«Виллы Стоунхендж» – от этой надписи мороз по коже подирал каждый раз, как она попадалась Старлинг на глаза. Дома, должно быть, полны белой плетеной мебели и розоватых ворсистых ковров. На журнальных столиках, под стеклом, – фотографии. На полке – поваренная книга «Обед для двоих» и «Меню из яиц и сыра». Старлинг, чей единственный дом – комната в общежитии Академии ФБР, была весьма суровым критиком мещанского уюта.
Ей нужно было как следует узнать Кэтрин Бейкер Мартин, а этот район казался не слишком подходящим местом для дочери сенатора. Старлинг прочла краткую биографическую справку, составленную ФБР; из собранного конторой материала выходило, что Кэтрин Мартин – способная, но вечно неуспевающая студентка. Она провалилась при поступлении в Фармингтонский университет, провела два неудачных года в Миддлберийском, а теперь училась в Юго-Западном университете и работала учительницей-практиканткой.
Старлинг легко было вообразить ее погруженной в себя девицей из школы-пансиона, безразличной и невосприимчивой – из тех, кто не умеет слушать. Старлинг знала, что ей следует быть в этом отношении очень осторожной, не давать воли предубеждениям и предрассудкам. Старлинг тоже отбыла свой срок в нескольких таких школах, живя на стипендию; отметки ее были много лучше, чем одежда. Она знала детей из богатых, но неблагополучных семейств: они почти никогда не уезжали из школы домой. На многих из них ей было совершенно наплевать, но мало-помалу она поняла, что невнимание и невосприимчивость бывают иногда сознательно избранным средством оградить себя от боли и часто неверно понимаются как отсутствие глубины и безразличие ко всему и вся.
Лучше думать о Кэтрин как о ребенке в лодке под парусом рядом с отцом – так ее показывали по телевидению, когда передавали обращение сенатора Мартин. Интересно, старалась ли Кэтрин в детстве угодить отцу? Что она делала, когда к ней пришли и сказали, что отец умер от сердечного приступа? Ему было всего сорок два года. Старлинг не сомневалась, что Кэтрин недостает отца. Тоска по отцу, эта общая беда, сближала Старлинг с незнакомой девушкой.
«Очень важно, чтобы Кэтрин мне нравилась, – думала Старлинг. – Легче будет работать».
Старлинг сразу увидела, где находится квартира Кэтрин: перед входом стояли две патрульные машины полиции штата. На стоянке вблизи дома виднелись пятна беловатого порошка. Видимо, Бюро расследований штата Теннесси снимало пятна машинного масла при помощи пемзы или какого-то другого инертного порошка. Крофорд говорил, что ТБР здорово работает.
Старлинг прошла к прогулочным машинам и лодкам, припаркованным в специальной секции стоянки перед квартирой Кэтрин. Вот здесь Буффало Билл схватил ее. Совсем близко от двери, ведь она ее даже не заперла, когда вышла на улицу. Что-то заставило ее выйти. Выманило наружу.
Значит, он так все обставил, что у нее не возникло ни малейших подозрений.
Старлинг знала: мемфисская полиция провела тщательный опрос жителей ближайших домов – никто ничего не заметил, значит, все это могло произойти за высокими автоприцепами. Должно быть, он оттуда следил за ней. Сидел в какой-нибудь машине, не иначе. Но Буффало Билл знал, что Кэтрин живет здесь. Он, наверное, заметил ее где-нибудь и выслеживал, поджидая благоприятного момента. Такие крупные девушки нечасто встречаются. Он не стал бы просто так сидеть и ждать где попало, мог ведь так и не дождаться, чтобы к нему навстречу вышла женщина нужного размера. Пришлось бы уйму времени зря потратить.
Все его жертвы – крупные женщины. Все большого размера. Некоторые толстые. Но все очень крупные. «Костюм должен быть впору». Старлинг передернуло, когда она вспомнила слова доктора Лектера. Доктор Лектер – новый обитатель Мемфиса.
Старлинг набрала в грудь побольше воздуха, надула щеки и сделала долгий медленный выдох. «Посмотрим, что можно сказать о Кэтрин».
Высокий парень в форме полиции штата и широкополой офицерской шляпе открыл ей дверь квартиры Кэтрин Бейкер Мартин. Когда Старлинг показала ему свои документы, он жестом пригласил ее войти.
– Мне нужно осмотреть помещение, – сказала она.
«Помещение» показалось ей вполне подходящим словом для разговора с человеком, который, находясь в доме, не счел нужным снять шляпу.
Он кивнул.
– Если телефон зазвонит, не снимайте трубку. Я сам отвечу.
В кухне, на стойке, она заметила телефонный аппарат с подсоединенным к нему магнитофоном. Рядом с ним два новых аппарата, один – без диска, без кнопок: прямая связь с южным отделением компании «Белл секьюрити», обеспечивающей отслеживание телефонных разговоров в центральных штатах Юга.
– Могу я чем-нибудь помочь вам? – спросил ее молодой полицейский.
– Полиция закончила осмотр?
– Квартиру уже передали в распоряжение родственников. Я здесь только из-за телефона. Можете трогать все, что угодно, если вы это имеете в виду.
– Отлично. Тогда я начну осмотр.
– Давайте.
Полицейский извлек из-под дивана засунутую им туда газету и удобно расположился на своем прежнем месте.
Нужно было сосредоточиться. Хотелось остаться в квартире одной, но Старлинг понимала, что ей еще здорово повезло: квартира могла быть битком набита полицейскими.
Она начала с кухни. Кухня явно принадлежала весьма легкомысленной хозяйке. Кэтрин пошла домой за воздушной кукурузой, сообщил полиции ее приятель. Старлинг открыла морозилку. Там лежали две коробки воздушной кукурузы, нужно было только поместить кукурузу в микроволновую печь, и все. Из кухни стоянку не было видно.
– Вы сами откуда?
Старлинг не сразу поняла, что вопрос адресован ей.
– Вы сами откуда?
Полицейский наблюдал за ней с дивана, глядя поверх газеты.
– Из Вашингтона, – ответила она.
Под раковиной – ага, царапины на колене трубы. Значит, они снимали сифон и проверяли содержимое. Молодцы они там, в ТБР. Ножи тупые. Машиной для мойки посуды пользовались, но посуду не вынули. В холодильнике – творог и фруктовые салаты. Кэтрин Мартин покупала полуфабрикаты, чтобы не тратить времени на готовку. Скорее всего, в одном и том же магазине, может быть в «драйвине», куда можно подъехать и купить продукты, не выходя из машины. Где-нибудь рядом с домом. Может, кто-то следил за магазином. Стоит проверить.
– Вы из прокуратуры?
– Нет, из ФБР.
– Генеральный прокурор должен приехать, на инструктаже говорили. Вы давно в ФБР?
В отделении для овощей лежал резиновый кочан капусты. Старлинг перевернула его и осмотрела вделанный в него футляр для драгоценностей. Пусто.
– Вы давно в ФБР?
Старлинг взглянула на парня:
– Послушайте, знаете что? Мне, возможно, надо будет задать вам кое-какие вопросы, когда я закончу осмотр помещения. Может, вам придется мне помочь.
– Конечно, если смогу.
– Прекрасно. Очень хорошо. Тогда давайте подождем и после поговорим подробно, хорошо? А то мне нужно подумать над всем этим.
– Да ладно, это без проблем.
Спальня была светлой, полной солнечной, лучистой дремы – это всегда нравилось Клэрис. Обивка и покрывало, как и вся мебель, были гораздо дороже, чем большинство молодых женщин могли бы себе позволить. Индийская ширма, две изящные эмали на полке и отличный ореховый секретер. Две кровати. Старлинг приподняла покрывала. Ролики у левой кровати зафиксированы, у правой – нет. «Кэтрин, скорее всего, сдвигает их, когда ей это удобно. Может быть, у нее есть любовник, о котором не знает этот ее приятель. А может, они иногда остаются здесь вдвоем. На автоответчике у нее нет дистанционного сигнализатора. Надо быть тут, когда мамочка звонит».
Автоответчик был точно такой, как у Старлинг. Она открыла верхнюю панель. Кассет не было. Вместо них лежала записка: «Кассеты конфискованы ТБР, № 6».
Комната была аккуратно прибрана, но казалась какой-то взъерошенной: те, кто проводил обыск, мужчины с большими руками, пытались вернуть все на свои места точно как было, но промахивались самую малость. Старлинг могла сказать, что тут производили обыск, даже если бы на всех гладких поверхностях в комнате не осталось следов порошка для снятия отпечатков.
Старлинг, разумеется, вовсе не думала, что преступный замысел мог быть осуществлен в ванной. Крофорд, по всей вероятности, был прав, полагая, что Кэтрин схватили прямо на стоянке. Но Старлинг хотела узнать Кэтрин, а та жила здесь. Живет, поправила себя Старлинг. Она здесь живет.
В шкафчике ночного стола лежали телефонная книга, коробка салфеток, ящичек с гигиеническими принадлежностями и за ним – фотоаппарат «Поляроид SX-70» с длинным тросиком, а рядом с ним легкий складной штатив. Ммм. Застыв, словно ящерица, Старлинг смотрела на фотоаппарат. Она несколько раз моргнула, но не дотронулась до камеры.
Больше всего Старлинг заинтересовал шкаф Кэтрин Бейкер Мартин. Метка прачечной «К-Б-М». Множество платьев, некоторые очень хороши. Кое-какие ярлыки были знакомы, например «Гарфинкель» или «Бритчис», знаменитые вашингтонские фирмы. «Подарки от мамочки», – сказала себе Старлинг. Платья Кэтрин были в строгом стиле и двух размеров: одни, догадалась Старлинг, годились ей, когда она полнела до шестидесяти шести килограммов, другие – когда худела до пятидесяти пяти. Еще было несколько пар брюк, рассчитанных на критическое прибавление веса, и свитеры из дорогого модного магазина. На висячей распорке – двадцать три пары туфель. Семь пар фирмы «Феррагамо» сорок первого размера, несколько пар фирмы «Рибок», остальные – поношенные мягкие уличные туфли. На самой верхней полке – рюкзак и теннисная ракетка.
Вещи, принадлежащие отпрыску привилегированной семьи, студентке и учительнице-практикантке, гораздо лучше обеспеченной, чем большинство ей подобных.
Уйма писем в секретере. Размашистые каракули с наклоном влево – записки от бывших одноклассников из восточных штатов. Марки, почтовые наклейки. Цветная бумага – завертывать подарки – в нижнем ящике, целая пачка разных цветов и оттенков, с разнообразными узорами. Пальцы Старлинг машинально ощупывали листы. Она думала о том, как будет расспрашивать продавцов в ближайшем «драйв-ине», когда вдруг ее пальцы нащупали в пачке бумаги лист, гораздо более плотный и жесткий. Пальцы прошли было мимо, вернулись, остановились. Сказалась долгая тренировка, навык отмечать любую аномалию, и Старлинг успела наполовину вытащить лист, прежде чем бросила на него взгляд. Голубой лист бумаги, по весу похож на легкую промокашку, рисунок – грубая имитация хорошо всем знакомого по мультикам пса Плуто. Ряды крохотных песиков, шагающих по бумаге, и в самом деле похожих на Плуто – такие же желтые, но пропорции слегка искажены.