— И влюбилась в тебя?
— Если бы Мэри ничего не испытывала ко мне, между нами ничего не могло бы произойти.
— Ах ты бедное, глупое существо. Тебя же видно насквозь.
— Что ты имеешь в виду?
— Неужели ты так и не понял, почему она не вернулась в чудесную бесплатную клинику знаменитого доктора Макги? Твоя гордость уязвлена, дорогой. Я подозреваю, что она отыскала другого врача. — Она зевнула и потянулась. — Я хочу поставить все точки над «i», как говорит или говорил один из наших бездарных политиков. Если мы будем жить вместе и какая-нибудь из твоих бывших пациенток попадет в очередную беду и явится к нам, я возьму метлу, и, поверь мне, ей придется очень быстро бежать к воротам моего сада, а потом по дорожке туда, где она оставила свой автомобиль.
— Тебе не кажется, что стоит отпечатать все эти правила и дать мне три экземпляра?
— Ты ведешь себя так, будто со мной нужно постоянно быть начеку! Неужели я похожа на чудовище, которое только и мечтает попить твоей кровушки?
— Ты прелестная, сексуальная, очаровательная, сексуальная, модная, сексуальная, веселая, сексуальная, богатая и сексуальная вдовушка.
— К тому же возле меня беспрестанно кружит множество очень приличных, аккуратных и заботливых мужчин. Это прекрасно воспитанные мужчины, и они все очень здорово умеют делать, ну, абсолютно всё. Они совсем не похожи на нахального, ленивого, непристойного, лохматого старого балбеса Макги.
— Так хватай одного из своих сладеньких красавчиков.
— Да уж не сомневайся, надо будет — и схвачу. Они просто очаровательны, и им так хочется доставить мне удовольствие. У меня же куча денег, поэтому они ужасно нервничают рядом со мной. У них холодные, влажные руки, а когда я хмурюсь, они впадают в панику. Ну почему бы тебе не постараться быть со мной поласковее, милый? Доставь мне такое удовольствие, ну хоть чуть-чуть.
— Ты имеешь в виду такое?
— Ну… я не совсем это имела в виду… я хотела сказать, в общем… но… О, Господи, я кажется, забыла, что я хотела сказать… Наверное, именно это я и имела в виду. Да, милый. Именно это.
Холодный молочно-белый свет раннего утра проник в каюту сквозь узкие иллюминаторы над громадной кроватью, стоящей в носовой каюте «Джиллиан III». Когда я поднял голову, 6: 31 превратилось в 6: 32. Джилли лежала, уютно и доверчиво прижав к моему животу свою теплую кругленькую попку. Я прижался подбородком к спутанным волосам у неё на макушке. Правую руку я уже почти перестал чувствовать — она была где-то под Джилли, а левой я обнимал её за талию. Жизнь с Джилли Брент-Арчер не будет скучной. Может быть, пришла пора отправиться на острова. Несмотря на благие намерения, беспокойство и политическую шумиху, двуногие животные, принадлежащие к одному со мной виду, целенаправленно превращали это чудесное юго-западное побережье в помойку. В тихие дни небо здесь становится цвета коричневого бурбона, а в море осталась только мелкая рыбешка, которая смогла выжить в ядовитых помоях.
Это очень медленный процесс, и вы стараетесь ничего не замечать. Вы убеждаете себя, что сегодня просто плохая погода. Прилив и ветер быстро приведут всё в порядок, и побережье снова засияет чистотой. Конечно, засияет. Но только чистота эта будет не такой чистой, как прежде. Живешь-то один раз, Макги, так что смывайся отсюда, пока не поздно. Попытай счастья на островах. Пора подумать о себе, приятель. Никто за тебя это не сделает. Рядом с тобой, свернувшись клубочком, лежит твой билет первого класса в новую жизнь. Ну и что из того, что придется время от времени кланяться и ублажать? Ты от этого не помрешь? Подумай о том, что многим людям приходится делать, чтобы заработать себе на жизнь. Ты же и так откладывал себе на старость при каждой возможности. Вот они, твои новые возможности, сладко спят рядом с тобой. Полная социальная защита.
Я вытащил из-под Джилли затекшую руку и отодвинулся. Она, не просыпаясь, возмущенно пробормотала что-то; я накрыл её пестрой простыней, оделся, выключил розовый светильник и убедился, что дверь за мной надежно захлопнулась на замок.
Вернувшись на «Флешь», я надел плавки и халат — было ещё прохладно. Когда я прошел по пешеходному мосту и оказался на общественном пляже, солнце ещё только поднималось из моря. Утренние птички весело бегали по мокрому песку, что-то деловито клевали, а при приближении волны разлетались с ужасным гомоном. Мимо меня протрусил пожилой мужчина, на лице которого было написано несказанное страдание, — кажется, это называется утренней пробежкой. Толстая девочка в коричневом платье собирала ракушки.
Я зашел в воду и долго плавал, стараясь расходовать как можно больше сил. Потом я вернулся на «Флешь», выпил апельсинового сока, съел омлет из четырех яиц с вермонтским сыром и запил всё это чашечкой крепкого черного кофе.
Я заснул на лету, находясь в семи с половиной дюймах над своей огромной кроватью.
IV
В четверг я проснулся довольно поздно, и визит Гарри Бролла, да и сцена с маленьким пистолетом, показались мне нереальными. Шесть громких хлопков, которые даже не привлекли внимания на соседних яхтах. Дверь в каюту «Флеши» была закрыта, кондиционер включен. Ни одна из пуль не попала в стекло.
Я обнаружил пять из них. В конце концов, мне удалось разыскать и шестую — именно она скользнула по кожаной подошве.
Две пули застряли в полу, по одной попало в стол и в стул, ещё одна рикошетом отскочила в потолок, последняя же угодила в усилитель стереосистемы. Значит, в обойме было шесть патронов, и он не стал досылать патрон в ствол. Если бы он сделал это, у него остался бы ещё один выстрел и сейчас я был бы уже мертв или надолго прикован к постели, а мое тело грызла бы жестокая боль, лишь слегка смягченная сильнодействующими лекарствами. Тут тебе гордиться нечем, Трэвис Макги. С тем же успехом судьба могла досчитать и до семи, а не до шести. У тебя была прекрасная возможность шарахнуть его подносом, но твоя рука вспотела, и пальцы соскользнули. Ты промахнулся.
Возможно, Мейер и прав. Я доверился инстинкту, который подсказал мне, что Гарри Бролл не собирается меня убивать, но он сделал всё, чтобы покончить со мной. Ему это не удалось просто потому, что мне повезло. Означает ли это, что интуиция отказала мне? Если на каком-то примитивном атавистическом уровне мой мозг перестал регистрировать опасность, то я стал таким же беззащитным, словно мне начало отказывать зрение или слух. Если нервный, толстый, бездарный Гарри Бролл едва не покончил со мной при помощи своего паршивого пистолетика, встреча с настоящим профессионалом может оказаться последней.
К сожалению, возникали и другие проблемы: как только я начну сомневаться в своем инстинкте самосохранения, я потеряю столь необходимую в моем деле уверенность. Потеря уверенности влечет за собой сомнения.
А сомнения — фатальная болезнь для всякого, кто имеет дело с разными подонками.
Быть профессиональным нахлебником или любимой собачкой хозяйки — далеко не худшая карьера.
Долгие одинокие размышления начали раздражать меня. Впору начать принимать транквилизаторы. Я отключил усилитель и потащил его туда, где оставил мисс Агнес — мой любимый голубой и очень старый пикап «роллс-ройс», надо было съездить в город в мастерскую Эла. Эл — худой язвительный человек и прекрасный специалист. К тому же он неболтлив. Он взял мой усилитель и, расчистив место, поставил его на свой рабочий стол. Я наблюдал за тем, как он пощупал пальцем отверстие на передней панели, потом быстро вывинтил двенадцать болтов, которые фиксировали верхнюю плату, поднял её, обнаружил ещё одну поломку, засунул руку поглубже и вытащил деформированную пулю.
— Кому-то не понравилась запись? Через неделю устроит?
— Дашь мне что-нибудь на это время?
— Можешь пока попользоваться этим. — Он подошел к полке и показал на довольно старый усилитель в приличном состоянии. Затем записал серийный номер усилителя, а рядом мое имя.
Я положил одолженный Элом усилитель на сиденье рядом с собой и поехал разыскивать контору Гарри Бролла. Однажды я уже был там и примерно представлял себе, где она находится. Нужно было ехать к западу от Лаудердейла, в сторону промышленной зоны, окруженной рощей. Весь комплекс, кроме самой конторы, был обнесен высоким массивным забором, поверх которого тянулись три ряда колючей проволоки. В заборе были ворота — отдельные для железнодорожного состава и для грузовиков. Виднелись высокие корпуса — отсюда вывозили бетон, строительные блоки, огромные горы песка и гравия. Дальше за забором шли длинные ряды складов, штабеля досок и балок, за ними тянулись гаражи и мастерские. Была половина второго, будний день, но я насчитал только десять машин, четыре из которых стояли перед конторой — длинным низким зданием, выкрашенным белой краской.
Трава вокруг почти вся выгорела половина пальм, посаженных вокруг конторы, засохла.
На огороженной территории находилось слишком много грузовиков и нераспакованного оборудования. Нельзя сказать, что на площадке царило затишье, но и особой активности не наблюдалось. Все казалось каким-то сонным. «Компания Бролла». Так, во всяком случае, было написано когда-то, но теперь часть больших пластмассовых букв отвалилась: «Кмпаня ролла».
Я медленно проехал мимо. Мне вдруг захотелось навестить Гарри и ещё раз сказать ему, что я уже три года ничего не слышал о Мэри. Но я понимал, что это пустое дело, — он мне всё равно не поверит.
Интересно, подумал я, что удалось выяснить Мейеру и каково сейчас финансовое положение Бролла. Проблемы с долгосрочными кредитами, растущие цены на строительство и эксплуатацию многоквартирных домов разорили многих толковых бизнесменов. Гарри несомненно тоже должен испытывать трудности. Я мог бы рассказать Мейеру, каким запущенным показалось мне предприятие Бролла, если он ещё сам этого не выяснил.
Когда я вернулся в Бахия Мар, Мейера всё ещё не было. Я подключил усилитель и решил проверить, как он работает, но беспокойство не оставляло меня. Убедившись, что всё в порядке, я выключил усилитель и начал расхаживать по каюте. Неприятное ощущение — будто что-то чешется, а тебе не достать. Очень знакомое чувство, словно пытаешься вспомнить чье-то имя и никак не можешь.