— Его кончина не большая трагедия для человечества, — согласился я. — Вы не могли бы назвать кого-нибудь из его гостей?
— Я не видела, чтобы к нему кто-то приходил. Наверняка гости у него бывали, но я с ними не встречалась. Я редко держу дверь открытой, как вчера.
Я вспомнил слова Герми Джойса о том, что Бенни разрешал клиентам приходить к нему на квартиру за очередной дозой, когда убеждался, что им можно доверять. Разумно предположить, что поток жаждущих кайфа был нескончаем, хотя, вероятно, они приходили в те часы, когда большинство жильцов были на службе. Соседи по этажу могли их видеть.
— Он никогда не упоминал человека по имени Чарли?
— Не помню, чтобы он называл какие-то имена. Мне он всегда казался очень одиноким.
— Как долго вы были соседями?
— Бенни однажды упомянул, что живет здесь около трех лет. Я поселилась в этом доме два года назад, а Норман совсем недавно, когда получил место стажера в больнице.
— Понятно. Я вынужден задать ещё один полицейский вопрос. Мы ведь продолжаем играть в полицейского и свидетеля? Поэтому не смотрите на меня так, словно я вас кровно обидел.
— Спрашивайте.
— У вас есть револьвер?
Она удивленно посмотрела на меня:
— Вы думаете, что Бенни убила я?
— Нет, не думаю. — Мой ответ был искренним и убедительным. — Но обязанность полицейского — предусмотреть все возможные варианты. Так есть он у вас?
— Нет!
— А у вашего брата?
— Нет!
— Если вы не возражаете, я проверю?
— Хотите устроить обыск?
— Именно.
— Тогда я определенно возражаю.
— А я надеялся, что мы подружимся, — вздохнул я и достал из кармана ордер на обыск.
IX
Она внимательно прочла документ, и негодующее выражение на её лице сменилось злорадной ухмылкой:
— Здесь написано: «Обыск помещения и личный досмотр Нормана и Беверли Арден». Вы собираетесь лично обыскивать меня?
— Женщин обыскивают полицейские того же пола. Мы спешили убедиться, что у вашего брата нет оружия до того, как он отправится на работу, и выписали ордер сразу на двоих. При вас оружия нет.
— Откуда вы знаете? Может, под поясом пижамы у меня спрятан маленький пистолет?
— Я ограничусь обыском квартиры, — сказал я, поднимаясь с дивана. — Прошу вас следовать за мной. Вы сможете убедиться, что я не прихватил какую-нибудь семейную реликвию.
Я начал с её спальни. Комната была выдержана в бело-розовых тонах, с кружевами и чучелами животных, таращившихся из каждого угла.
Стоя в дверях, Беверли наблюдала, как я быстро проверил содержимое туалетного столика и стенного шкафа, оставив вещи в идеальном порядке. У неё широко раскрылись глаза, когда я снял с кровати простыни и через полминуты быстро и ловко застелил кровать.
— Вы станете идеальным мужем для лентяйки, — сказала Беверли. — Она свалит на вас всю домашнюю работу. Или вы уже женаты?
— Нет, — коротко ответил я.
Вместе с ней я прошел в комнату её брата, но и в ней оружия не обнаружилось. Осмотр ванной отнял не более трех минут. Я просмотрел бельевой шкаф, заглянул в аптечку и провел рукой по висевшей в шкафу одежде. Беверли взглянула на меня с удивлением, когда я приподнял крышку сливного бачка в туалете.
— Дотошный вы, — сказала она. — Я до бачка никогда не додумалась бы.
— Значит, вы не такая, как другие, — ответил я. — Бачок непрофессионалы считают самым надежным тайником.
Спустя двадцать минут я закончил обыск. Многолетний опыт позволяет мне быстро находить вещи, которые хозяева предпочитают не держать на виду. Конечно, если подобные вещи имеются.
— Вот, пожалуй, и всё, — заключил я и, вернувшись в гостиную, взял с дивана свою шляпу.
— Вы ничего не забыли? — спросила она.
Я вопросительно посмотрел на неё.
— Вы не убедились, что оружия нет у меня самой.
— Очень приятная перспектива, — криво усмехнулся я, — но в полиции строго наказывают копов, которые берутся за личный досмотр женщин.
— Я знаю свои права, гарантированные Конституцией, — возразила она. — В ордере говорится: «Обыск квартиры и личный досмотр Нормана и Беверли Арден». Брата уже обыскали. Я требую, чтобы то же самое было сделано в отношении меня.
Я хмуро посмотрел на неё:
— Хотите, чтобы у меня были неприятности?
— Хочу, чтобы их не было у меня. Я знаю, как вы, полицейские, работаете. Если вам не удастся найти убийцу, вы в конечном счете арестуете меня. Чтобы заткнуть рот прессе. А на суде какой-нибудь ловкий прокурор спросит, пытались ли вы найти орудие убийства. «Конечно, — ответите вы, — я осмотрел всю квартиру». А потом он задаст очередной вопрос: «Обвиняемую вы тоже обыскали? На что вы ответите: «Нет». После этого у присяжных сложится представление, что револьвер был именно у меня. Я хочу жить спокойно.
Не будь в её глазах озорного блеска, я подумал бы, что она говорит серьезно. Я не мог сдержать улыбки:
— Ладно, сейчас вызову кого-нибудь из наших матрон.
— Не будьте идиотом, — рассердилась она. — Ваш допотопный устав запрещает полицейским-мужчинам обыскивать женщину против её желания. Если же с её стороны нет возражений и она требует личного досмотра как своего конституционного права, то это вполне допустимо.
С минуту я размышлял над её словами — в них имелся определенный смысл. Конечно, в правилах об этом ничего не говорилось, но их авторы наверняка не предусмотрели подобную возможность, если же она сознательно провоцировала меня, я мог представить контраргументы, доведя дело до разбирательства.
Бросив шляпу обратно на диван, я подошел к ней:
— Вытяните руки в стороны.
Она послушно выполнила приказ. Начав с кистей, я легонько прошелся пальцами по всей длине рук. Потом ладонями по бокам — от подмышек до талии. Оружия я не нашел, но обнаружил весьма приятные выпуклости и вогнутости.
Должно быть, перед моим приходом она принимала душ, потому что от неё пахло душистым мылом. Я с трудом сдерживался, чтобы не обнять её.
Наклонившись, я провел одной ладонью по внутренней стороне её бедра, а другой по внешней. Аналогичным образом прошла проверку и её вторая нога. Ноги у Беверли были стройные и крепкие, потайной кобуры я не нашел.
Когда я вновь принял вертикальное положение, на моём лбу блестели капельки пота. Она продолжала стоять, вытянув руки и напряженно глядя на меня.
— Все чисто, оружия нет, — севшим голосом констатировал я.
— Вы были не так старательны, как при обыске квартиры.
Мужчина способен сохранять стойкость лишь до определенного предела, особенно имея дело с такой красоткой, как Беверли.
— Хорошо, — сказал я и, протянув руку, расстегнул верхнюю пуговицу её пижамной куртки. Она не шелохнулась, и я проделал то же самое с остальными пуговицами. Куртка распахнулась, обнажив грудь. Лицо Беверли было напряжено, она продолжала стоять в нелепой позе с вытянутыми в стороны руками. Мне подумалось, что мы оба ведем себя, как незрелые подростки. Мальчик изучает анатомию своей подружки, а она делает вид, что его дальнейшие действия остаются для неё загадкой.
Я попытался снять с Беверли пижамную куртку, но вытянутые руки мешали сделать это. Видимо, она решила изображать статую, пока я не закончу обыск.
Я развязал поясок её пижамных брюк и расстегнул пару пуговиц. Брюки упали на пол. Нагнувшись, я приподнял одну ногу Беверли, затем вторую и отодвинул брюки в сторону. После этого я выпрямился. Она продолжала стоять в прежней позе.
Ситуация становилась всё более нелепой. Эту девушку я даже не поцеловал.
Я исправил свою оплошность, заключив её в свои объятия. Её напряженность мгновенно исчезла. Она обвила руками мою шею и прижалась губами к моему рту.
Оторвавшись от Беверли, я попытался стянуть с неё пижаму. Она энергично замотала головой:
— Не теряй время понапрасну. Мы не потеряли его понапрасну.
Через двадцать минут я всё же взял с дивана свою шляпу. Проводив меня до дверей, она сжала мое лицо в своих ладонях и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала в кончик носа.
— Наверное, я больше тебя не увижу? — спросила она.
— Почему же? Ты — главный свидетель. Мы встретимся ещё не раз.
— Надеюсь, преступление раскроют ещё очень нескоро.
Дежуривший в холле коп бросил на меня вопросительный взгляд.
— Можешь идти, — сказал я. — Напарнику передай, что ему тоже нет надобности торчать на улице. Позвони в больницу и сообщи оперативнику, приставленному к доктору Ардену, что он свободен.
X
Из полицейского управления я вышел в половине четвертого, в пять часов вернулся обратно. Хэнк Картер тоже вернулся и в данную минуту сидел за одним столом с Уинном и Линкольном.
Лейтенант приветствовал меня словами:
— Я сказал час, Рудовский. Вы же отсутствовали ровно полтора.
— Мне потребовалось дополнительное время, чтобы соблазнить женщину, — ответил я.
Я знал, что Уинн не примет мои слова всерьез. Слегка покраснев, он сказал:
— Вбейте себе в голову, сержант, я всегда требовал и буду требовать строжайшего соблюдения субординации. Ещё одно подобное высказывание, и я подам рапорт вашему начальнику.
У меня было такое превосходное настроение, что даже Уинну не удалось его испортить.
Я мягко сказал:
— Да, сэр, я постараюсь запомнить ваши слова.
Остановив на мне неодобрительный взгляд, он холодно спросил:
— Что вам удалось узнать?
Я подробно рассказал обо всём, что услышал от Беверли, не упомянув, правда, о причине своей задержки. Когда я закончил, он уже успокоился:
— Что вы думаете о её показаниях?
— Мне они кажутся правдивыми. Возможно, конечно, что она хорошая артистка, тем не менее, никаких несуразностей в её ответах я не заметил. Кстати, дежуривших там полицейских я отпустил.
На лицо лейтенанта вернулось злобное выражение:
— Вы самовольно отменили приказ старшего по званию?
— Извините, — сказал я, делая попытку приподняться. — Я полагал, что, поскольку их работа завершена, они могут потребоваться вам для выполнения обычных обязанностей. Я прикажу им вернуться на свои посты.