А если бы у нас с Мейером не возникло неприятного предчувствия? Если бы мы удовлетворились телефонным звонком, решили, что Мэри жива-здорова и прекрасно проводит время на Гренаде?
Тогда всё сработало бы, как они задумали. Известие о примирении. Уверенность Уиллоу в том, что Мэри подтверждает свои распоряжения. А потом — как жестока судьба! Неожиданная трагедия. Жена собирается вернуться домой, к прощенному мужу, и вдруг при невыясненных обстоятельствах тонет в море. Тело ищут. Но…
— Вот и я, — сказала Лиза.
Я поблагодарил её. Она и себе принесла бокал и села на краешек шезлонга, лицом ко мне. Я немного подвинулся, чтобы дать ей место. На небе начали появляться звёзды. Я заметил, что Лиза причесалась и подкрасила губы.
У её цветастого сарафана были длинные разрезы с боков, и Лиза уселась так, что виднелось её гладкое загорелое бедро.
— Что-то ты задумчивый, — сказала она. — Ведь тебе, наверное, тоже причиняли боль, Гэвин?
— Это происходило тогда, когда я переставал думать, — Я мешаю тебе ясно мыслить? А если я вежливо попрошу тебя заняться со мной любовью?
— А что, разве у нас сегодня праздник?
— Гэвин, мне так хочется, чтобы кто-нибудь обнял меня, а потом сказал, что я просто великолепна. Для поднятия морального духа. Ну почему ты заставляешь меня просить тебя об этом? Ведь в этом нет ничего особенного. И это займет совсем немного времени. Расслабься и позволь мне…
Судя по тому, как она приступила к делу — улеглась, рядом со мной, почти одновременно задрала свой capaфан и стащила с меня плавки, а потом сразу же закинула на меня загорелую длинную ногу, — я был совершенно уверен, что на всё это упражнение ушло бы действительно совсем немного времени.
Я оттолкнул её и натянул плавки:
— Я ужасно польщен. Ты очень великодушна. Большое спасибо.
Лиза резко рассмеялась:
— Если сравнивать тебя с Карлом, могу сказать, что у тебя совершенно другой подход к этому делу. И если бы я не имела неопровержимых доказательств, я бы вообще черт знает, что о тебе подумала.
— А я представляю себе, что я Пол, и пытаюсь понять, что у него на уме.
— Разные люди требуют разного подхода.
— Я буду поблизости, чтобы убедиться в том, что Бролл выполняет всё, что ему приказано. Я проверю, позвонила ли ты ему, как вы договаривались, в субботу. Утром двадцать седьмого, во вторник, я свяжусь с мистером Уиллоу, представившись служащим концерна «Морские ворота», чтобы тот подтвердил, что мистер Бролл имеет деньги для того, чтобы выкупить причитающиеся ему акции. Мне ответят, что всё в порядке и деньги поступили.
Я ужасно занят тридцатого числа и в конце недели потому, что это конец финансового года для «Морских ворот». Так?
— Ну, наверное, милый.
— А потом мне надо заняться сестренкой Лизой. Она ждет от меня сообщения. Я сам доставлю его ей.
— Чтобы сказать мне, что я должна делать дальше?
— Старина Гарри нервничает из-за своей умершей жены, И Лиза тоже ужасно нервничает из-за его умершей жены. Гарри и Лиза могут дать показания против меня, если решат объединиться. Лиза носит кольца Мэри Бролл. Мне нужно придумать какой-нибудь быстрый и безопасный способ тайно встретиться с ней где-нибудь на островах и размозжить ей голову, чтобы нельзя было её опознать по лицу и зубам. И не будет никаких Сомнений по поводу исчезновения тела Мэри Бролл. Затем я спокойно отниму у Гарри всё до последнего цента, а когда у него ничего не останется, он тоже отправится на заслуженный отдых, иными словами, на вечный покой. Произойдет какой-нибудь несчастный случай.
Я лениво протянул руку и похлопал её по плечу. Она сидела не шевелясь, потом вдруг вскочила и отбежала на несколько футов от моего шезлонга:
— Нет! Нет, Гэвин! Он же мой двоюродный брат. Нет.
— Он не сделает этого?
— Я совершенно уверена, что нет. Никогда. Нет.
— А почему же ты тогда так разволновалась?
— Кто хочешь разволнуется, если ему рассказывать такие страсти.
— Ты же должна сделать так, чтобы всё подумали, что миссис Бролл умерла. Гораздо надежнее, если при этом будет ещё и настоящее тело. Ты играешь роль Мэри Бролл с января. Зачем же что-то менять?
— Ты ведешь себя как последний подонок!
— Просто я делаю выводы из того, что ты мне про него рассказывала. Он, конечно, не совсем в своем уме, но надо отдать ему должное, действует он очень логично. Хороший импровизатор. Если один план не срабатывает, он придумывает другой, который оказывается даже лучше первого. Кроме того… Лиза, милая, какая ему теперь от тебя польза?
Ты ему больше не нужна. Он понимает, что ты, возможно, завела здесь новых друзей, которые ужасно расстроятся, узнав, что ты умерла, а потом, скажем, год спустя ты встретишься с кем-нибудь из них в каком-нибудь аэропорту. Ты представляешь для него огромную опасность. А это ему совершенно ни к чему. Лично я так бы не поступил, но в некотором смысле твой родственник даже вызывает у меня восхищение. Не останется ни одной ниточки, за которую можно было бы потянуть. Гарри не спастись. И тебе тоже.
— Хочешь ещё выпить? — спросила она.
— Пока нет, спасибо.
— Зайдем в дом?
— Я посижу ещё немного здесь.
— Возвращайся скорей, милый.
XIV
Хотя Лиза Диссат отсутствовала не больше десяти минут, когда она вернулась, наступила ночь; пляж освещался теперь лишь сиянием звезд, да ещё светом, идущим от коттеджей отеля «Спайс». Песок при таком освещении почему-то казался особенно желтым.
Лиза снова села рядом со мной. Она переоделась в белые шорты и темную блузку с длинными рукавами. От неё пахло дорогими духами… Белая ткань плотно натянулась на бедре, которое опять прижалось к моему колену.
— Пришлось снять костюм, идеально подходивший для изнасилования?
Она слегка повела плечами, и лед в её бокале зазвенел.
— Просто ты заставил меня потерять к этому интерес.
— Ну теперь ты мне поверила?
— До некоторой степени. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы глупо рисковать. Пол о тебе ничего не знает. Наверное, я могу сыграть роль наживки в ловушке, которую ты для него соорудишь. Но мы должны быть очень осторожны.
— Что ты имеешь в виду?
— Если всё действительно обстоит так, как ты говоришь, то он уже всё обдумал и у него есть план, исключающий всякий риск. Значит, если он и вправду хочет убить меня, мы должны сами убить его, дорогой.
— Твоего двоюродного брата?
— Не будь таким противным. Разве у нас есть выбор?
— А потом?
— Потом нам нужно будет как-нибудь незаметно вернуться в Штаты. Впрочем, я могу совершенно спокойно вернуться как Мэри Бролл. Тут для меня не может быть никакого вреда.
— Да, если ты не будешь пытаться и дальше делать вид, что ты Мэри Бролл. Ладно, представим себе, что всё пройдет удачно и мы вернемся в Штаты. Что потом?
— Мы просто навестим Гарри. Я ему скажу, что; если он не даст нам денег, у него будут очень большие неприятности. А ты сможешь отделать его как следует, если он попытается надуть нас.
— Сколько денег?
— Не знаю, стоит ли загонять его в угол. Мне кажется, нужно оставить ему столько, чтобы он считал, что легко от нас отделаться. Мы можем запросить с него полмиллиона.
— На каждого?
— Нет, дорогой. Ему ведь ещё нужно будет заплатить налоги. Я думаю, пройдет некоторое время, прежде чем акции поступят в свободную продажу, придется подождать. Он должен получить деньги в декабре. Хм. Налоги составят около полмиллиона, кроме того, Гарри сделал долгов на четыреста тысяч, и ему придется выплатить ещё триста тысяч. Таким образом, из оставшихся миллиона трехсот тысяч мы возьмём пятьсот тысяч, дорогой, а у него останется ещё восемьсот тысяч, — по-моему, нормально.
— Да, пожалуй. Ты хочешь получить половину?
— То, что я хочу, и то, что ты мне отдашь, совсем не одно и то же.
— Всё может быть, если ты будешь хорошо себя вести.
— Перемещать такие большие деньги, не оставляя следов, практически невозможно. Ты когда-нибудь сталкивался с подобными проблемами? Судя по всему, да.
— Если Гарри будет сидеть тихо…
— Тут никаких проблем не возникнет, дорогой, уверяю тебя.
— Значит, остается только Пол.
Она допила свой бокал и потерлась о мои колени бедром:
— Подвинься немного, милый, обещаю вести себя скромно. — Она прилегла рядом со мной на шезлонг, положив голову мне на грудь. — Заказать ужин в твой коттедж или в мой?
— Я ещё не решил.
— Мне тоже пока не хочется есть. Господи, ты только посмотри на эти проклятые звезды. Когда я была маленькой девочкой, ночное небо казалось мне таким замечательным.
— Где это было?
— Во французской Канаде, неподалеку от Сент-Лоуренса, к северу от Ривьер-дю-Лу. Маленький городишко, который назывался Трой Пистоле. Десять тысяч святых, десять тысяч церквей, разбросанных по всей округе. Католическая женская школа, специальная форма, вечерня, бесконечные сцены искреннего раскаяния и тому подобное. Я убежала оттуда, когда мне исполнилось пятнадцать. Вместе с моей лучшей подругой Дианой Барбе. Мы перешли границу и оказались в Штатах. Там дела у нас пошли паршиво. Не знаю, что сталось с Дианой. Один парень в Детройте помог мне избавиться от ужасного канадского акцента. Теперь я даже думаю по-английски, только когда боюсь, начинаю думать по-французски. Другой мужчина послал меня учиться в бизнес-школу. Так я стала секретарем-делопроизводителем. Это было в Цинциннати. Он был совсем старик. Подобрал меня на улице и отвез к себе домой. Он жил один, его жена два года как умерла, и он хотел, чтобы я осталась с ним, сделав вид, что я его правнучка, — боялся, что соседи донесут на него в полицию. А я хотела попасть в школу и стать секретаршей — ему пришлось согласиться.
Он покупал мне красивые тряпки, даже купил маленькую машину. К тому времени мне уже исполнилось восемнадцать. Хозяйством занимался он — ему всё равно было нечего делать; он стирал, готовил и даже гладил белье. Я была довольно жестока со стариной Харвом. Он был больше чем на сорок лет старше меня — а это солидная разница. Когда он начинал действовать мне на нервы, я не разрешала ему прикасаться к себе. Но по правде говоря, он нечасто хотел меня, так что проблем с ним не было. Я закончила школу, получила диплом и нашла работу. Мы жили так, что всю свою зарплату я