Комментарий(1):
Meg : Боже, что случилось? #немолчи
_________________________________
Молчи, когда погода хмурая.
Молчи, когда земля горячая.
Молчи, чтоб слов назад не брать.
Молчи, коль нечего тебе сказать.
#КОНСТАНТА
«Открой глаза, Кира. Открой глаза…»
Прошивающая черепную коробку боль, неспеша вытягивала меня из беспросветной дремоты; по-матерински гладила по голове, но тут же приходила в ярость и вонзалась острыми когтями в нервные сплетения. Меня прожигало. В секунды агонии бессильное сердце прекращало свой ход, прерывалось дыхание, но открыть глаза не получалось, словно их залили клеем. Младший брат смерти – сон – для меня стал вроде спасительного местечка, где я могу чувствовать себя в безопасности.
#спимоярадостьусни
Во рту пересохло так, что язык намертво прилип к нёбу, губа треснула в середине. Мне приходилось бороться со странным желанием сжать челюсть, создаваемый скрип на зубах был дьявольски отвратителен. В пазухах застыла химическая вонь. Казалось, будто бы я надышалась чистящими средствами и сожгла носоглотку. Воздух был пропитан фантомной гарью, но я понимала, что это не так.
# вдомепогаслиогни
Полная дезориентация. Пугающая амнезия. Хрипы в груди. И, очередной удар боли, который заставил собрать в кулаках мягкую материю. Вскрикнув, я подскочила на месте. Моя ладонь прилипла к простыне, оставив на ней влажный след от сукровицы; небольшой участок кожи попросту отсутствовал, словно я сточила её об наждачку. Стало дурно, не по себе.
Когда глаза привыкли к темноте, мне удалось разобрать комнату Яна, а доносящиеся с первого этажа крики гуляющей молодежи в очередной раз доказали, что стены дома я не покидала. Изменилось только положение – меня перенесли на кровать и накрыли плотным одеялом. Волосы и одежда были мокрыми, но не от духоты. Куртка и шапка лежали на полу, рядом стояла полупустая стеклянная тара. Телефон разрядился, как и нервная система в целом. Меня накрыла неконтролируемая паника.
Слабые ноги коснулись пола, но удержать равновесие не удалось. Упав на ковер, я по глупости выставила ладони, дабы смягчить падение, а сделала только хуже. Из глаз водопадом покатились слёзы и, странная штука, я не чувствовала их на лице и губах. Минутное отчаяние сменилось приливом необъяснимой злости. Такая резкая смена настроения была мне в новинку. Это пугало, раздражало, но прибавило сил.
За дверью послышались шаги, и я, как тот раненный зверёк, метнулась на яркий свет, а когда на пороге выросла знакомая тёмная фигура, то меня как будто подменили. На мгновение я стала самой счастливой. Руки обхватили талию, щека коснулась твёрдой груди, думать логически сейчас не представлялось возможным.
– Ян, – всхлипнула я, надеясь на его защиту. Всеми силами прижимаясь к нему, я чувствовала, как разгоняется его сердце, но парень не спешил с объятьями. Румянцев тяжело дышал и не двигался. Только когда я решила отстраниться, он привлёк меня к себе и обнял. Без какой-либо души, без капли тепла, но очень крепко.
– А ты живучая, – прошептал он мне в макушку. В ушах стоял гул, все слышалось неразборчиво, и я не придала брошенной фразе значения, только лишь плакала.
– Что случилось, Ян? Я ничего не помню. Мне так хреново и страшно, будто я сейчас умру. Внутри всё горит, но мне очень холодно. Скажи мне, что происходит?
Его рука скользнула по мокрой футболке.
– Тише, тише, голубка. Это нормально. Скоро пройдёт.
– Что пройдёт?
– Трясучка, отходняк, похмелье – называй это как хочешь, – его грудь затряслась. Подняв глаза, я заметила кривую ухмылку, которую старались припрятать, но выходило скудно. И тут меня обожгло.
# вспышка
– Да, братан, давно у тебя не было так весело, – отчетливо слышу Царёва, но не вижу его. Вокруг одна темнота, и я ничего не могу с этим поделать, словно выпала из собственного тела. – В моей извращённой голове скопилась масса крутых идей.
– Завязывай, Кот. Мне не до твоих развлечений. Просто убери это сонное тело отсюда и оставь меня в покое. Я хочу побыть один.
Даже находясь в туманной клетке, где стёрта грань с реальностью и не бывает эмоций, я понимаю, что под словом «тело» Румянцев подразумевает меня. Сколько же призрения в его интонации.
– Да брось, Рум. Сейчас таких кадров наделаем, что девчонка никогда не отмоется. Ты только глянь на неё. Мертва. Делай, что хочешь.
– Ты думаешь мне интересны твои забавы? – огрызается Румянцев. – Я не для этого наркоту подсыпал, как ты мне говорил, совершенно безвредную.
В этот момент я мечтаю лишиться и слуха. Мне нужна тишина.
– Так и есть, – обиженно заявляет Костя. – Ты б ей ещё весь пакет высыпал, а потом померил давление. Это слишком много, даже для меня. Но даже несмотря на это она не откинулась, дышит.
– Пока что, – обрубает Ян. – Пока что дышит.
– Ох, Рум, не нагнетай. Что ты как нашкодившая школьница? Сначала делаешь, а потом под партой прячешься. Скоро очнётся наша красавица. Расскажет, с какими птицами летала, какие сны видела, – смеётся он. – Тебя я понять не могу.
– А меня не нужно понимать! Просто сделай то, о чём я тебя прошу!
Я разделяла смятение Царёва. Похоже это единственное, с чем я могла согласиться. Ян совершенно нелогичен в своих поступках. Он прёт, но всегда против течения, как будто это устоявшийся жизненный принцип, не подлежащий пересмотру.
– Как знаешь, – вздыхает друг смутьяна. – Олег приехал на отцовской. Выбросим её в общаге. Вот бы комендантше не попасться. А ты отдыхай. Чем быстрее старый Рум вернётся к нам, тем лучше.
Волнение охватывает с сумасшедшей силой, когда кто-то берёт меня на руки. Я кричу, ору о помощи, бьюсь об стены, но наяву издаю вялые стоны. Силы уходят и теряется сознание. Здесь пусто и тихо. Здесь хорошо.
# сейчас
Очередная волна тревоги, и я отпрыгнула от Румянцева, как от материализовавшейся вдруг угрозы. Он успел ухватиться за край футболки, но мокрая ткань затрещала и выскользнула из его пальцев, отчего я больно ударилась об острый угол столешницы, но едва ли меня это волновало.
– Что такое, голубка? Боишься меня? – он вроде спрашивает, но сам убеждён в этом. Знает, что искусно наводит страх, хоть держит безобидную маску.
– Я никогда тебе этого не прощу, Румянцев. Никогда, слышишь? – получилось выдавить сквозь постукивание зубов.
Парень развел руками и громко хохотнул.
– Да мне по боку, знаешь ли. Наши взаимоотношения давно спустились ниже нулевой отметки. Обиды здесь неуместны. Ты лучше о себе подумай, Кира. О том, как ты жила, как живёшь сейчас и как будешь жить дальше. Ты подумай, подумай.
Меня пробрала зябкая дрожь. Чувство несправедливости холодным сквозняком прошлось по сердцу. Я смотрела не на человека, а на запрограммированную машину, которая не сойдет с нужной установки пока не добьётся желаемого.
– Может хватит? – успела сказать я, как послышался топот ботинок.
Меньше всего я ожидала увидеть здесь Даяну и Руслана. Где-то за их спинами болталась Мила. На крохотном лице девушки застыло беспокойство. Она напомнила мне напуганного ребёнка, ту самую школьницу, которая подожгла урну и теперь боится получить выговор. Резкая смена кадров никак не усваивалась с реальностью. Картинка становилась то чётче, то мутнела, то застывала на долгой паузе.
#мойтремор
– Какого хрена здесь творится?! – крик Руслана кажется мне незнакомым. Таким злым Терёхин не был никогда, или всё это мне мерещилось – я не понимала.
– А ты, мудак, разобраться решил? Валяй, Робин Гуд, – Румянцев подошёл так близко к Руслану, что их лбы соприкоснулись. – Чего ты ждёшь? Ну давай же, гавкай. Царапкайся. Кусайся. Но не забывай в чьих апартаментах нежишься. Я-то быстро сотру тебя вместе с будкой.
– Ты ответишь за это. Клянусь, Даниил всё узнает.
– Мне будет дико любопытно, как прозвучит позорная ябеда, когда в твоём рту не останется зубов.
– Ты решил, что тебе всё позволено, но это не так, – Руслан задыхался от гнева. – Поверь, Ян, когда-нибудь почва под тобой рухнет и никто не подаст руки.
– Где ты это вычитал, Руся? В брошюрке для до#ба#бов?
Дело шло к драке. Я попыталась протестовать, но Даяна схватила меня под плечо и повела к выходу. Мила осталась наблюдать за парнями. Даяне пришлось несладко, я будто бы вышагивала по батуту и постоянно проваливалась, отчего девушке приходилось удерживать весь мой вес.
– Там сейчас будет драка, – хрипела я. – Нам нужно вернуться.
– С ума сошла? Ты только посмотри, что они с тобой сделали, – голос Даяны дрожал. Кажется она знала то, чего не знала я. – Теперь всё будет хорошо. Ты в безопасности. Сейчас отведу тебя к себе, наберу ванну, дурнота уйдёт.
Я пыталась затормозить рукой, но слабые пальцы скользили по стене.
– Там Руслан. Ему нельзя здесь оставаться. Даяна, пожалуйста.
– Забудь о нём. Думай только о себе.
Как-то незаметно мы проскочили гуляющую толпу и оказались на улице, по которой мне пришлось идти босиком, но только до машины. Ночное небо сливалось с рассветом, утренняя прохлада облегчила дыхание.
– Мне нужно к Руслану, – скулила я, оказавшись в салоне. Хмурый водитель не повёл ухом, надрессировано смотрел на дорогу. – Он в большой беде.
– Он мужик в первую очередь, – со всей серьёзностью заявила Даяна, сев рядом, и приказала шофёру тронуться. – Серьёзно, Кира, хватит о нём беспокоиться. Прости, но ты подавила его личность своей оглушительной заботой. Прозвучит грубо, но без тебя он другой. И даже сейчас, я ни капли в нём не сомневаюсь.
«Без тебя он другой» – всю дорогу я скрупулёзно вытачивала эту фразу у себя на сердце, пока не растратила все силы и не провалилась в очередную пропасть.