— Полиция, леди. — Уинн показал ей свой серебряный значок. — Я — лейтенант Уинн, а это сержант Рудовский.
— Господи! — воскликнула она. — Так я и подумала, что он снова в тюрьме, когда вечером он не явился домой.
— Прошу прощения?
— Он неплохой человек, лейтенант, но пьет без меры и тогда забывает, где живет. Я сейчас отправлюсь в полицию и внесу за него залог.
— О ком вы говорите? — спросил Уинн.
— О муже. Разве он не в тюрьме?
— Если он и там, нам об этом неизвестно. Мы ищем человека, который называет себя Гарри Игрок.
Лицо женщины побагровело:
— Он не в тюрьме? Значит, продолжает пьянствовать в каком-нибудь кабаке. Ну я ему задам, этому пропойце, он надолго запомнит.
Уинн начал терять терпение:
— У вас есть жилец по имени Гарри Игрок?
— Есть. Тоже половину жизни проводит в кабаках. В моем доме живут одни пьяницы, а самый главный — мой муж. Входите. — Она толчком распахнула застекленную дверь.
— Гарри дома? — спросил Уинн.
— Утром он всегда дома. Ни один из моих жильцов не продирает глаз до полудня. Второй этаж в конце коридора, налево от лестницы. На дверях цифра «три».
— Дайте мне запасной ключ, — сказал лейтенант.
Сунув руку в карман передника, женщина извлекла ключ и вручила его Уинну. Не произнеся ни слова, он зашагал вверх по лестнице. Я двинулся следом.
Подойдя к квартире, Уинн осторожно повернул ручку двери. Было заперто. Уинн вставил в скважину ключ, повернул его и с силой толкнул дверь, с грохотом ударившуюся о стену. Мы оказались в комнате ещё до того, как лежащий в постели человек успел сесть.
Гримальди был высокий, худощавый, с кривым носом и прямыми черными волосами.
— Кто вы и какого черта вам надо? — сказал он.
Я закрыл дверь. Подойдя вплотную к кровати, Уинн сунул ему под нос свой значок:
— Полиция. Ты — Гарри Гримальди?
Глаза мужчины сузились:
— Моя фамилия Игрок.
Это кличка. Фамилия твоя Гримальди, — сказал Уинн. — При желании мы можем отвезти тебя в полицию и сверить отпечатки пальцев.
Мужчина пожал плечами:
— Ладно, я Гарри Гримальди, что дальше? Закон не запрещает менять фамилию.
— Поднимайся! — приказал Уинн.
Отбросив простыню, Гримальди спустил ноги с кровати и встал. Он был даже выше, чем мне показалось сначала, не менее шести футов трех дюймов. Вел он себя совершенно спокойно.
Я заметил на его руках множество красных точек, и причина его безмятежности стала понятна. Наркотик продолжал оказывать свое одурманивающее действие.
— Вытяни руку ладонью верх, — приказал я ему.
Он вытянул руки. Я крепко сжал кончик его среднего пальца, а затем резко отпустил. Белая отметина, образовавшаяся в результате оттока крови, не исчезла сразу, а держалась несколько секунд.
— Что вы делаете? — поинтересовался Уинн.
— Провожу эксперимент, — ответил я.
Достав карманный фонарик, я посветил им в глаза Гримальди. Когда он пытался отвернуться, я с силой ударил его по губам тыльной стороной ладони:
— Стой спокойно, или твоя голова закатится под кровать.
Он злобно посмотрел на меня, но больше не дергался. Его зрачки не реагировали на свет.
Опустив фонарик в карман, я сказал Уинну:
— Он укололся часа четыре или пять назад, думаю, прямо перед тем, как залечь. Ночью его здесь, похоже, не было, потому что дозу он принял около шести утра.
— У тебя, легавый, крыша поехала, — сказал Гримальди. — я в жизни не баловался наркотой.
— Может, облегчишь нам жизнь и скажешь, куда её спрятал? — предложил Уинн. — Или мы перевернем здесь всё вверх дном.
Ты сначала предъяви ордер на обыск, — огрызнулся Гримальди.
— У нас есть разрешение хозяйки, — не совсем правдиво ответил Уинн. — Это её квартира. Так что и нам, и тебе, будет проще, если покажешь, где наркотик.
— Отрабатывай свое жалование, легавый, — угрюмо пробормотал Гримальди.
Мы без особых хлопот нашли стандартный набор наркомана — алюминиевую коробочку со шприцем, ложечкой и спиртовкой. Он лежал в верхнем ящике комода.
Отыскать наркотик оказалось сложнее. Конверт с белым порошком Гримальди прикрепил скотчем под раковиной, установленной в углу комнаты. В конверте я насчитал сорок восемь бумажных пакетиков, в каких обычно продают снотворное. Содержимое одного пакетика обходилось наркоману в три с полтиной.
Гримальди не выказал особого волнения, когда мы обнаружили его тайник. Этот товар предназначался для уличных клиентов и содержал больше сахарной пудры, чем героина. Сам Гримальди несомненно пользовался более высококачественным продуктом. Он всё ещё пребывал в эйфории, и происходящее мало его заботило. Я не сомневался, что к утру, когда он отдохнет на нарах, ситуация изменится кардинальным образом.
— Одевайся! — приказал ему лейтенант. — Мы отвезем тебя в управление.
Мы зарегистрировали Гримальди как подозреваемого и водворили в кутузку. Допрашивать его сейчас не имело смысла.
К полудню мы закончили заниматься Гримальди и поехали на бульвар Кларксена. Там, поставив машину у поребрика, стали ждать появления Картера или Линкольна. Вскоре из подъезда вышел Карл и направился к соседнему зданию.
Мы выбрались из машины.
— Удалось что-нибудь выяснить, капрал? — спросил Уинн, когда Карл приблизился.
— Пока ничего, сэр. За ленчем я спросил Картера о его успехах, они тоже равны нулю. Он обходит дома на другой стороне бульвара. Думаю, что половину жильцов мы уже опросили.
— Откуда вы начали?
Карл указал на северный конец улицы.
— Тогда мы с Рудовским отправимся в другой конец и двинем вам навстречу. Идемте, сержант.
Уинн выбрал западную сторону бульвара, а мне досталась восточная, противоположная той, на которой жил Полячек. Опрос жильцов — скучное, однообразное занятие. Квартал был застроен многоквартирными домами в три этажа и выше. Два здания были шестиэтажными. Я заходил в вестибюль, нажимал на кнопку звонка первой квартиры, показывал свой значок и задавал одни и те же вопросы. Процедура повторялась пока передо мной не захлопывалась последняя дверь.
Я узнал много интересного о том, что происходило в этих домах в тот вечер, когда Бенни сыграл в ящик. Крутой парень — О. Лири, как я предположил, лет восьми от роду, бросил наполненный водой полиэтиленовый мешочек с пятого этажа и только чудом не угодил в шедшую по тротуару пожилую леди. Изя Шварц, проживающий на втором этаже дома, стоявшего как раз напротив обиталища Бенни, явился в родительское гнездо, распространяя аромат дешевого виски. За сей проступок мать заперла его в темный чулан. В девять вечера супруги Калладжи, снимающие квартиру над Шварцами, затеяли шумную потасовку. О похожих интересных и важных событиях поведали и прочие жильцы.
Однако никто не видел в тот вечер человека, входящего в подъезд дома 427 по бульвару Кларксен, или припаркованного поблизости зеленого «кадиллака».
В конце концов, мне всё же удалось выудить кое-что интересное. Старая дева с четвертого этажа дома напротив Бенни около десяти или половины одиннадцатого — назвать точное время она затруднялась — случайно выглянула в окно и обратила внимание на молодого человека, вышедшего из дома 427. Он остановился на тротуаре и оглядел улицу. Перед входом в дом горел фонарь, поэтому свидетельнице удалось разглядеть молодого человека. Судя по описанию, это был доктор Норман Арден.
Я подумал, что, вероятно, Арден, вызвав полицейских, вышел проверить, не едут ли они.
— Долго он стоял на тротуаре? — спросил я женщину.
— Не знаю. Я выглянула на минутку и занялась своими делами. Когда я отходила от окна, он ещё был на улице.
Восточную сторону бульвара мы с Хэнком Картером обошли к пяти часам. Уинн и Линкольн уже ждали нас в тени деревьев. Когда мы подошли, Уинн сказал:
— Мы не узнали абсолютно ничего. А как ваши успехи?
Хэнк Картер ответил:
— У меня тоже ноль.
— В доме напротив Бенни живет пожилая женщина, — сказал я. — В тот вечер она случайно выглянула в окно около десяти или десяти тридцати. Она заметила, как молодой мужчина, похожий на Ардена, вышел из подъезда и, стоя на тротуаре, оглядел улицу. Если это был Арден, он, вероятно, поджидал полицию.
Уинн нахмурился:
— Вы специально поставили оперативника наблюдать за парадным входом. Почему он не доложил об этом эпизоде?
Я начисто забыл о Говарде Грейвсе, оставившем свой пост в самое неподходящее время.
— Не знаю, сэр. Если это был доктор Арден и он просто ждал прибытия полиции, Грейвс, вероятно, решил, что эпизод не заслуживает упоминания.
— Наверное, так оно и было, но всё равно он обязан был доложить. Так или иначе, с Арденом надо поговорить. Картер и Линкольн могут возвращаться в управление, а мы с Рудовским займемся Арденом.
Нам с лейтенантом не пришлось даже заходить в дом, потому что в этот момент подъехала машина и из неё вылез Норман Арден собственной персоной. С ним была и Беверли.
Наградив меня сияющей улыбкой, она сказала:
— Привет, Мэп! Ты знаком с моим братом?
— Я видел его в ночь убийства, но нас не представили друг другу. — Я протянул руку: — Как поживаете, доктор?
Пожав мне руку, он приветливо улыбнулся:
— Вы тот самый Мэтт Руд, о котором твердит моя сестра? Рад познакомиться, она мне все уши прожужжала.
— Норман! — нахмурилась Беверли.
Она с любопытством глянула на Роберта Уинна, и я понял, что с лейтенантом она ещё не встречалась.
В ночь убийства брат не позволил Уинну допросить её. На следующее утро с ней беседовал я.
— Лейтенант Уинн, Беверли, — сказал я, — мисс Беверли Арден, лейтенант.
После обмена любезностями лейтенант сказал:
— Мы опрашивали соседей, живущих на этой улице доктор. Одна женщина видела, как в тот вечер вы вышли из дома около десяти или десяти тридцати и некоторое время стояли на тротуаре. Это так?
— Так, — легко согласился Арден. — я вышел из дома минут в двадцать одиннадцатого. А перед этим вызвал полицию. Потом подумал, что ваши коллеги вот-вот подъедут, и решил выйти показать им квартиру Полячека Я находился на улице до тех пор, пока не прибыла патрульная машина.