— Подожди! Я не знаю, где Мэри.
Он вдруг покраснел:
— Только не надо мне лапшу на уши вешать. Хочешь, чтобы я обыскал твою проклятую яхту?
— Её здесь нет, ты можешь в это поверить, ты, идиот!
— Я ведь всегда смогу найти что-нибудь принадлежащее ей — одежду, губную помаду или ещё какой-нибудь пустяк.
— Гарри, о Господи! Если хочешь, можешь обыскать мою яхту, только не забудь заглянуть во все уголки.
— Ну хорошо, вы с Мэри знали, что я рано или поздно приду сюда, поэтому резвитесь где-то в другом месте.
— Это называется паранойей, старина. Когда она ушла от тебя?
— Пятого января.
— Сегодня четырнадцатое апреля, — проговорил я, изумленно глядя на Гарри. — Что-то до тебя медленно доходит.
— Я надеялся, что она вернется или хотя бы свяжется со мной. Скажи ей, что я очень на это надеялся. Она поймала меня прямо на месте преступления, а потом в течение двух недель ходила по дому с каменным лицом. Когда я вернулся с работы в тот четверг, она уже собрала вещи и уехала. Я обзвонил всех её друзей. Это было ужасно унизительно.
— Не сомневаюсь.
— Пожалуйста, дай мне ещё одну минуту…
— А почему ты думаешь, что она обязательно должна была прийти ко мне?
— Я много обо всём этом думал, тогда, в январе и мне показалось, что для неё это наиболее естественное решение. Я болтался возле твоей яхты в течение всей субботы и воскресенья. У тебя была… другая подружка, и я решил, что Мэри, узнав, что ты при деле, отправилась куда-нибудь в другое место.
— Она не, приезжала сюда, Гарри.
— Тогда — нет.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну хорошо. — Он наклонился вперед: — Где ты был в десять часов утра в пятницу второго апреля?
— Понятия не имею.
— Вы с Мэри вышли отсюда в десять часов, дошли до стоянки и сели в белый «форд», взятый напрокат. Один мой приятель случайно оказался неподалеку и заметил, как вы садились в машину. Он последовал за вами. Вы выехали на шоссе и повернули в сторону Майами, а он вернулся и позвонил мне.
— Ты можешь послушать хотя бы минуту? Можешь хотя бы попытаться послушать?
Я знаю только, что моя жена бросила меня и что она спит с тобой, Макги, и я бы совсем не горевал, если бы ты сдох.
— Женщина, с которой я тогда был, такого же роста, как Мэри, и у неё тоже прекрасная фигура, по крайней мере, такая же хорошая, как была у Мэри раньше. У неё такие же темные волосы. Эта женщина — моя старая приятельница. Белый «форд» взяла напрокат она, и он по-прежнему стоит на стоянке.
Она надела на голову платок, а на нос томные очки — мы собирались ехать в машине с откидным верхом. Моя приятельница живет здесь, на борту своей яхты. Зовут её Джиллиан Брент-Арчер. Я не видел Мэри со дня вашей свадьбы. Ни разу, Бролл.
Он посмотрел на меня:
— А ты хитер, Макги. Господи, как же ты хитер. Любой бы тебе поверил. Ты скажешь Мэри то, что я просил тебя ей передать, о чём я умолял тебя ей сказать?
— Ну как я могу это сделать, если я даже не…
Именно в этот момент откуда-то из складок его одежды появился отвратительный маленький пистолет, возможно, он прятался где-то между брючным ремнем и складками жира на брюхе. Малюсенький голубоватый автоматический пистолетик был почти незаметен в громадной бледной и мясистой лапе. Глаза Гарри были мокры от слез, уголки рта опустились. Дуло пистолетика подпрыгивало, словно это был диковинный зверь, который жил собственной, независимой от Гарри Бролла жизнью. Какая-то несколько затуманенная часть моего сознания определила, что пистолет двадцать пятого или тридцать второго калибра — в такой ситуации четверть дюйма не имеет никакого значения. Другая часть моего сознания горько смеялась — ведь этот одуревший от ревности муж, взявший в руки оружие, мог уложить меня на месте, прекратив мое земное существование. Дуло пистолетика нацелилось мне в сердце, потом в голову, а затем в другие, не менее важные части моего тела. Я же сидел в своем кресле и не мог выбить оружия из рук Гарри, поскольку находился слишком далеко. Я не знал, что он собирается делать дальше — разговаривать или стрелять. Потом я заметил, как побелел его палец на спусковом крючке, и понял, что он решил стрелять.
Я оттолкнулся ногами от пола и опрокинулся вместе с креслом на спину, пистолет тоненько тявкнул, и я почувствовал, что левая пятка у меня онемела. Я откатился вправо, уронил маленький столик, успел схватить довольно увесистый поднос, встал на колени и швырнул поднос Гарри в голову как раз в тот момент, когда он поднялся с моего мягкого желтого диванчика. Я позорно промахнулся и оказался совсем рядом с ним, когда он прицелился мне прямо в лицо и нажал на спусковой крючок.
Но магазин был пуст.
Гарри Бролл опустил руку, разжал пальцы и уронил пистолет на пол, а я очень медленно поднялся — колени у меня дрожали, и я не знал, что с моей пяткой. Пуля снесла часть жесткого кожаного каблука. В каюте пахло, как во время празднования Дня Независимости.
Лицо у Гарри сморщилось, словно у обиженного ребенка, он шагнул в мою сторону, вытянул вперед руки, будто надеясь найти у меня утешение и прощение, и, взревев, как тюлень на пустынном берегу, плюхнулся назад на диванчик.
Когда я опрокинул столик, стакан с моим джином упал и всё пролилось. Я осторожно пошевелился, проверяя, всё ли у меня в порядке. Когда в тебя стреляют, всегда возникает ощущение, что вляпался во что-то вонючее и липкое. Должно пройти время, прежде чем снова сможешь шевелиться и напряженные нервы и мускулы вернутся к жизни. С моим телом было всё в порядке. Я сходил на кухню, налил себе ещё джина и вернулся в каюту. Гарри Бролл сидел, спрятав лицо в ладонях, и громко всхлипывал. Я знал о его делах из газет. Бролл планирует построить многоквартирный комплекс. Бролл получает разрешение на строительство. Бролл разрабатывает новый проект торгового центра. Городской совет высоко оценивает деятельность Бролла.
Я поднял стул и уселся напротив Гарри Бролла:
— Сколько тебе лет, Гарри?
Тридцать пять, — не убирая рук от лица, пробормотал он.
— А выглядишь на все пятьдесят.
— Отцепись от меня.
— Ты слишком толстый. Ты ужасно потеешь, у тебя одышка, и было бы неплохо, если бы ты как следует чистил зубы.
Он поднял заплаканное лицо и уставился на меня:
— Зачем ты мне всё это говоришь?
— Если бы ты не был такой размазней, возможно, Мэри дала бы тебе ещё один шанс. А может, она уже давала тебе такой шанс — раньше?
— Нет-нет. Я не развлекаюсь на стороне. У меня на это нет ни сил, ни времени. Честное слово, это был один-единственный раз.
— Ты, как правило, не развлекаешься на стороне и не каждый день убиваешь людей.
— Ты вынудил меня и…
— Ты всегда носишь эту штуку с собой?
— Нет, я…
— Ты взял его на случай, если тебе вдруг захочется пристрелить меня?
— Слава Богу, я промахнулся. Последнее время со мной творится что-то неладное. Если бы я в тебя попал, это была бы катастрофа. Все пропало бы. Все.
— Знаешь, мне бы это тоже несколько испортило настроение.
— Понимаешь, когда неожиданно выпадает свободная минутка и ты вдруг решаешь внимательно посмотреть на себя, а заодно и на свою деятельность, у тебя возникает вопрос: «А зачем?» Ты понимаешь, что я имею в виду? Я слишком сильно напрягался: слишком много пил и курил, работал допоздна, конференции… Ради чего? Будь я проклят, если знаю. Ради того, чтобы победить? Почему это стало иметь для меня такое значение? Тебе не следовало пытаться обмануть меня, Макги.
— Твой приятель — идиот. Мэри не приезжала ко мне. Она не писала мне писем и не звонила. Я не знал, что она от тебя ушла. Послушай, мы с ней познакомились достаточно давно. Ей тогда было трудно. Она и понятия не имела о твоем существовании, Гарри. Она никогда не слышала твоего имени и не знала, что выйдет за тебя замуж. Мы с ней были друзьями и отправились вместе в путешествие вдоль западного побережья. Во время этого путешествия Мэри постепенно пришла в норму. Да, мы занимались любовью, но не в первые две недели. Потому что не это было нашей целью. Когда она понемногу начала расслабляться, нам показалось, что это будет естественно. Мы получали удовольствие — это было просто ещё одним способом общения. Она была очень мила, и лучше всего я помню то, что мы с ней много смеялись.
— Я должен переговорить с ней до тридцатого числа.
— Почему такая срочность?
— Это чисто деловой вопрос. Она должна кое-что подписать. Чтобы защитить мои интересы в проекте «Морские ворота». Конечно, если бы я тебя застрелил, это уже не имело бы никакого значения.
— А если я привлеку тебя к судебной ответственности, это будет иметь значение?
— К судебной ответственности?
— Вооруженное нападение. Попытка убийства.
— Ты этого не сделаешь!
— А что мне помешает? Нежная привязанность к тебе?
Было видно, что он пытается взять себя в руки, — он собрал все свои чувства, связал их в узелок и положил узелок на самую дальнюю полку. Предприниматель снова становился предпринимателем.
— Мы оба расскажем о том, что здесь произошло, Макги. Я по природе торговец, уверен, я продам свою версию гораздо легче и дороже, чем ты свою.
— А какой она будет?
— Пусть это окажется для тебя неожиданностью.
Я прекрасно понимал, что он может так изложить всю эту историю, что будет выглядеть просто молодцом. И кроме того, я ни секунды не сомневался в том, кому поверят скорее — Гарри Броллу, одному из столпов общества, или какому-то Трэвису Макги, у которого нет определенных источников дохода.
Человек вроде тебя, Гарри, должен понимать, что твой приятель, сообщивший тебе неверную информацию, мог просто ошибиться.
— Я знаю Мэри. Она обязательно связалась бы с тобой.
— Могла бы.
— Что?
— Если у кого-то из моих друзей возникают проблемы, они знают, что я всегда здесь. Она могла прийти ко мне, но не пришла.
— Она заставила тебя пообещать ей, что ты никому не скажешь, где она.