Женщина вскрикнула и прикусила кулак. Я поставил Карла на подкашивающиеся ноги и несколько раз хлопнул по лицу; он начал приходить в себя. Тогда я согнул симпатягу и ещё раз протаранил его головой ограду. Затем, оттащив его назад, перевернул на спину. Когда он снова начал приходить в себя, я одной рукой приоткрыл его рот, а другой набрал полную пригоршню мягкого горячего песка и высыпал прямо на ровные белые зубы. Карл со стоном перевернулся и, давясь, всхлипывая и кашляя, начал выплевывать песок. Я схватил его за волосы и повернул так, чтобы он меня видел:
— Кивни, если ты меня понимаешь, Брего. — Он кивнул. — Хочешь, чтобы я сломал тебе пару костей? — Он энергично помотал головой. — Эта женщина тебе больше не принадлежит. Понимаешь? — Он кивнул. — А теперь тебе лучше убраться. Ещё раз увижу тебя здесь — кости переломаю.
Я зашел ему за спину и нанес хороший футбольный удар. Резаный. Он опять повалился на песок лицом вниз. Потом с удивившей меня прытью подобрал под себя ноги и начал отрывать руки от земли, именно в этот момент я и нанес ещё один удар. Карл сделал три огромных скачка и плюхнулся в очередной раз лицом вниз, только почему-то сейчас он не стал тратить времени на отдых — поднялся и бросился удирать на подгибающихся ногах, прижав кулаки к груди и не осмеливаясь оглянуться.
Я проводил его взглядом, потом повернулся к женщине, которая смущенно улыбнулась мне. Под глубоким ровным загаром её кожа приобрела какой-то нездоровый оттенок.
— Я… я думала, вы его убьете.
— Убью? Господи, за что?
— Ну… всё произошло так быстро и так страшно…
— Он не вернется, Мэри. Вам будет его не хватать?
— Ну, это зависит от того, как сложатся обстоятельства…
— Вот теперь вы можете меня снова пригласить в дом.
— А вы не слишком самоуверенны? — покраснев, спросила она.
Я приподнял указательным пальцем её подбородок:
— Если хочешь, подружка, я могу отбросить тебя в сторону, как нестандартную макрель. На свете полно Карлов Брего. Так что решай.
— Я не хочу, чтобы меня отбрасывали в сторону, Гэв, — высвободив подбородок, сказала она. — Это ударит по моему самолюбию. Лоис Джефферсон и вправду существует?
— Если тебе так хочется.
— Мне совсем не хочется. Бедняга Карл. Ты всегда получаешь то, что хочешь?
— Обычно я получаю то, что, мне кажется, я хочу получить.
Она повела плечами и слегка качнула бедрами: Нас так грубо прервали в тот момент, когда я хотела пригласить тебя зайти.
Мы вошли в дом; меня всё время занимала мысль, почему я не слышу в её голосе канадского акцента. Она должна была оказаться Лизой Диссат.
XI
Хотя мебель здесь была подобрана совсем в другом стиле и расставлена иначе, бассейн и душ располагались точно так же, как и в моем коттедже. Я встал под холодный душ и стал смывать песок, прилипший к потной спине и левому боку. Женщина стояла и смотрела на меня, а потом взяла с каменной скамейки большое полосатое пляжное полотенце и протянула мне.
Я вдруг оказался в мощной ауре её сексуального притяжения. В полной боевой готовности. Все её золотисто-медовые, изящно изогнутые поверхности, казалось, призывали и манили к себе.
Это очень древняя история — ощущения мужчины, который завоёвывает женщину. Тут вступают в действие какие-то давно забытые инстинкты. Мы — млекопитающие, которыми, как и прежде, руководит инстинкт самосохранения, продолжения рода. Много веков назад самка бизона стояла и смотрела, как двое самцов раз за разом ошибались своими мощными головами, рыли землю острыми копытами, а потом терпеливо ждала победителя.
Чем сильнее самец, тем сильнее потомство. Самец-победитель, получающий свой приз сразу после окончания сражения, был совершенно готов осчастливить её, и у него не возникало ни малейших сомнений в её готовности.
Я всегда чувствовал, когда женщина готова. Возможно, только десять процентов того, что мы можем сказать друг другу, облечено в слова, и слова так же легко скрывают, как и открывают нашу душу. Все остальное — язык тела.
Сильные эмоции, направленные на определенный предмет, способны дать такой мощный импульс, что его можно разгадать. Ненависть, страх, гнев, радость, вожделение — все эти чувства настолько заразительны, что не поддаются никакому разумному объяснению. Я знал, что мне не потребуется тратить время на предварительные игры. Она прижмется ко мне и, всхлипывая, через минуту достигнет оргазма.
Жестокость застала нас в самом начале игры нашей плоти, и мне так сильно хотелось совершить этот короткий последний решительный шаг, что внутри у меня всё мучительно болело. Постель — это её владения. Именно там после удовлетворения первой страсти она попытается перехватить инициативу. Я потеряю все шансы застать её врасплох. Я встряхнулся, как большой, уставший после долгого купания пес, скомкал влажное полотенце и швырнул ей в лицо. Она словно всё ещё пребывала в томном, чувственном сне, и полотенце попало ей прямо в лицо, а потом шлепнулось на пол.
— Подними!
Она подняла полотенце:
— На что ты злишься?
— Предполагалось, что он превратит меня в кровавый фарш. Ты ведь именно так собиралась развлечься. Большое спасибо.
— Милый, ты всё неправильно понял, — подходя ко мне, сказала она. — Я была так рада, что ты появился.
— Конечно, Мэри. Только я прекрасно знаю типов вроде Карла Брего. Они никогда ничего не затевают, если не уверены в победе.
Дешевые женщины провоцируют их, потому что возбуждаются при виде крови. Ты завела меня. Он должен был, как следует, меня отделать, и ты быстренько затащила бы его в постель. Небольшое послеобеденное развлечение. Нет уж, большое спасибо.
Ее лицо исказила злобная гримаса; она вдруг заорала, словно рыночная торговка:
— Чёрт тебя подери! Это ты привязался к нам, это ты решил, что я стою того, чтобы получить по морде. Не хлопай дверью, когда будешь уходить, ты, сукин…
Я сжал правой рукой её хрупкое горло — достаточно сильно, чтобы у неё перехватило дыхание. Подушечкой указательного пальца я прижал сонную артерию сбоку, под челюстью, а два других пальца прижали артерию слева.
Она широко раскрыла глаза, уронила полотенце и вцепилась ногтями в мое запястье. Я чуть прижал артерию, уменьшив приток крови к мозгу. Её лицо посерело, и я понял, что она на грани обморока. Я отпустил её, она попыталась меня лягнуть, и я снова прижал пальцы к её горлу. Её руки безвольно повисли вдоль тела. Я немного ослабил давление, она подняла руки и положила их мне на запястья.
Я улыбнулся ей и сказал:
— Если поднимешь шум, милая, если начнешь действовать мне на нервы, я врежу тебе так, что твой миленький носик превратится в кляксу.
— Пожалуйста, — сказала она тихим жалобным голосом.
Он отпустил её и вошел в коттедж. Зайдя на кухню, я проверил запасы спиртного. Мне было слышно, как женщина прикрыла за собой дверь.
Я смешал немного джина с лимонным соком и тоником, напевая себе под нос. Потом взял бокал, удобно устроился на диване, улыбнулся ей и спросил:
— Я тебе уже говорил, что умею читать чужие мысли? — Ты, наверное, просто сумасшедший. — Она даже не пыталась оскорбить меня. Её голос звучал тихо и удивлённо.
Я потёр переносицу и закрыл глаза:
— Я слышу сразу множество мыслей. Ага, вот. Ты размышляешь, сумеют ли охранники набросить на меня сеть и вытащить отсюда. Нет, дорогая. Я думаю, они поверят мне, а не тебе. Ну а если у меня из-за тебя возникнут трудности, я всегда могу разыскать на побережье твоего дружка Брего и потрясти его — пока он не напишет историю ваших отношений. А потом я найду твоего мужа и передам ему эти романтические записки. Тогда ты сможешь навсегда забыть об алиментах.
— Я просто хотела, чтобы ты…
— Где и когда ты познакомилась с Брего?
— На пляже. Чуть больше недели назад. У меня болит шея.
— Ну конечно, она и должна болеть! Дай-ка мне немного сосредоточиться. О чем ты ещё думаешь? Ты размышляешь, собираюсь ли я с тобой переспать и не стану ли после этого немного поласковее. Ответ на оба вопроса таков: время покажет.
«Мэри» направилась к кухонному бару. Звякнул в бокале лед. Она вернулась с бокалом в руке и присела на подушку в пяти футах от меня. Уверенность постепенно начинала возвращаться к ней. Она повела плечами, поправила сползшее бикини, склонила голову набок и рискнула несмело улыбнуться:
— Все эти разговоры о земельной собственности — сплошная чепуха, да?
— Почему ты так решила?
— Ты так обошелся с Карлом и со мной, Гэвин… Ну, как будто тебе нравится причинять боль людям.
— Хм… Представим себе, что какому-то человеку удалось узнать, где пройдет новая магистраль, соединяющая два штата, или где будет построен новый аэропорт; предположим, вы с ним сошлись и провели вместе долгий приятный уик-энд, и он намекнул тебе, где нужно купить землю. Мэри, мне и в голову бы не пришло, что ты можешь быть неискренней со мной в этих вопросах. Я бы очень не хотел постоянно беспокоиться о том, что ты можешь продать эту информацию кому-нибудь другому. Я бы провел с тобой такую предварительную работу, что одного моего пристального взгляда было бы достаточно, чтобы тебя прошибал холодный пот.
Делать кому-то больно — это просто бизнес. А что приносит хорошие деньги, то и доставляет мне удовольствие.
Она нахмурилась, обдумывая мои слова:
— Но ведь мы не собираемся вместе работать.
— Время покажет.
— Ты всё время повторяешь это. Но я не собираюсь работать с тобой или на тебя. Для той работы, о которой ты говоришь, нужна проститутка — так мне кажется.
— В самом деле? Я бы не стал этого утверждать. Ты просто создана для подобной работы. В тебе есть та дешевая доступность, которая позволяет любому мужчине сообразить, что здесь ему не придется тратить время на предварительные игры. Пятьдесят долларов — и ты проститутка. Пятьсот долларов — и ты девушка по вызову. Пять тысяч — и ты уже куртизанка.
— А это ещё что такое?