— И великолепно это сделали, — кивнул Турецкий. — Кстати, я еще вчера хотел спросить, как вам удалось так ловко провернуть эту операцию?
— Агентурная работа, — объяснил Шишкунов. — Выписали выпускника школы милиции с Дальнего Востока и внедрили его на таможню. Он нам и рассказал про грузовики с товаром.
— Великолепная операция, — повторил Турецкий. — Разработкой занимались вы?
— Да. Лично я. Я даже ездил в Гамбург, на фирму по оптовой продаже икры «Генрих Мешнер». — Шишкунов откашлялся. — Правда, немцев нам прижать так и не удалось.
— И все-таки вы великолепно поработали, — сказал Турецкий.
Лицо полковника порозовело от удовольствия, а взгляд слегка смягчился. Однако он продолжал упорствовать.
— И все-таки я против того, чтобы на допросе присутствовал представитель ФСБ. Мне знакомы методы их работы, и я не хочу, чтобы они пустили псу под хвост все мои наработки.
При слове «наработки» во взгляде Турецкого промелькнула насмешка, но, слава богу, Шишкунов этого не заметил. На самом деле Александр Борисович успел изучить все детали проведенной операции и знал, что большой заслуги полковника Шишкунова тут нет. Успех принесла великолепная работа оперативника, работающего под прикрытием. Того самого «выпускника школы милиции», о котором обмолвился Шишкунов. Турецкий даже знал его имя — Альберт Мясищев.
Что говорить, в Департаменте экономической безопасности не очень-то хорошо умели хранить секреты. И все это из-за таких вот самодовольных остолопов, как полковник Шишкунов. И ведь идея операции принадлежала вовсе не ему, а одному из сотрудников, — кажется, майору Степаненко, связному Альберта Мясищева.
— Понимаю ваше недовольство, — сухо сказал Александр Борисович. — Но генерал Демин уже дал добро. Неужели он вам не позвонил? Я лично с ним беседовал.
— Когда?
— Не далее как час назад.
— Что ж вы сразу не сказали. — Шишкунов потер пухлые ладони. — Ладно. Поступайте как знаете, — сказал он с таким видом, словно сбрасывал с плеч тяжелую ношу. — Но учтите, Александр Борисович, что все это под вашу ответственность.
— Разумеется.
Таможенного генерала Безродного взяли два дня назад по наводке двоих задержанных сотрудников таможни. Улик против него было предостаточно, однако сам он колоться ни в какую не желал. Человек он был влиятельный, за него уже хлопотали важные персоны из таможенной службы, а не далее как вчера вечером генералу Демину, начальнику полковника Шишкунова, позвонили из администрации президента и настоятельно рекомендовали «прекратить эту неразбериху с арестами» и «отпустить заведомо невиновных людей на свободу».
Турецкого, когда он узнал о звонке, особенно позабавила формулировка «заведомо невиновные». Как говорится, оговорка по Фрейду! Однако действовать нужно было быстро и решительно.
За пару часов до разговора с Шишкуновым Турецкому на стол легло донесение от одного из агентов генерала Грязнова. Агент писал о том, что в тюрьму с воли была послана бандитская малява с указанием ликвидировать генерала Безродного. Кто-то на воле очень не хотел, чтобы у генерала развязался язык.
Турецкий и раньше подозревал, что операции с переправкой через границу черной икры и анаши курируют бандиты. Теперь его версия получала если и не стопроцентное, то весьма веское подтверждение.
Таможенный генерал Безродный был высок, худощав, представителен и красив, как могут быть красивы только генералы. Идеальная выправка, властный взгляд, волевое лицо.
Кроме Турецкого и Безродного в кабинете находился еще один человек. Он сидел в углу комнаты и с отсутствующим видом листал какой-то журнал. Впрочем, генерал Безродный не удостоил его даже мимолетного взгляда.
Разглядывая генерала, Турецкий нахмурился. С такими людьми беседовать сложнее всего. Они и сидя на нарах чувствуют себя людьми, облеченными силой и властью. Прямо как Меншиков в опале.
— Итак, вы у нас… Безродный Максим Семенович.
— Все верно, вплоть до того, что я «у вас», — без всякой тени насмешки произнес Безродный. Однако прозвучало это убийственно.
Турецкий вдруг вспомнил, как кто-то из друзей говорил о танцоре Александре Годунове — «когда он входил в комнату, сразу хотелось встать».
Подобное впечатление оказывал на всех и генерал Безродный. Однако Турецкий и сам был не лыком шит.
— Ну и как вам отдыхается в СИЗО? — так же серьезно поинтересовался он.
— Неплохо, — ответил генерал. — Почти как на курорте.
— А синяк под глазом — это, надо полагать, бесплатный бонус к оздоровительной программе?
Безродный кивнул:
— Угу. Что-то вроде. Там для таких целей целый штат высококлассных специалистов.
Александр Борисович закурил и откинулся на спинку стула. Генерал смотрел на него прямым и спокойным взглядом.
— По таможне-то не скучаете? — поинтересовался Турецкий.
— Случается. Особенно под вечер. Ностальгия, знаете ли. — Безродный прищурился. — Простите, а вы не тот Турецкий, который в прошлом году раскрыл дело об убийстве троих генералов? — поинтересовался он вдруг.
— Было дело. А что?
— Один из этих генералов был моим другом.
— Вот как?
— Да. Я еще тогда, после всей этой телевизионной шумихи, хотел найти вас и сказать спасибо. Но закрутился и упустил нужный момент.
— Бывает, — кивнул Александр Борисович. — Максим Семенович, я буду говорить откровенно. Не как следователь, а как человек, который заинтересован в том, чтобы вы остались живы.
Безродный позволил себе усмехнуться:
— Звучит интригующе.
— Дело, в общем, вот в чем. Вы слишком много знаете. И независимо от того, расскажете вы нам что-нибудь или нет — вас все равно убьют.
Лицо генерала оцепенело.
— А вы пессимист, — холодно заметил он.
— Работа такая. Случится все просто. Вы ударитесь головой об унитаз, наколетесь на что-нибудь острое или просто удавитесь на какой-нибудь тряпке. Вариантов тут, сами видите, немного.
Безродный поморщился:
— Какая мерзость.
— И я о том же, — кивнул Александр Борисович. — У нас есть информация, что малява на вас уже пришла. Причем информация верная.
— Гм… — Генерал потер пальцами сухой, синеватый подбородок. — И что вы намерены в связи с этим делать?
— А что я могу сделать? Посадить вас на веки вечные в одиночку? — Турецкий покачал головой. — Это невозможно. Да вы и сами не захотите.
— Все-то вы знаете, — усмехнулся Безродный. — На все-то у вас, прокурорских, готов ответ.
— Вашими бы устами да мед пить. Итак, выхода у вас, Максим Семенович, нет. Впрочем, есть один. Хотите услышать какой?
— Было бы интересно. Я полагаю, об этом «выходе» мне расскажет этот рассеянный гражданин, сидящий в углу?
— Угадали, — с улыбкой кивнул Турецкий. — Это полковник Лацис из ФСБ.
Полковник Лацис отложил журнал и посмотрел на генерала голубыми, безоблачными, как у ребенка, глазами.
— Мы знаем, как вам помочь, Максим Семенович, — сказал он.
Безродный чуть-чуть повернул голову и ответил:
— Правда? И что я для этого должен буду сделать? Взять на себя вину за убийство Кеннеди?
Турецкий усмехнулся:
— Я не удивлюсь, если вы и в этом принимали участие. Списка обвинений, которые мы вам предъявляем, хватило бы на десятерых.
— Ну бумагу марать — дело нехитрое. Я и сам этому обучен. — Безродный замолчал и несколько секунд раздумывал. — Вы это серьезно — насчет малявы? — спросил он затем.
— Абсолютно, — ответил Турецкий.
Благородное лицо Безродного было спокойным и абсолютно невозмутимым.
— Откуда такая информация? — спросил он.
— От информатора, — иронично ответил Турецкий.
— Гм… Хороший ответ. А могу я ознакомиться с этим… донесением?
Турецкий и полковник Лацис переглянулись. Лацис чуть заметно пожал плечами. Александр Борисович достал из ящика стола лист бумаги, исписанный корявыми фиолетовыми буковками, и положил перед Безродным. Тот внимательно все прочел. Вернул лист Турецкому:
— Да, действительно. Перспектива вырисовывается весьма мрачная. Если, конечно, вы не сами написали это донесение.
Этот выпад Турецкий оставил без ответа.
— Теперь вы, вероятно, изложите мне ваш план спасения? — продолжил генерал, обращаясь уже к полковнику Лацису.
Тот кивнул:
— Именно. Программа защиты свидетелей есть не только в Америке. Мы выдадим вам документы на другое имя, подыщем подходящую квартирку где-нибудь в Саратовской области. Семьи у вас нет, а это значительно упрощает задачу.
Генерал презрительно дернул уголками рта.
— И что я буду делать в Саратовской области? — холодно поинтересовался он.
Лацис пожал плечами:
— То же, что и все. Жить и работать. Дышать воздухом, есть хлеб с маслом, влюбляться в женщин и пить кефир — все то, что делает любой нормальный человек. Насчет работы можете также не волноваться. Пройдете обучение, смените профессию. Будете программистом, менеджером или товароведом.
— Это в мои-то годы? — поднял брови генерал.
— Ваши годы не сильно отличаются от моих, — возразил Лацис, — а я все еще тешу себя мечтой бросить все, уехать к морю и стать садоводом. Так что ваша ситуация не так плоха, как может показаться на первый взгляд.
— Да уж, — иронично кивнул Безродный. — Послушать вас, так я просто счастливчик. Только вот беда: убивают в наши дни не только генералов, но и менеджеров и уж тем более товароведов. Что вы на это скажете, господин Лацис?
— Скажу, что вы абсолютно правы. Поэтому единственный способ максимально обезопасить себя — это сдать всю криминальную систему, начиная от чиновников, которые курируют преступный экспорт, и кончая бандитами, которые обеспечивают этому экспорту сопровождение и защиту. Возможно, вам тогда и фамилию менять не придется.
Генерал задумался.
— Можно воды? — попросил он у Турецкого.
— Можно.
— А водки у вас нет?
— Увы.
Александр Борисович наполнил стакан водой из графина и подал Безродному.
— Благодарю.