– У Клауса в горле тоже оказалось насекомое, – сказал Крофорд. – Минуточку, Старлинг. Джерри, вы разговариваете с аппаратной?
Барроуз читал свои записи в телефонную трубку. Он закрыл микрофон ладонью и ответил:
– Ага, Джек, они там сейчас заканчивают с фотографиями по Клаусу.
Крофорд отобрал у него трубку:
– Бобби, не дожидайся, пока Интерпол раскачается. Возьмись-ка за факс и передай фотографии вместе с результатами медэкспертизы во все Скандинавские страны, в Западную Германию и Нидерланды. Не забудь сообщить, что Клаус, возможно, беглый матрос торгового флота. Скажи, что их органы здравоохранения могут затребовать сведения о переломах лицевых костей. Уточни: скуловых костей. Обязательно передай карты ротовой полости, как общую, так и детальную. Нам сейчас сообщат возраст, но подчеркни, что это приблизительные данные, так как приходится полагаться лишь на черепные швы. – Он возвратил трубку Барроузу. – Где ваши вещи, Старлинг?
– Внизу, в вахтерской.
– Насекомое обнаружили в Университете Джонса Хопкинса, – сказал Крофорд, когда они остановились у двери в лифт. – Они обследовали голову для балтиморской окружной полиции. В горле нашли то же, что у той девушки в Западной Виргинии.
– Точно как в Западной Виргинии.
– Помолчите. Они обнаружили его сегодня вечером, около семи. Балтиморский окружной прокурор позвонил мне в самолет. Они переслали все в Смитсоновский – Клауса и все прочее, – чтобы мы могли сами увидеть его in situ. Им также нужно узнать мнение доктора Эйнджела о возрасте Клауса и сколько лет ему было, когда он повредил скулу. Они консультируются в Смитсоновском, как и мы.
– Секундочку, мне надо разобраться. Вы хотите сказать, Буффало Билл мог убить Клауса? Столько лет назад?
– Вам это кажется притянутым за уши? Слишком удачным совпадением?
– В данный момент – да.
– Ну, пусть переварится чуть-чуть.
– Доктор Лектер сообщил мне, где найти Клауса, – сказала Старлинг.
– Да.
– Доктор Лектер сказал, что его пациент Бенджамин Распай утверждал, что это он убил Клауса. Но доктор Лектер сказал еще, что это, как он полагает, могла быть случайная эротическая асфиксия.
– Вот именно: он так сказал.
– Вы полагаете, вполне возможно, что доктор Лектер точно знает, как умер Клаус, и что ни Распай, ни эротическая асфиксия тут ни при чем?
– У Клауса в горле обнаружено насекомое. У девушки из Западной Виргинии в горле обнаружено насекомое. Я никогда и нигде не встречал ничего подобного. Не читал. Не слышал. О чем вы думаете?
– Я думаю о том, что вы сказали мне – взять вещи на два дня. Вы хотите, чтобы я порасспросила доктора Лектера, верно?
– С вами-то он разговаривает, Старлинг. – Лицо Крофорда было таким печальным, когда он произнес: – Я считаю, вы справитесь.
Она кивнула.
– Поговорим по дороге в больницу, – сказал он.
19
– У доктора Лектера много лет была обширная психиатрическая практика, прежде чем мы смогли уличить его в убийствах, – говорил Крофорд. – Он провел уйму психиатрических экспертиз для судов в штатах Мэриленд и Виргиния, да и в некоторых других, по всему Восточному побережью. Он видел столько психически ненормальных преступников, что нам с вами и не снилось. Кто знает, кого из них он пустил гулять по свету, просто так, для забавы? Поэтому он может быть в курсе. Это одна возможность. Кроме того, Распай был для него не только пациентом. Они приятельствовали. Да и на лечебных сеансах Распай многое ему рассказывал. Может, он от Распая узнал, кто убил Клауса.
Крофорд и Старлинг сидели лицом друг к другу на вращающихся креслах в фургоне наружного наблюдения. Машина летела на север по федеральному шоссе номер 93 в направлении Балтимора; до города оставалось тридцать семь миль. Джефф в водительской кабине явно получил указание гнать изо всех сил.
– Лектер предлагал мне свою помощь, но я не желал иметь с ним никакого дела. Он мне уже как-то помогал. Ничего толкового не сообщил, зато помог Уиллу Грэму получить несколько ножевых ран в лицо. Позабавиться захотел наш доктор. Но насекомое в горле у Клауса, насекомое в горле той девушки… Это нельзя оставить без внимания. Элан Блум никогда не слышал о столь специфическом приеме. Я тоже. А вы, Старлинг, когда-нибудь раньше встречали такое? Вы прочли массу литературы. Недавно изданной. Я поотстал.
– Нет, никогда. Другие предметы вкладывали, это да. Насекомых – нет.
– Прежде всего две вещи. Первое: мы исходим из того, что доктор Лектер действительно знает нечто конкретное. Второе: мы не должны забывать, что Лектер во всем ищет лишь возможность позабавиться. Всегда помните об этом. Он должен хотеть, чтобы Буффало Билла поймали, пока Кэтрин Мартин жива. Любые обещания льгот и развлечений должны основываться именно на этом. Пригрозить ему мы ничем не можем: у него отобрали книги и удобный стульчак. Так что он ничего не боится.
– А если просто обрисовать ему ситуацию и предложить что-то, скажем, камеру с окном: он ведь об этом просил, когда предлагал помочь?
– Он предлагал помогать, Старлинг. Он не предлагал доносить. Донос не даст ему возможности покрасоваться. Вы сомневаетесь. Вам нужна правда. Слушайте: Лектеру некуда торопиться. Он наблюдает за происходящим, как за бейсбольным матчем. Если мы попросим его назвать убийцу, он станет тянуть время. Может, и согласится, но не сразу.
– Даже за вознаграждение? Если получит что-то такое, чего ему не дадут, если Кэтрин Мартин погибнет?
– Допустим, мы скажем ему, что знаем, что он располагает информацией, и ждем от него доноса. Он сочтет, что всего забавнее сыграть в забывчивость, притвориться, что пытается вспомнить, и будет тянуть так неделю за неделей, подогревая надежды сенатора Мартин. Ее дочь тем временем погибнет, а он потом будет так же мучить еще одну мать, потом еще одну, подогревая их надежды и каждый раз обещая, что вот-вот вспомнит. И это для него куда интереснее, чем получить возможность смотреть в окно. Он этим и живет. Этим питается. Я вовсе не считаю, что, становясь старше, мы делаемся мудрее, Старлинг. Но мы учимся более успешно лавировать в адском пекле. Умение лавировать – вот что нам здесь понадобится более всего.
– Значит, доктор Лектер должен думать, что мы обращаемся к нему исключительно из-за его теоретических знаний и богатого опыта? – спросила Старлинг.
– Точно.