Тихое попискивание компьютера не разбудило Крофорда, но пару минут спустя это сделал звонок телефона. Это был Джерри Барроуз, который по-прежнему сидел на «горячей линии» прямой связи, просматривая все сообщения, поступающие из Национального центра криминальной информации.
– Джек, видел, что у тебя на экране?
– Минутку… Да, понял.
– Запись уже в лаборатории, Джек, эти каракули, что Лектер оставил в сортире. Буквы и цифры – это формула. Биохимия. C33H36N4О6 – это формула пигмента в желчи человека, который называется билирубин! Ребята из лаборатории говорят, что это основной цветообразующий фактор в кале человека.
– Черт знает что!
– Ты был прав насчет Лектера. Он просто водил всех нас за нос. Жаль сенатора Мартин. Ребята еще сказали, что цвет билирубина точно соответствует цвету волос Чилтона. Юмор у них такой, патология сплошная. Кстати, ты видел Чилтона по телевизору, в программе новостей?
– Нет.
– Мэрилин Саттер видела. Он там все распространялся насчет «поисков Билли Рубина». А потом отправился с телерепортером обедать. Там он и проваландался все то время, пока Лектер делал ноги. Какой все-таки кретин!
– Лектер говорил Старлинг, чтобы она не забывала, что у Чилтона нет докторской степени, – заметил Крофорд.
– Да, я видел ее рапорт. Думаю, Чилтон пытался затащить Старлинг в койку и схлопотал по морде. Он, конечно, кретин, но не слепец же! Девочка-то прелесть! Кстати, как она?
– Да ничего вроде. Вымоталась, конечно.
– Как ты думаешь, Лектер и ей дурил голову?
– Вполне возможно. Но мы пока будем работать с полученными от него данными. Не знаю, что нам даст проверка клиник. Мне кажется, надо было начать с судебных приговоров по таким делам… Очень мне не хочется этим заниматься… Ну ладно, завтра с утра, если ничего не получим из клиник, займемся судебными архивами.
– Джек, у тебя служба наружного наблюдения знает, как Лектер выглядит?
– Конечно.
– А тебе не кажется, что он сейчас где-то сидит и смеется над нами?
– Кажется. Но может, ему недолго осталось смеяться?
43
Доктор Ганнибал Лектер стоял возле стойки регистрации в элегантном вестибюле отеля «Маркус» в городе Сент-Луисе. На нем были коричневая шляпа и застегнутый до самого горла плащ. Нос и щеки закрывала аккуратная марлевая повязка.
Он расписался в книге регистрации: «Ллойд Уаймен». Эту подпись он отработал в машине Уаймена.
– Как вы будете расплачиваться, мистер Уаймен? – спросил администратор.
– «Американ экспресс», – ответил доктор Лектер и протянул администратору кредитную карточку Ллойда Уаймена.
Из холла доносилась тихая фортепианная музыка. В баре сидели двое, и у обоих лица были забинтованы. Пожилая пара прошла к лифту, что-то тихо напевая. У женщины глаз был закрыт марлевой нашлепкой.
Администратор закончил с проверкой кредитной карточки.
– А знаете, мистер Уаймен, вы ведь можете бесплатно пользоваться гаражом больницы.
– Да, спасибо, я знаю, – ответил доктор Лектер.
Он уже поставил машину Уаймена в гараж. Сам Уаймен лежал в багажнике.
Носильщик отнес чемоданы Уаймена в номер и получил в награду за труды пятерку из денег Уаймена.
Доктор Лектер заказал в номер коктейль и пару сэндвичей, а сам направился прямо в душ. Ему хотелось расслабиться.
После тюремной камеры гостиничный номер показался доктору Лектеру огромным. Он наслаждался, разгуливая по ковру взад и вперед, к окну и от окна. Из окон открывался вид на городскую больницу, на тот ее корпус, в котором размещался один из крупнейших центров черепно-лицевой хирургии.
Доктор Лектер прекрасно понимал, что его лицо слишком хорошо известно, чтобы он мог воспользоваться услугами здешних хирургов для пластической операции. Но это было, пожалуй, единственное место в мире, где можно свободно ходить повсюду с забинтованным лицом, не вызывая ничьего удивления.
Он уже бывал здесь раньше, давно, когда занимался в прекрасной местной библиотеке.
Как хорошо, что у него теперь есть окно! Даже несколько окон! Он стоял, не зажигая света, смотрел вниз, на огоньки автомобилей, проезжавших по мосту Макартура, и наслаждался коктейлем. Тело приятно расслабилось после довольно утомительной пятичасовой езды на машине из Мемфиса.
Единственный момент за весь сегодняшний день, когда он рисковал и торопился, был в международном аэропорту Мемфиса, на подземной автостоянке. Смывать с лица кровь с помощью ваты, спирта и дистиллированной воды в заднем отсеке машины «Скорой помощи» было очень неудобно. Но потом, когда он уже переоделся в белый халат санитара, надо было просто подловить какого-нибудь одинокого пассажира. А уж справиться с ним в огромном пустом подземном гараже никаких трудностей не представляло. Тем более что этот пассажир словно нарочно нагнулся, доставая чемодан из багажника машины. Он даже не слышал, как доктор Лектер подошел к нему сзади.
Доктор Лектер лениво подумал, уж не сочла ли его полиция полным дураком, способным попытаться улететь из Мемфиса самолетом…
Единственной проблемой на пути в Сент-Луис было освоиться с этой иностранной машиной. Доктор Лектер потратил немало времени, прежде чем нашел все нужные кнопки и рычаги, чтобы включать свет, сигнал поворота, «дворники» и прочее. Здесь они были установлены прямо на колонке руля.
Завтра он отправится по магазинам. Надо купить краситель для волос, бритвенные принадлежности, лампу-соллюкс и еще многое другое. Кроме того, ему нужен рецептурный бланк, чтобы достать то, что поможет ему внести некоторые изменения в свою внешность. А потом уже можно двигаться дальше.
Пока же спешить было совершенно ни к чему.
44
Арделия Мэпп полулежала на кровати в своей любимой позе, откинувшись на подушки, с книгой в руках. Радио передавало обзор новостей. Она обернулась, когда Клэрис Старлинг ввалилась в комнату. Увидев ее измученное лицо, она, к счастью, не стала задавать лишних вопросов. Спросила только:
– Чаю хочешь?
Когда Арделия интенсивно занималась, она всегда выпивала огромное количество напитка из заваренных сушеных листьев, что присылала ей бабушка и который она называла «умственный чай».
Из тех двоих умных, которых знала Старлинг, один был воплощением надежности, а другой – ужаса. Старлинг полагала, что они каким-то образом взаимоуравновешивают свое влияние на нее.
– Повезло тебе, что ты сегодня пропустила занятия, – сказала Мэпп. – Этот проклятый Ким Вон заставил нас прямо-таки землю рыть! Правда-правда! У них там, в Корее, сила тяжести, наверное, больше, чем у нас. И когда они приезжают сюда, им ничего не стоит получить место преподавателя физподготовки. Они здесь легкими становятся! Понимаешь? Кстати, Джон Бригем заходил.
– Когда?
– Незадолго до твоего возвращения. Вечером. Хотел узнать, не вернулась ли ты. Волосы напомадил. Он все по холлу бродил, как первокурсник какой-нибудь. Мы с ним немного поговорили… Он сказал, что если ты отстала от курса и тебе надо засесть за учебники, то лучше нам завтра не ходить на стрельбище, а как следует позаниматься. А он разрешит нам пострелять в выходные. Я сказала, что мы ему тогда сообщим, если соберемся. Он хороший мужик.
– Ага. Хороший.
– А ты знаешь, что он хочет включить тебя в нашу сборную по стрельбе на соревнованиях против команд УБН и таможенной службы?
– Нет.
– Это открытые соревнования, не просто женский турнир. Теперь следующий вопрос: ты хоть что-нибудь знаешь к экзамену по Четвертой поправке?[48]
– Довольно много.
– Хорошо, тогда скажи-ка, о чем было дело «Чимел против штата Калифорния»?
– Об обысках в средних школах.
– Что именно об обысках в средних школах?
– Не помню.
– Так вот, в этом деле рассматривался вопрос о «немедленном допуске» в помещение школы. А кто такой Шнеклот?
– Черт, не помню!
– Дело «Шнеклот против Бустамонте».
– Кажется, это имеет отношение к пределам невмешательства в личную жизнь…
– Черта лысого! Предел невмешательства в личную жизнь – это принцип Катца! Дело Шнеклота – это о разрешении на обыск! Да, я вижу, детка, что нам с тобой придется засесть за книги! К счастью, у меня есть все конспекты.
– Только не сегодня!
– Конечно нет. Но завтра утром, когда твои мозги отдохнут и станут более восприимчивы, мы начнем сажать в эту плодородную почву семена, чтобы снять урожай в пятницу, на экзамене. Да, вот еще что! Бригем сказал – а я обещала никому не говорить, – он сказал, что тебе ничего серьезного не угрожает. Тебя, конечно, вызовут для объяснений, но этот надутый сукин сын Крендлер уже ничего толком не помнит. А через пару дней он вообще про тебя забудет. У тебя хорошие оценки, а с этим экзаменом мы легко справимся! – Мэпп некоторое время изучала измученное лицо Клэрис. – Ты для этой бедняги Кэтрин столько сделала – никто другой бы больше не сделал! Да еще сама подставилась! В конце концов, именно ты сдвинула все дело с мертвой точки. Теперь самое время собой заняться. А может, тебе прямо сейчас завалиться на боковую? Я и сама собираюсь сделать то же самое.
– Арделия, спасибо тебе за все!
Потом, когда они уже погасили свет, Мэпп вдруг окликнула ее:
– Старлинг!
– Да?
– Как ты думаешь, кто красивее – Бригем или неотразимый Бобби Лоуренс?
– Не знаю…
– У Бригема татуировка на плече. Я сама видела, сквозь рукав рубашки. Знаешь, что там у него?
– Понятия не имею…
– Скажешь мне, если узнаешь?
– Скорее всего – нет.
– А вот я тебе рассказала про разноцветные трусы Бобби!
– Да ты их в окно увидела, когда он с гантелями занимался!
– Это тебе Грейс сказала? Вот трепло…
Но Старлинг уже спала.
45
Около трех часов ночи Крофорд, дремавший возле жены, внезапно проснулся. Белла вдруг пошевелилась, и ее дыхание прервалось. Он сел и взял ее за руку.