Его помощник помотал головой:
— Наверное, ты меня не так понял.
Уайт нахмурился ещё заметнее:
— Хорошо, достань из дела заказ Полячека.
— Какой заказ?
Тоном окончательно выведенного из себя человека Уайт сказал:
— Только не говори, что не заказывал для него перчатки. Когда мы разговаривали, ты не спал.
Внезапно лицо Джека Карра просветлело, словно он наконец понял, чего хочет от него хозяин, — участия в мистификации с целью ввести полицию в заблуждение.
— Да, Гуди, вспомнил, — сказал он. — Не знаю, что на меня нашло, почему вдруг такой провал в памяти.
Посмотрев на него в упор, Уайт резко повернулся и зашагал в сторону бара. Мы двинулись за ним. Он сел в угловой кабинке, мы устроились напротив него, к нам мгновенно подлетела официантка.
— Мартель с содовой, — сказал Уайт. — А вы, джентльмены, так ничего и не выпьете?
Мы оба отказались.
— Извините моего бестолкового помощника, — сказал Уайт. — Из-за него я выгляжу полным идиотом.
Я пожал плечами. Уинн ничем не выразил своего отношения. Он задумчиво разглядывал сидевшего рядом с ним пухлого человечка.
— Именно Джек сказал, что надо выполнить заказ, — объяснил Уайт. — До того как Полячек мне позвонил, я даже не подозревал о его существовании. Я сидел в баре, Джек вызвал меня и сказал, что Полячек состоит членом одной из лиг и является нашим постоянным клиентом. Сказал ещё, что он желает заказать какое-то особенное снаряжение, и посоветовал мне принять заказ. Занести его в журнал он забыл.
— Может, у него не всё в порядке с памятью? — спросил я.
Уайт нетерпеливо отмахнулся:
— Какое значение имеет его память? Главное, что я сейчас выгляжу патологическим лжецом. Но подумайте, зачем мне сочинять такую нелепую историю?
— Да, трудно представить, — согласился я.
Официантка принесла коньяк и удалилась. Гуди Уайт сказал:
— Ну а теперь, что за дело вы расследуете? Наверное, убийство Полячека?
— Точно. Ты знаешь, чем он промышлял?
Уайт покачал головой:
— Я уже сказал, что не был с ним знаком. Не представляю даже, как он выглядел. Наши контакты ограничились двумя телефонными разговорами.
— Видишь ли, он был толкачом.
— Толкачом? — с недоумением повторил Уайт.
— Сбывал наркоту. Продавал в розницу героин.
Брови толстяка приподнялись:
— Кроме шуток? — Он отхлебнул из бокала.
«Артист хоть куда», подумал я, глядя на него. Не будь у нас достоверной информации от Бенни Полячека, что он оптовик в наркобизнесе, Уайт легко убедил бы меня в своей невиновности.
Я сказал:
— Примерно неделю назад мы подстроили Бенни ловушку, в которую он попался — продал дозу переодетому в гражданское копу. Прокурор предложил ему сделку, если он назовет имя оптовика. Бенни уже трижды сидел, четвертый раз он получил бы пожизненное. В общем, мы договорились, что сегодня он купит очередную партию у оптовика, а мы заснимем всю операцию.
— Понятно, но какое отношение к этому имею я?
— Бенни сказал, что оптовик ты.
От изумления у Гуди Уайта отвалилась челюсть.
Я быстро сказал:
— Следствие контролирует лично прокурор, и мы не могли не дать ему хода. Капитан полагает, что ты смог бы всё объяснить мне и лейтенанту Уинну. Именно в этом и состоит цель нашего визита.
Некоторое время Уайт молча смотрел на меня. Потом сказал:
— Приятно, что капитан верит мне. Однако он ошибается, если думает, что я могу внести в это дело какую-то ясность.
— Тогда я должен прямо спросить тебя, ты был его поставщиком?
— Я поставил ему только перчатки для левшей, играющих в кегли. Если бы вы сегодня засняли нас, то увидели бы, как я передаю ему картонную коробку. Парень наверняка решил разыграть вас.
Я сказал:
— Мы никогда не узнаем, что произошло бы сегодня вечером, потому что кто-то всадил в него три порции свинца из револьвера тридцать второго калибра. Один коп из отдела по расследованию убийств полагает, что прикончить его мог ты, — отомстил за предательство. Это мнение записано в протоколе совещания, игнорировать его мы не могли. Капитан Спэнглер добился, чтобы торговлю героином и убийство Полячека объединили в одно дело и руководить расследованием поручили ему.
Он считает, что сможет вести его более осмотрительно, чем детективы из убойного. Если бы ты сказал, где находился вчера между девятью тридцатью и десятью тридцатью вечера, наша задача намного упростилась бы.
Лицо лейтенанта Уинна начало вновь приобретать розоватый оттенок, но он сдержался, и комментариев с его стороны не последовало. Я был уверен, что он горел желанием допросить подозреваемого принятыми в его отделе методами, но действовать вопреки указаниям капитана Спэнглера не смел.
Гуди Уайт тоже слегка покраснел, хотя и по другой причине. Глядя на Уинна он спросил:
— Кто этот коп из отдела по расследованию убийств?
— Капитан предполагал, что ты задашь этот вопрос, — быстро проговорил я. — Поэтому не назвал фамилии.
Несколько мгновений Уайт сердито смотрел на меня. Отхлебнув из бокала, он, должно быть, слегка успокоился потому, что раздражение в его голосе сменилось сарказмом:
— Ты уверен, что такое предположение было высказано полицейским, а не нашим замечательным окружным прокурором?
Меня мало волновало, возненавидит ли Гуди Уайт ещё сильнее Нормана Доллинджера. Самого прокурора это тронуло бы ещё меньше, — они и так не выносили друг друга. Я уклончиво ответил:
— Возможно, ты и прав. Но в любом случае капитан Спэнглер желает, чтобы вопрос решился как можно быстрее и чтобы никто понапрасну не пострадал. Поэтому, если у тебя есть алиби, говори.
Несколько секунд Уайт колебался, потом, видимо, Решил, что лучше не вставать в позу, а сотрудничать с полицией:
— Ты сказал, между девятью тридцатью и десятью тридцатью?
— Да. Убили его в десять.
— В десять часов я ехал в клуб «Риверсайд». Выехал отсюда примерно в девять сорок пять и встретил жену в баре клуба примерно в четверть одиннадцатого.
Клуб, как вы знаете, на другом конце города, добираться до него полчаса.
Уинн наконец не выдержал:
— Туда можно доехать за двадцать минут, даже ползком, — неприязненно заметил он.
Уайт глянул на лейтенанта:
— Правильно, если учитывать только время чистой езды. Но я должен был вывести машину со стоянки, затем припарковать её возле клуба и дойти до главного входа это футов сто пятьдесят. Если вы считаете, что по пути я мог остановиться и убить этого парня, то его дом должен находиться где-то на моем маршруте. Где жил Полячек?
— На бульваре Кларксен, близ Талькотта, — сказал я. — К сожалению, именно на твоем пути следования. И ещё, тот же коп из отдела лейтенанта Уинна проверил журнал регистрации оружия. У тебя револьвер тридцать второго калибра. Капитан Спэнглер сказал, ты получишь очко в свою пользу, если передашь нам револьвер и баллистическая экспертиза покажет, что выстрел был произведен не из него.
На этот раз Уайт долго, не мигая, смотрел на меня.
Потом сухо заметил:
— Приятно иметь в полиции друга, который так заботится о моих интересах. Револьвер я храню в бардачке машины. — Допив коньяк, он встал из-за стола: — Идемте, я отдам вам револьвер.
Мы последовали за ним.
Зеленый «кадиллак» стоял близ входа в здание. Гуди Уайт достал из бардачка тупорылый револьвер.
— Я позабочусь, чтобы он вернулся к тебе после проверки.
Он невесело улыбнулся:
— Уверен, Мэтт, ты его не присвоишь. А теперь, когда допрос окончен, поделись со мной своим мнением — ты веришь, что я убийца?
— Я только собираю факты, — ответил я. — Мнения у меня нет. На него имеет право только капитан.
— Понятно, — спокойно сказал он. — Иными словами, я главный подозреваемый.
— Я так не думаю, Гуди. Мы опросили кучу народа. В общем, мы с тобой свяжемся.
— Не сомневаюсь, — холодно бросил он.
Он не пожал нам на прощание руки. Стоя, он молча наблюдал, как мы не спеша направляемся к машине.
Уинн сказал:
— Вы лезли из кожи, сержант, только бы не обидеть бедняжку. У вас в отделе принято так ворковать с подозреваемыми?
— У нас в отделе это называется тактом, сэр. Капитан требует от нас именно такого подхода.
Больше вопросов у него не возникло.
Мы вернулись в управление в восемь часов вечера. Криминалистическая лаборатория закрывается в пять, поэтому револьвер мы оставили на рабочем столе Эббота, прикрепив к нему записку с просьбой произвести пару выстрелов из револьвера и сопоставить пули по баллистическим характеристикам с теми, которые извлекли из трупа Бенни Полячека.
Затем мы зашли в помещение, где хранилась картотека по всем преступникам, попадавшим в поле зрения нашего управления. Достав досье Полячека, Уинн на секунду заглянул в него и вернул на прежнее место.
— Что вас интересовало, лейтенант? — спросил я.
— Проверил, не был ли Полячек левшой.
В дежурке сидел у телефона Хэнк Картер.
— Одну минутку, лейтенант появился, — крикнул он в трубку. Потом обернулся к Уинну: — Капрал Линкольн, сэр.
Уинн подошел к телефону:
— Слушаю вас, капрал.
После двухминутного молчания он распорядился:
— Хорошо, оставайтесь там, пока она не появится, посылаю Рудовского. — Положив трубку, он сказал. — Эйприл Френч выступает в варьете в клубе «Палас». Вы знаете, где это?
— Да, сэр. В северной части города.
— Линкольн там, но девица ещё не явилась на работу. Шоу начинается в девять, значит, скоро она будет. Поторопитесь.
— Да, сэр.
— Пока вы не побеседуете с ней, мы бессильны что-либо предпринять. А сейчас мы с Картером вернемся в свой отдел и займемся другими делами. Позвоните сразу после разговора с ней.
— Да, сэр, — в очередной раз сказал я.
Хэнк Картер бросил на меня завистливый взгляд — на его долю выпало остаться с лейтенантом, тогда как я пускался в одиночное плавание.
XII
«Палас» был танцевальным клубом и находился в той части города, где располагались театры и прочие увеселительные заведения. Он представлял собой большой зал с V-образным баром в центре. Вдоль стен на огражденных перилами возвышениях-платформах были расставлены столики. С платформ к бару спускались пологие ступеньки. На сцене, расположенной на том же уровне, что и платформы, выступали артисты. В промежутках между номерами она служила танцплощадкой.