Сержант Тэйт запретил включать радио, но у одного из полицейских был свой приемник с наушниками, и он время от времени сообщал остальным счет, хоть и не так часто, как тем хотелось бы.
Всего в вестибюле собралось человек пятнадцать полицейских да еще двое тюремных надзирателей, которые явились, чтобы в семь вечера сменить Пембри и Бойла. Сержант Тэйт и сам с нетерпением ждал смены, которая должна была освободить его от дежурства в одиннадцать.
Все было спокойно. Ни один из звонивших по телефону и угрожавших Лектеру вроде бы не собирался приводить свои угрозы в исполнение.
Без пятнадцати семь Тэйт услышал, как лифт вдруг пошел наверх. Бронзовая стрелка над его дверью поползла по циферблату и остановилась на пяти.
Тэйт оглядел вестибюль.
– Это что, Суини наверх поехал? За подносом?
– Нет, сержант, я здесь. Может, вы им позвоните и спросите, как он там. А то мне уже пора.
Сержант Тэйт набрал три цифры и некоторое время слушал.
– Занято, – наконец сказал он. – Поднимись-ка наверх и сам посмотри.
И он вернулся к заполнению журнала дежурств. Суини нажал на кнопку вызова лифта. Лифт не отреагировал.
– Он заказал на ужин телячьи отбивные, – сообщил Суини остальным. – Интересно, что он закажет на завтрак?! Не иначе как еще что-нибудь эдакое. Из зоопарка, к примеру. И кого пошлют в зоопарк ловить ему эту дичь? Конечно меня!
Бронзовая стрелка над дверью лифта по-прежнему стояла на пяти.
Суини подождал с минуту, потом сказал:
– Какого черта! Что там у них стряслось?
И тут сверху донеслись выстрелы. Грохот револьвера тридцать восьмого калибра эхом прокатился по лестнице и по вестибюлю: сначала два выстрела подряд, потом еще один. Сержант Тэйт вскочил и схватил микрофон рации:
– Командный пункт! Выстрелы в башне! Внешним постам смотреть в оба! Мы идем наверх!
В вестибюле уже царила суматоха.
И тут бронзовая стрелка над дверью лифта сдвинулась с пятерки. Дошла до четырех…
Перекрывая шум, Тэйт крикнул:
– Отставить! Удвоить охрану на внешних постах! Первый взвод остается здесь! Берри и Хауард – держать на прицеле этот чертов лифт, вдруг он спустится!
Стрелка остановилась на трех.
– Первый взвод – за мной! Проверять по пути каждую дверь! Бобби, бегом – тащи сюда бронежилеты и дробовик!
Тэйт лихорадочно соображал, бегом преодолевая ступени лестницы. Осторожность боролась в нем с желанием как можно скорее подняться наверх и помочь надзирателям на пятом этаже.
«Господи, – молил он про себя, – только бы он не ушел! Только бы не ушел! А у нас даже бронежилетов нет… Долбаные засранцы, мудаки проклятые, проворонили…»
Все служебные помещения на втором, третьем и четвертом этажах должны быть заперты. На этих этажах главное здание соединяется с башней коридорами. Пятый этаж башни с главным зданием никак не связан.
Тэйт в свое время прошел отличную подготовку в спецчастях и знал, что надо делать в такой ситуации. Он поднимался первым, уверенно ведя за собой молодых. Они перебежками продвигались вверх, по очереди прикрывая друг друга.
– Если хоть кто-нибудь повернется задницей к двери, прежде чем проверит ее, получит хорошего пинка!
На втором этаже темно. Дверь, ведущая в главное здание, заперта.
Теперь на третий… Коридор еле освещен… Только на полу прямоугольное пятно света из открытой двери лифта… Тэйт осторожно двинулся вперед вдоль стены. В кабине лифта не было зеркала, которое могло бы ему помочь… Держа напряженный указательный палец на притопленном спусковом крючке, он заглянул в кабину… Пусто.
Задрав голову, Тэйт позвал:
– Бойл! Пембри! Черт бы их побрал…
Оставив на третьем этаже одного полицейского, он двинулся дальше.
Четвертый этаж был весь наполнен фортепианной музыкой, доносившейся с пятого. Дверь, ведущая в главное здание, при первом же толчке отворилась. Луч мощного фонаря осветил длинный коридор и еще одну открытую дверь в его дальнем конце. За ней было темно.
– Бойл! Пембри! – снова позвал Тэйт.
Никакого ответа.
Он оставил здесь еще двоих.
– Смотрите за этой дверью! Сейчас принесут бронежилеты. В коридор не соваться!
Тэйт преодолел последние ступени лестницы и оказался на пятом этаже, где громко звучала музыка. Короткий, плохо освещенный коридор… И яркий свет, пробивающийся сквозь матовое стекло двери с надписью: «Историческое общество Шелби»…
Низко пригнувшись, Тэйт приблизился к двери и замер с той стороны, где петли. Потом кивнул Джейкобсу, вставшему с другой стороны, повернул ручку и изо всех сил толкнул дверь. Дверь распахнулась настежь. Стекло от удара о стену разбилось на мелкие кусочки. Тэйт мгновенно оказался внутри, выставив вперед револьвер, и тут же скользнул вбок, прочь от входа.
Тэйт немало повидал на своем веку. Он видел чудовищные автомобильные катастрофы, жестокие драки и убийства. Шестеро его коллег погибли у него на глазах. Но то, что сейчас представилось его взору, было ужаснее всего, что ему когда-либо приходилось видеть. Окровавленный кусок мяса над воротником не имел ничего общего с человеческим лицом. Сплошное кровавое месиво… Единственный уцелевший глаз прилип возле носа… Глазницы до краев заполнены кровью…
Джейкобс двинулся дальше, оскальзываясь на залитом кровью полу. Подошел к камере и склонился над телом Бойла, все еще прикованным к ножке стола. Тот тоже был весь в крови. Разбитая голова его будто взорвалась, забрызгав сгустками крови пол камеры, стены и кровать.
Джейкобс попытался нащупать пульс.
– Этот мертв, – сказал он. – А что с тем, сержант?
Тэйт наконец пришел в себя. Устыдившись минутной слабости, он схватился за рацию:
– Командный пост! Двое охранников в ауте. Повторяю, двое в ауте. Заключенного в камере нет. Лектера нет. Внешним постам – смотреть за окнами! Заключенный забрал простыни с койки – может попытаться сделать из них веревку! Вызовите «Скорую помощь»!
– Пембри тоже мертвый, сержант? – снова спросил Джейкобс.
Тэйт присел над Пембри и пощупал ему пульс. И тут бесформенная масса на полу пошевелилась и закашлялась. Там, где был рот, вздулся кровавый пузырь.
– Пембри жив, – сказал Тэйт.
Ему очень не хотелось бы делать сейчас раненому искусственное дыхание изо рта в рот, но он знал, что, если понадобится, он будет, хотя бы потому, что никому из ребят приказать этого не может.
Лучше бы ему умереть, но если будет нужно, Тэйт готов помочь. Стоп! Сердце раненого билось, пульс прощупывался, окровавленное месиво на полу дышало!
Рация вновь затрещала. Лейтенант из патрульной машины, стоявшей на парковке, требовал дальнейших сообщений.
Тэйт обернулся к лестнице.
– Марри, – позвал он одного из полицейских, – иди сюда и побудь с ним. Поговори, постарайся успокоить. Пусть он чувствует, что рядом кто-то есть.
– Как его зовут, сержант? – Лицо Марри было совершенно зеленым.
– Пембри. Сядь рядом, поговори с ним, черт возьми! – И затем в микрофон рации: – Двое охранников в ауте. Бойл мертв, Пембри в тяжелом состоянии. Лектер сбежал. Он забрал их оружие. Но пояса с кобурами остались на столе.
Голос лейтенанта едва доносился из динамика рации:
– А что лестница? Лестницу проверили? Санитары могут по ней подняться?
– Да, сэр. Предупредите пост на четвертом этаже, когда они пойдут наверх. У меня посты расставлены по всем лестничным площадкам.
– Понял, сержант. Восьмой пост сообщает, что они вроде заметили движение за одним из окон на четвертом этаже главного здания. У нас все выходы перекрыты, там он не пройдет. Пусть посты остаются на всех этажах башни. Группа захвата уже едет сюда. Предоставим спецчастям выкурить его оттуда. Как поняли? Прием.
– Вас понял. Им займутся спецчасти.
– Он вооружен?
– Два револьвера и карманный нож. Эй, Джейкобс, посмотри там: он взял запасные патроны?
– Ничего он не взял, козел. Все запасные патроны на месте – и у Пембри, и у Бойла. Кретин, ни одного патрона не взял!
– Что за патроны?
– ППД, тридцать восьмой калибр.
Тэйт поднес микрофон ко рту:
– Лейтенант, у него вроде бы два шестизарядных револьвера тридцать восьмого калибра. Мы слышали три выстрела, а запасные скорозарядные устройства он не взял. Значит, у него, наверное, осталось девять патронов. Сообщите спецчастям, что у него пули ППД и что он любит стрелять в лицо.
Пули ППД – повышенного поражающего действия – страшная штука. В отличие от обычных револьверных пуль они имеют оболочку, причем с полой головкой. Бронежилет они, конечно, не пробьют, но попадание в голову смертельно, а руку или ногу изуродует страшно.
– Тэйт, санитары с носилками вошли наверх, – сообщил лейтенант.
«Скорая помощь» прибыла на удивление быстро, хотя Тэйту и это короткое время показалось чуть ли не вечностью. У него в ушах все время звучали стоны Пембри. Марри, склонившись над пострадавшим, старался его успокоить, но сам при этом смотрел в сторону, не решаясь перевести взгляд на эту дергающуюся в конвульсиях и кашляющую кровью массу.
– Все о’кей, Пембри, – приговаривал он. – Все в порядке. «Скорая» уже приехала.
Тэйт, увидев санитаров, появившихся в дверях, крикнул, как, бывало, на войне:
– Носилки!
Он взял Марри за плечо и отодвинул его в сторону. Санитары действовали быстро и сноровисто. Положили окровавленное тело на носилки, пристегнули ремнями, умело закрепив под ремнем скользкие от крови руки, стиснутые в кулаки, прикрыли изуродованное лицо тампонами, наложили маску и подключили кислородную подушку. Один из них достал баллон с плазмой для внутривенного вливания, но второй, который в это время измерял раненому давление, качнул головой:
– Не надо. Берись, понесли.
Вновь заговорила рация:
– Тэйт, займитесь теперь дверьми, соединяющими башню с главным зданием. Проверьте двери на всех этажах и заприте их. У каждой поставьте пост со стороны башни. Сейчас вам принесут бронежилеты и ружья. Мы возьмем его живьем. Если он сам выйдет, конечно. Я рисковать не собираюсь. Мне на его жизнь наплевать! Как поняли?