Кэтрин не имела ни малейшего понятия, сколько времени сидит здесь. Она помнила только, что мылась уже два раза. Во второй раз она встала во весь рост, выпрямившись в лучах яркого, слепящего света. Она хотела, чтобы он видел ее всю, все ее тело, хотя и не была уверена, что он наблюдает за ней оттуда, сверху. Обнаженная Кэтрин Бейкер Мартин являла собой потрясающее зрелище – роскошная женщина, с какой стороны ни посмотри. И она знала об этом. И хотела, чтобы он это видел. Она страстно хотела выбраться из колодца. Если он все же соберется ее трахнуть, тогда можно будет и побороться… Так она решила и повторяла это про себя все то время, пока мылась. Она получала очень мало пищи и знала, что чем скорее она попытается это проделать, тем лучше. Пока у нее еще есть силы. Она была твердо намерена бороться, драться. А может быть, лучше сначала позволить ему трахнуть ее?.. Пусть трахает, пока сил хватит. Лишить его силы… Она твердо знала, что если ей только удастся взять его в захват, за шею, ногами… Довольно и полсекунды, чтобы отправить его к праотцам… «А я смогу? Сил хватит? Еще бы не хватит, черт бы меня побрал! Еще как хватит! По глазам и по яйцам! По глазам и по яйцам! По глазам и по яйцам!!!»
Но сверху не доносилось ни звука. Она покончила с мытьем и надела чистый спортивный костюм. Тот, наверху, никак не реагировал на ее тело. Ведро с грязной водой, раскачиваясь на тонкой веревке, поднялось наверх, а вместо него спустилось другое, которое служило ей туалетом.
С того времени прошло уже несколько часов, а она все ждала, вслушиваясь в стук швейной машины. Она не звала его. Потом – может, она успела сделать тысячу вдохов и выдохов – она услышала его шаги. Он поднимался по лестнице и что-то говорил собаке, что-то вроде «получишь свой завтрак, когда я вернусь». Свет в подвале он оставил. Иногда он оставлял его включенным.
Собака зацокала когтями по полу кухни, там, наверху.
Потом завыла. Да, похититель явно собирался уходить. Иногда он покидал дом надолго.
Кэтрин ждала. Вдох – выдох, вдох – выдох. И так сотни, тысячи раз. Собачонка все бродила наверху по кухне. Подвывала, что-то катала или двигала по полу… Видимо, свою миску… Все время стук ее когтей, все время она бродит там, наверху. Потом снова залаяла – резкие короткие взгавкивания, теперь не так хорошо различимые, как раньше, когда собака была прямо над ней, в кухне. Теперь собака лаяла не в кухне. Она, видимо, сумела открыть носом дверь и спустилась в подвал. Наверное, за мышью погналась. Она уже не раз так делала и раньше, когда он уходил.
Внизу в полной тьме Кэтрин Мартин пошарила рукой под матрасом. Нащупала куриную косточку и понюхала ее. Было очень трудно удержать себя, не впиться зубами в остатки мяса и жилок на этой косточке. Она положила косточку в рот, чтобы согреть ее. Потом встала, пошатываясь во тьме. В голове все плыло. Она была одна на дне этого ужасного колодца, совершенно одна. А у нее – только спортивный костюм. Да еще матрас и ведро рядом на тоненькой веревочке, тянущейся вверх, к желтому кругу света.
Она обдумывала это все время, вернее, в те моменты, когда была в состоянии думать. Встав, Кэтрин поднялась на цыпочки и ухватилась за веревку. Дернуть или потянуть? Она не раз думала об этом, много думала, тысячи вдохов и выдохов. Нет, лучше потянуть.
Веревка все растягивалась и растягивалась, не желая рваться. Этого Кэтрин не ожидала. Она перехватила веревку повыше, так высоко, как только могла достать, и опять потянула, водя рукой из стороны в сторону в надежде, что веревка перетрется там, где касается края деревянной крышки колодца. Она водила рукой, пока не заболело плечо. Немного отдохнула и снова потянула на себя. Веревка еще чуть-чуть растянулась, потом тянуться перестала. «Пожалуйста, ну пожалуйста, порвись повыше!..» Веревка лопнула и упала вниз, задев ее кончиком по лицу.
Сев на пол, она собрала веревку. Света не хватало, видно было плохо. Она не могла понять, сколько футов веревки ей удалось оторвать. Только бы не запутать… Она тщательно сложила веревку кольцами на полу, измеряя ее собственным локтем. Получилось четырнадцать локтей. Веревка порвалась как раз там, где касалась крышки колодца.
Она привязала к одному концу веревки куриную косточку с остатками мяса и закрепила его на ручке ведра.
Теперь самое трудное. Она собрала всю свою волю в кулак. Так моряк готовится встретить ураган в открытом море.
Другой конец веревки Кэтрин привязала к запястью, затянув узел зубами. Потом встала и отодвинулась подальше к стене. Взяв ведро за ручку, она размахнулась и швырнула его прямо вверх, целясь в неяркий круг желтого света. Пластиковое ведро не попало в люк. Оно отскочило от деревянной крышки и упало обратно, ударив ее в лицо и по плечу. Собачонка громко залаяла.
Она снова тщательно сложила веревку кольцами и опять бросила ведро вверх. И еще раз, и еще… Один раз ведро, упав, попало ей прямо по сломанному пальцу, и ей пришлось прислониться к стене и подождать, пока уймется боль и тошнота. И с четвертой попытки ведро свалилось на нее. А с пятой не свалилось. Оно все-таки вылетело наружу! Теперь оно лежало там, на деревянной крышке колодца, рядом с открытым люком. «Интересно, далеко от люка? Попробуем потянуть». Она тихонько потянула за веревку. И тотчас услышала, как ручка ведра загремела по крышке колодца.
Опять залаяла собака.
«Только бы ведро не свалилось обратно! Но все же надо подтянуть его как можно ближе к люку. – Она еще потянула за веревку. – Вот так, теперь, наверное, в самый раз…»
Собака там, наверху, в подвальном помещении, среди зеркал и манекенов. Обнюхивает обрезки под швейной машиной. И огромный черный платяной шкаф. Поглядывает в дальний конец подвала, откуда исходят эти странные звуки. Бросается туда, свирепо лая, и отскакивает назад.
Вместо странных звуков возникает голос, он зовет, эхом отражаясь от стен подвала:
– Прелесть! Прелес-с-с-сть!
Собака загавкала и подпрыгнула на месте. Ее толстенькое тельце все сотрясалось от лая.
А теперь чмокающие звуки.
Собачонка оглянулась на лестницу, ведущую наверх, в кухню, но призывные звуки доносились вовсе не оттуда. Вот опять чмокающие звуки, как будто кто-то ест…
– Ц-ц-ц-ц! Ну давай, Прелесть! Иди сюда! Ко мне, золотко!
Подняв уши, собака осторожно пошла на звук.
– Ц-ц-ц-ц! Иди же, золотко, иди ко мне, Прелесть!
Собачонка уже учуяла запах куриной косточки, привязанной к ведру. Она потрогала лапкой стенку колодца и завыла.
– Ц-ц-ц-ц!
Собачонка вспрыгнула на деревянную крышку колодца. Да, запах шел именно отсюда! Вот она, косточка, между ведром и люком! Собака залаяла на ведро и снова завыла, не решаясь схватить. Косточка чуть-чуть пошевелилась.
Собака залегла, положив мордочку на передние лапы, задрав задик высоко вверх и виляя хвостом. Она дважды гавкнула и все-таки ринулась на косточку, схватив ее зубами. Тут ведро, как ей показалось, попыталось оттолкнуть ее от желанной добычи. Собака зарычала на ведро, не выпуская косточку из пасти, уперлась всеми четырьмя лапами, не поддаваясь нажиму ведра. Но ведро вдруг сшибло пуделя с ног и потащило к открытому люку. Ударило еще раз, толкая к отверстию в крышке. Собака забарахталась, пытаясь встать, но ведро ударило еще раз и еще. Задние ноги пуделя соскользнули в отверстие и потеряли опору. Вот и тельце ее исчезло в люке. Она отчаянно скребла когтями по дереву крышки, стараясь вылезти, но ведро все надвигалось на нее, толкая вниз. Собака наконец освободилась и выскочила на крышку, а ведро, перевалившись через край, упало вниз вместе с куриной косточкой. Собачонка яростно залаяла на отверстие. Потом вдруг перестала лаять и прислушалась. Только она слышала этот звук – другой звук, сверху. Собака спрыгнула с крышки люка и понеслась наверх по лестнице, громко лая. Наверху хлопнула входная дверь.
Слезы душили Кэтрин Мартин. Они текли по щекам и капали на грудь. Костюм на груди был весь мокрый. Теперь она твердо знала, что скоро умрет.
42
Крофорд стоял посреди кабинета, глубоко засунув руки в карманы. Он стоял так целых три минуты, с 12.30 до 12.33, обдумывая только что пришедшую в голову мысль. Затем отправил телекс в Управление транспортных средств штата Калифорния, запросив все данные о дачном прицепе, который, как утверждал Лектер, Распай купил именно в Калифорнии и которым пользовался, когда крутил свой роман с Клаусом. Крофорд просил также выяснить, не регистрировались ли нарушения правил движения каким-либо другим водителем, кто мог пользоваться этим прицепом.
Затем он уселся на софу и принялся сочинять завлекательное объявление для публикации в крупнейших газетах.
«Фотомодель, 21, с фигурой Юноны, страстная и нежная, в расцвете красоты, ищет мужчину, способного ценить не только качество, но и количество. Снималась для коммерческой рекламы; фото публиковались в ведущих журналах. Обращаться письменно, фото обязательно».
Подумав с минуту, Крофорд вычеркнул «с фигурой Юноны» и вместо этого написал «с великолепным телом».
Голова его опустилась, и он задремал. Зеленые блики от экрана компьютера отражались в линзах его очков. Текст двигался по экрану снизу вверх, и это движение повторялось в стеклах его очков. Во сне он помотал головой, словно это движение раздражало его.
Текст на экране был следующий:
«Полиция Мемфиса обнаружила два предмета при обыске камеры Лектера.
1. Самодельный ключ для наручников, изготовленный из металлического стержня от шариковой ручки. На стержне обнаружены насечки, сделанные путем трения об острый предмет. В Балтимор направлена просьба проверить его камеру в психбольнице на предмет обнаружения следов изготовления. Отв.: Копли, Мемфис.
2. Листок блокнота, оставленный беглецом в унитазе. Оригинал направлен в лабораторию в Лэнгли для анализа и в отдел криптографии для дешифровки. Передаем факсимиле записи. Вниманию Бенсона, отдел криптографии!»
Следом на экране возникло имя «Чилтон» с добавлением странных цифр: C33H36ILTN4O6.