Полная темнота, шипение пара и бульканье воды в трубах…
И тяжелый запах бьет прямо в ноздри, козлом душным воняет…
«Кэтрин опять причитает».
Мистер Гам стоял у стены и наблюдал за ней. Он успел уже надеть свои инфракрасные очки. Он не опасался, что она на него наткнется в темноте, – сейчас их разделял верстак. Она слишком тощая, думал он, от нее никакого проку не будет. Но тут он вспомнил ее волосы, как она стояла там, в кухне… Превосходные волосы! Потрясающий выйдет парик! Много времени это не займет – он за пару минут справится! Аккуратно снимет их вместе с кожей. И наденет на себя! А потом можно будет нагнуться над колодцем и крикнуть: «Угадай, кто пришел!»
Это было здорово – наблюдать, как она пытается отсюда выбраться! Вот сейчас прижалась бедром к раковине и медленно пробирается в том направлении, откуда доносятся крики. Было бы очень забавно поиграть с ней так подольше, поохотиться за ней в темноте. Такого еще не случалось, чтобы оно было с револьвером. Да, это было бы очень здорово! Но времени нет. Жаль, но времени на это совершенно нет.
Стрелять прямо в лицо. Да, именно так, сейчас. Расстояние два с половиной метра. Отлично!
Взводя курок, он поднял револьвер, и в то же мгновение ее фигура расплылась и взорвалась зеленым пламенем. Рука ощутила отдачу от выстрела, и в ту же секунду он сильно ударился спиной об пол. Его фонарь работал, и, лежа навзничь, он отчетливо видел потолок.
Старлинг лежала на полу, ослепшая от вспышек выстрелов. В ушах звенело от грохота двух револьверов, она совершенно оглохла. Поспешно, пока оба они ничего не слышат, она нащупала защелку барабана, открыла его, выбросила стреляные гильзы, на ощупь проверила, все ли экстрактировались, достала скорозарядное устройство с запасными патронами, затолкала в барабан, закрыла револьвер. Она выпустила четыре пули. Два выстрела, затем еще два. Он выстрелил только один раз. Она нащупала на полу среди стреляных гильз два целых патрона. «Куда бы их сунуть? В освободившуюся обойму». Больше она не шевелилась. «Может, все-таки двинуться вперед, пока он не слышит?..»
…Звук взводимого курка не спутаешь ни с чем. Она стреляла на этот звук, не видя перед собой ничего, кроме огненных вспышек, вырывавшихся из ствола. Она надеялась, что сейчас он попробует выстрелить наугад и это даст ей возможность стрелять по его вспышке. Слух постепенно возвращался к ней, хотя в ушах еще звенело.
«Что это за звук? Свист? Как чайник свистит, только прерывисто… Что это? Похоже на дыхание… Это я дышу? Нет». Ее дыхание отражалось от пола, она чувствовала его лицом. «Тише, тише, тут сплошная пыль, еще чихнешь… Да, это дыхание! У него рана в груди, вот что свистит!» Ее учили, как обращаться с такими ранениями, чем и как закрывать, чтобы воздух не проходил, – куском пластыря, полиэтиленовым пакетом – и завязать поплотнее. Чтобы легкое снова наполнилось воздухом. Так, значит, она попала ему в грудь. «И что теперь? Ждать! Пусть потеряет побольше крови. Ждать».
Старлинг почувствовала, как саднит щека. Она не касалась раны. Если кровь еще течет, рука будет скользкой.
Из колодца снова донеслись стоны и причитания. Кэтрин ноет и плачет. «Ничего, надо ждать. Сейчас нельзя отвечать Кэтрин. Ни звука, ни движения. Ждать».
Мистер Гам по-прежнему смотрел на потолок, он попытался повернуть фонарь, но рука не слушалась, голова – тоже. Огромная малайзийская бабочка пролетела под самым потолком, уловила инфракрасный луч и начала кругами опускаться ниже, зеленая в линзах его очков. Дрожащие огромные тени от ее крыльев, трепетавшие на потолке, были видны только мистеру Гаму.
И тут сквозь чавкающие и свистящие звуки вдохов и выдохов мистера Гама Старлинг услышала его потусторонний, задыхающийся голос:
– Каково… это… быть… такой… такой красивой?
Потом другие звуки – хлюпанье, хрипение, – и свист прекратился.
С этим Старлинг тоже была знакома. Она уже однажды слышала такое – в больнице, когда умер отец.
Она нащупала край стола и поднялась на ноги. Двигаясь на ощупь, направилась в ту сторону, откуда доносились причитания Кэтрин. Нашла лестницу и в полной темноте стала подниматься наверх.
Ей показалось, что она потратила на это уйму времени. В кухне на столе горела свеча. С ее помощью она нашла щиток и включила свет. Она вздрогнула, когда зажглись лампы. Чтобы добраться до рубильника и выключить свет во всем доме, он, должно быть, вылез из подвала по другой лестнице и пришел сюда, а потом спустился обратно, за ней. Надо было удостовериться, что он действительно мертв. Старлинг подождала, пока глаза привыкнут к свету, и только тогда пошла вниз, в мастерскую. Она двигалась очень осторожно. Сначала увидела его голые ноги, торчащие из-под стола. Она не сводила глаз с его руки и с револьвера, лежащего рядом, пока не подошла и ногой не отбросила оружие в сторону. Его глаза были широко раскрыты. Он был мертв. В груди, справа, пулевое отверстие. Вокруг полно крови, уже свернувшейся. Он успел надеть на себя одно из своих изделий, видимо, взял из шкафа по пути. На это было невозможно смотреть.
Старлинг подошла к раковине, положила свой револьвер на стол рядом, пустила холодную воду, смочила руку и вытерла ею лицо. Крови нет. Бабочки бились о сетку, прикрывавшую лампы на потолке. Ей пришлось обойти его тело, чтобы подобрать с пола «питон».
Нагнувшись над колодцем, она сказала:
– Кэтрин, он мертв. Он тебе уже ничего не сделает. Я сейчас поднимусь наверх и позвоню…
– Нет! ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА! ВЫТАЩИ! ВЫТАЩИ! ВЫТАЩИ!
– Кэтрин, послушай! Он мертв! Смотри, вот его револьвер! Узнаешь? Я сейчас позвоню и вызову полицию! И пожарных, чтобы вытащили тебя. Я не сумею сама тебя оттуда извлечь: боюсь, ты сорвешься и упадешь. Сейчас я им позвоню и сразу вернусь сюда, к тебе. И мы будем ждать их вместе. Ладно? И заставь собаку замолчать, а? Ну вот и хорошо.
Съемочная группа с местной телестудии примчалась вслед за пожарными, чуть опередив белведерскую полицию. Капитан пожарных, разъяренный суетой и яркими юпитерами телевизионщиков, выгнал их из подвала и велел отойти от лестницы, пока его люди готовили лебедку и прочее оборудование, чтобы вытащить Кэтрин Мартин из колодца.
Лебедка и шкив мистера Гама показались им ненадежными. Один из пожарных сам спустился в колодец, усадил Кэтрин в спасательное кресло и закрепил ремнями. И Кэтрин подняли на поверхность. Она появилась над колодцем, прижимая к себе собаку. Она не выпустила ее из рук даже в машине «Скорой помощи».
В больнице, однако, с ней церемониться не стали: собак здесь не терпели. Один из пожарных, получивший приказ по дороге завезти собаку в приют для бездомных животных, вместо этого забрал Прелесть к себе домой.
57
В Национальном аэропорту Вашингтона прибытия ночного рейса из Колумбуса, штат Огайо, ожидали около пятидесяти человек. Большинство встречали родственников; все выглядели заспанными, несколько помятыми, у многих из-под пиджаков торчали рубашки.
Стоя среди встречающих, Арделия Мэпп имела полную возможность рассмотреть Старлинг с головы до ног, пока та шла от самолета. Старлинг была ужасно бледной, под глазами – черные круги. На щеке – впившиеся в кожу сгоревшие порошинки. Старлинг заметила Мэпп, подошла. Они обнялись.
– Привет, подруга, – сказала Мэпп. – Багаж есть?
Старлинг мотнула головой.
– Тогда пошли. Джефф ждет снаружи, у машины.
Выйдя из здания аэропорта, они увидели на стоянке и Джека Крофорда. Его машина была припаркована за микроавтобусом Джеффа. Он всю ночь встречал родственников Беллы, приезжающих на похороны.
– Я… – Он вздрогнул. – Вы даже сами не представляете, что вы сделали… Ты забила решающий мяч, малыш. – Он тронул ее щеку: – А это что такое?
– Порох. Сгоревшие порошинки. Доктор сказал, через пару дней они сами выйдут – это лучше, чем выковыривать их.
Крофорд привлек ее к себе и на секунду, на одну только секунду крепко обнял. Потом отпустил и поцеловал в лоб.
– Вы даже сами не представляете, что вы сделали! – повторил он. – А сейчас отправляйтесь домой. Спать. Выспитесь хорошенько. Завтра поговорим.
Новый микроавтобус службы наружного наблюдения был весьма комфортабельным, поскольку предназначался для длительного пребывания в засаде. Старлинг и Мэпп уселись в огромные глубокие кресла в задней части салона. Крофорд уехал на своей машине, так что Джефф вел автобус с несколько большей скоростью, чем в его присутствии. Они мчались в Квонтико.
Старлинг сидела, закрыв глаза. Через пару миль Мэпп хлопнула ее по колену. Она уже открыла две бутылки кока-колы. Одну из них протянула Старлинг и тут же достала из сумки полупинтовую фляжку виски «Джек Дэниелс».
Они отпили по глотку кока-колы прямо из горлышка и добавили в бутылки немного виски. Потом взболтали содержимое, заткнув горлышко большим пальцем, и пустили струю пены в рот.
– А-а-ах, хорошо! – сказала Старлинг.
– Не вздумайте это там пролить! – предупредил Джефф.
– Не волнуйся, Джефф, – сказала Мэпп. Затем тихонько сообщила Старлинг: – Ты бы видела, как он трясся, пока ждал меня возле винной лавки! Как будто я его на минное поле завела!
Виски понемногу начало действовать. Старлинг расслабилась и поглубже уселась в кресле. Только тогда Мэпп наконец спросила:
– Ну как ты, Старлинг?
– Сама еще толком не пойму, Арделия.
– Тебе еще придется туда возвращаться?
– Может быть. На денек, через недельку. Но надеюсь, обойдется и без этого. Сам генеральный прокурор прилетел туда из Колумбуса. Сейчас работает вместе с полицией Белведера. А я уже дала все показания.
– У меня для тебя две хорошие новости. Сенатор Мартин вчера вечером мне телефон оборвала. Из Бетесды[53]. Ты знаешь, что они сразу отправили Кэтрин в Бетесду, в военно-морской госпиталь? Она, в общем-то, легко отделалась. Физического ущерба он ей не причинил. Психологически, конечно, она еще в шоке, так что доктора пока ничего определенного не говорят. Сказали, что понаблюдают за ней некоторое время. Об академии можешь не беспокоиться. Крофорд и Бригем все уже уладили. Никто тебя никуда не вызывает, никаких объяснительных, ничего. Крендлер затребовал свой рапорт назад. У этих людей вместо сердца табель о рангах! Но спуску тебе все равно не дадут. Правда, на экзамен по Четвертой поправке завтра можешь не являться. Его тебе перенесли на понедельник. После него будешь сдавать физподготовку. Так что субботу и воскресенье нам придется попотеть над учебниками.