Вернон повернулся к Эдди:
– Смажь личико кремом.
– Разве он говорил про крем? А мне послышалось, он велел тебе приготовить клизму.
Вернон и Эдди должны были первыми войти в дом, поэтому под гражданской одеждой на них были лишь легкие тонкие бронежилеты. Остальные были защищены гораздо лучше – сплошная противопульная броня на случай перестрелки.
– Бобби, проверь рации, чтобы в каждом автобусе обязательно была хоть одна. А то опять придется общаться через оператора УБН.
Дело было в том, что Управление по борьбе с наркотиками пользовалось во время своих операций УКВ-связью, в то время как ФБР – обычными коротковолновыми рациями. Поэтому на совместных операциях в прошлом не раз возникали проблемы с передачей команд и сообщений.
ГОЗ была превосходно оснащена и готова к любым неожиданностям: для преодоления стен в ее распоряжении были раздвижные лестницы, для подслушивания – мощные звукоуловители, а для визуального наблюдения – приборы ночного видения. Оружие, оснащенное инфракрасными прицелами, в громоздких футлярах походило на инструменты симфонического оркестра.
Им предстояла очень четко и точно организованная, почти хирургическая, операция, так что оснащение и оружие соответствовало их задачам: все было надежно, сотни раз проверено и никогда прежде не подводило.
Самолет выпустил закрылки, и парни начали надевать снаряжение.
В это время Рэндел получил по радио сообщение из Кальюмет-Сити. Выслушав, он прикрыл микрофон ладонью и обратился к своей группе:
– Ребята, поиск сузился до двух адресов. Наиболее вероятный – нам, а по второму едет чикагская ГОЗ.
Самолет приземлился на аэродроме Лэнсинг, ближайшем к Кальюмет-Сити, юго-восточному пригороду Чикаго. Разрешение на посадку было получено немедленно. Посадив машину, пилот направил ее в дальний конец летного поля и остановил рядом с двумя микроавтобусами, которые уже ждали их с работающими двигателями.
Последовал быстрый обмен приветствиями с представителем УБН, стоявшим тут же. Он вручил Рэнделу нечто выглядевшее как роскошный букет цветов. На самом же деле это была кувалда для взлома дверей, завернутая в блестящую цветную фольгу и щедро прикрытая зеленью.
– Добро пожаловать в Чикаго, – сказал он. – А это передайте ему от нас.
56
Только к полудню мистер Гам сумел взять себя в руки.
Глазами, полными слез, он смотрел на экран телевизора, вновь и вновь прокручивая свой видеофильм. Мамочка бесчисленное количество раз вылезала из воды, взбиралась по лестнице на горку и, вытянув ноги, съезжала в бассейн, съезжала, съезжала… Слезы застилали мистеру Гаму глаза, словно он сам был в бассейне.
Он прижимал к животу горячую грелку; в грелке булькала вода, и ощущение было почти таким же, как когда он прижимал к себе свою собачку.
Больше он не мог этого выдержать. Оно сидело там, в колодце, и держало Прелесть у себя, держало заложницей, узницей. Оно ей угрожало! Прелести было больно! А он вовсе не был уверен, что удастся застрелить эту тварь прежде, чем она сумеет причинить собачке вред… Но все равно надо попытаться. Прямо сейчас.
Он разделся и накинул халат. Он всегда снимал с них кожу голым и был сам весь в крови, как новорожденный.
Из своей огромной аптечки он достал мазь, которой однажды пользовал Прелесть, когда ее оцарапала кошка, а также лейкопластырь и большой пластмассовый веерный воротник, который ему дал ветеринар. Воротник не позволял собаке лизать поврежденное место. У него еще был специальный намордник и тюбик крема с новокаином для местной анестезии, если оно все-таки успеет перед смертью нанести собачке увечье.
Придется все же стрелять в голову. Волосы пропадут, но здоровье Прелести дороже. Волосами он, так и быть, пожертвует, чтобы обеспечить безопасность собачки.
Теперь тихонько вниз по лестнице, в подвал. Тапки долой, лучше босиком. Вниз по лестнице, держась ближе к стене, чтоб ни одна ступенька не скрипнула.
Свет он не включал. Достигнув последней ступеньки, свернул направо, в мастерскую. Он двигался ощупью, легко находя дорогу в темноте и ощущая все неровности пола босыми ступнями.
Рукавом халата он слегка задел клетку и тут услышал сердитый резкий писк, который издавали потревоженные бабочки. Так, вот он, шкафчик. Он достал свои инфракрасные очки и надел их. Теперь все вокруг стало зеленым. Он постоял немного, прислушиваясь к бульканью воды в трубах. Властелин мрака, королева тьмы.
Бабочки, порхавшие по подвалу, оставляли за собой зеленые флуоресцирующие следы, легчайшее дуновение ветерка от их крыльев касалось его лица.
Он проверил револьвер. Револьвер был заряжен специальными пулями, мягкими, без оболочки. Такие пули сплющиваются при попадании в голову и разносят все вдрызг. Чтоб убить наверняка. Если оно будет стоять и если он выстрелит прямо в голову, направив ствол строго вниз, такая пуля, в отличие от «магнума», вряд ли пробьет нижнюю челюсть. За кожу на груди можно не беспокоиться!
Тихо, осторожно, на полусогнутых ногах, ощущая пальцами ног истертые доски пола, он продвигался вперед. Тихо, осторожно, но не слишком медленно. Он не хотел, чтобы собачка успела учуять его запах и поднять лай.
Вот в зеленом полумраке появился колодец, камни и скрепляющий их раствор, а на нем деревянная крышка. Он четко видел рисунок дерева, из которого была сделана крышка. Теперь тихонько поднять ее и отставить в сторону. Заглянуть в колодец. Так, вот они. Оно лежало на боку, скрючившись, как огромная креветка. Может быть, спало. Прелесть свернулась калачиком, тесно прижавшись к нему. Кажется, тоже спит. «Господи, хоть бы Прелесть была жива!»
Голова торчит в сторону. Можно было бы выстрелить в шею. Очень соблазнительно, чтобы сохранить волосы. Нет, слишком рискованно.
Мистер Гам наклонился над колодцем и прицелился. Из такого длинноствольного револьвера целиться очень удобно, просто очень. Надо только держать его в поле прибора ночного видения. Он тщательно навел револьвер на висок, туда, где кончались влажные волосы спящей особи.
Он так и не понял, что ее разбудило – запах или шорох, – но Прелесть вдруг вскочила, залаяла, завизжала, запрыгала. Кэтрин Мартин тут же повернулась и схватила собачку, накрыв и ее, и себя матрасом. Теперь у него перед глазами все поплыло. Он не мог разобрать, где собака, а где Кэтрин. Никак не мог разобрать, потому что в инфракрасных очках теряется ощущение глубины.
Но он видел, что Прелесть прыгает! И понял, что лапка у нее в полном порядке. И еще кое-что он понял: Кэтрин Бейкер Мартин не может причинить собачке боль, что бы он ни сделал. «О-о-ох, прямо камень с души! Ну так и черт с ней! Теперь можно стрелять по ногам, а когда она скрючится, разнести ей башку, к чертовой матери! К дьяволу все предосторожности!»
Он включил в подвале свет, все лампы до единой. Принес из кладовки мощный прожектор. Он уже полностью овладел собой. По пути через мастерскую открыл кран и пустил воду тонкой струйкой, чтоб потом, когда он начнет работать, не засорилась труба в местах изгиба.
И в тот момент, когда он с прожектором в руках проходил мимо лестницы, готовый приступить к заключительному этапу работы, у входной двери раздался звонок.
Резкий, режущий ухо звонок. Он остановился в недоумении. Кто бы это мог быть?
Он не слышал этого звука уже несколько лет, он даже не знал, работает ли звонок вообще. Звонок был установлен так, что его было слышно в разных концах дома – и наверху, и внизу. Но он давно покрылся пылью… Мистер Гам удивленно уставился на него, и тут звонок опять заверещал. Он звонил и звонил, дергаясь и дрожа. Пыль с него летела во все стороны. Кто-то там упорно жал на кнопку у входа, где висела табличка «Управляющий».
Ладно, позвонит и уйдет.
Мистер Гам установил прожектор.
Но этот кто-то не уходил.
Внизу, в колодце, оно что-то произнесло, но он не обратил никакого внимания. Звонок продолжал верещать, резать слух, словно этот кто-то всем телом навалился на кнопку.
Да, наверное, придется пойти наверх и посмотреть, кто это. Длинноствольный «питон» не влезал в карман халата, и он положил его на стол в мастерской.
Он уже преодолел половину лестницы, когда звонок звонить перестал. Гам немного подождал. Тишина. Он решил все же посмотреть, кто там. Когда он проходил через кухню, кто-то громко забарабанил в заднюю дверь. Он даже подпрыгнул от неожиданности. В кухне на плите лежал дробовик. Мистер Гам помнил, что он заряжен.
Затворив дверь на лестницу, ведущую в подвал, чтобы никто не услышал криков снизу – даже если оно будет вопить во всю мочь, – он пошел к задней двери.
Снова раздался стук. Он приоткрыл дверь, не забыв накинуть предохранительную цепочку.
– Я звонила с парадной двери, но никто так и не вышел, – сказала Клэрис Старлинг. – Я ищу кого-нибудь из родственников миссис Липман. Вы мне не можете помочь?
– Они здесь не живут, – ответил мистер Гам и закрыл дверь.
Он пошел было обратно к лестнице в подвал, но в дверь снова забарабанили, на этот раз куда громче. Он опять приоткрыл дверь, не снимая цепочки. Молодая женщина тут же сунула ему чуть ли не в лицо свое служебное удостоверение. Федеральное бюро расследований.
– Извините, но мне надо с вами поговорить. Мне нужно разыскать кого-нибудь из родственников миссис Липман. Она здесь жила. Пожалуйста, помогите мне.
– Миссис Липман уж лет сто как умерла. И я не знаю никого из ее родственников.
– Может, вы знаете, кто был ее адвокатом? Или вел ее счета? У кого могли сохраниться ее деловые бумаги. Вы сами знали миссис Липман?
– Очень мало. А в чем дело?
– Я расследую обстоятельства смерти Фредрики Биммел. А как вас зовут?
– Джек Гордон.
– Вы были знакомы с Фредрикой Биммел, когда она работала у миссис Липман?
– Нет. Это такая большая, такая толстуха? Может, я ее и видел, не помню точно. Извините, я был с вами резок… Я, видите ли, спал… У миссис Липман был адвокат, у меня, наверное, сохранилась его визитная карточка. Надо поискать… Может, вы зайдете? Тут такой сквозняк, да и кошка моя может в любой момент выскочить наружу… Лови ее потом…