— Ольчик, ты слышишь меня?
— Слышу…
— Я через три дня буду во Львове, — выдохнул он, потихоньку приходя в себя. А я молчу, потому что этот факт и радостен и горек. Кто я? Друг, девушка или платок для скупых мужских слезок, который намочив можно отложить до следующей поры?
— Ольчик, встретишься со мной?
Я зажмурилась, и лишь почувствовав внутреннее согласие, тихо ответила: — Да.
— Спасибо, малыш.
— Звякнешь, — повесила трубку и отвернулась к окну.
Он вернется в мою жизнь всего на пару дней и это радостно-больно.
17 февраля — день его приезда, я провела тихо, очень спокойно, отстраненно наблюдая за происходящим в доме Богдана Петровича. Просто чтобы занять себя предложила Людмиле Васильевне сделать медовый антицеллюлитный массаж. Она согласилась. Разогрела баночками до покраснения, частично размяла и начала нанесение меда методом налипания с рук на так называемые проблемные зоны. Облепила, довела мед до кондиции — когда он собирается в капельки на коже, и обернула, проделав все операции по задней поверхности бедер и спины, предложила ей перевернуться. А в это время тихо прошмыгнула на кухню, чтобы не стеснять ее и заодно поменять воду для рук.
В качестве повара там весь вечер крутился Сережа. Насвистывая, он готовил что-то воздушное и ореховое с кусочками шоколада. Спешно отмываю руки и набираю теплую воду в миску потому, что видела последствия его последнего эксперимента. Дело было 14 февраля, я с девчонками из группы обсудив, как будем поздравлять парней на 23 число, прошлась с ними по городу в поисках подарков. И завернули в сторону парка имени Ивана Франко. Сегодня здесь медленно прогуливались парочки, и в большинстве из них девушки в руках несли тюльпаны, коробочки с конфетами или плюшевых мишек. И среди них я увидела младшего Краснощека в сопровождении обаятельной брюнетки в белой куртке.
К сожалению, эта пара ссорилась, я потянула девчонок на выход, как только назревающий скандал начал набирать обороты, я парочка оказалась в опасной близости от нас. До этого он весь вечер что-то готовил, выкладывал в совсем крошечные формочки и даже украшал. Наутро в столовой осталась пара неудачных пирожных с шоколадным кремом, они были восхитительны. И я честно не могла поверить, что это чудо его рук дело. Не вязалась сладкая нежность с его взрывоопасным характером никак. А он и приготовил и украсил и упаковал и теперь вручил девушке. А она…
— Я худею! На диете! S! Ты знал… Какого покупать дрянь сладкую! Посмотри, на эту гадость…
Ответы парня мы не слышали, потому что его основательно заглушала девица.
— Какая-то падла всадила в него массу килокалорий! — заявила, даже не представляя кого падлой назвала.
Далее последовал еще один тихий ответ, советующий не орать и не устраивать скандала: можешь не есть, но хотя бы попробуй.
— Я не буду есть… — отмахнулась она от преподнесенной сладости, — и пробовать тоже не буду!
Ею сказано было многое и достаточно обидное. Сергей вспыхнул, не успел предупредить, что готовил сладкую гадость сам два часа и упаковал для нее самое красивое. Не успел сказать, что все ее выпады очень глубоко ранят. Он это ей показал наглядно — одним легким движением руки, размазал пироженку по лицу вопящей истерички.
Она замерла, раскрыв рот от удивления. И ее руки сжатые в кулаки, зависли в воздухе, в то время как шоколадный крем поплыл по лицу вниз.
— Не хочешь, не надо. — Отчеканил бледный парень с пунцовыми пятнами на щеках, — а выкидывать, лично мне жаль.
И пошел размашистым шагом на выход из парка.
Происшествию всего три дня, и с тех пор я его почти не видела, а тут вдруг столкнулись и он опять очень увлеченно готовит. Пока есть возможность улизнуть и не столкнуться с гневом мастера, хватаю миску, в которой воды мало, но если постараться хватит. Быстро выхожу, как вдруг…
— Ты куда?
— А ну… я у меня там Людмила в меду лежит…
— И что? Лежит и портится? Мед нашу даму не испортит, придаст пикантности. — Подмигнул. — Соус попробуешь?
— У меня руки… заняты. А потом, если на ней застынет, то не отмоешь. И я не могу надолго отходить, так что… — лгу, глаз не поднимая, и самой уже стыдно.
— Оль, так попробуй. — И подсунул ложечку под самый нос, чтобы не отвертелась.
— А если не понравится?
— Для этого нужно попробовать, — резонно заметил он.
— А если откажусь, выльешь на меня?
Замер, глядя с удивлением: — Нет.
С опозданием вспомнила, как мать для отца готовила его любимое блюдо — утку с яблоками и расстраивалась, если есть не хотел, или не хвалил. А похвалить было за что. Сама я за поварешку не взялась, и не разделяла отчаяния мамы, которая великолепно готовит и постоянно ждет подтверждения своего мастерства. Но вот вспомнила, что ей было до слез обидно, если отказывают, и решилась пойти на попятный.
— А, ну… Дай мне минуту, сейчас Людмилу Васильевну удобнее устрою и прибегу пробовать. Хорошо?
— Да.
В комнате, где я расположила повара семьи, было достаточно тепло, она уже перевернулась и я, оправив полотенца на теле клиентки, предложила немного полежать и отдышаться.
— Через минуту мы продолжим. Зеленого чаю не хотите?
— Не уверена, что наш маэстро позволит сейчас крутиться на кухне. — Заметила она с улыбкой.
— А мы его попросим.
— Не нужно, я действительно чая не хочу. — Людмила Васильевна улыбнулась. — А вот от его выпечки не откажусь. Но лучше подожду обеда.
— Скажите, а Сергей часто готовит?
— Нет. Это он в последнюю неделю зачастил, побив все рекорды.
— А пробовать предлагает? — зашла я с другой стороны, чтобы понять всю опасность ситуации.
— Он не позволяет пробовать. Оценить блюда можно лишь, когда стол накрыт, и он сам их нарежет, размешает или подожжет. — Женщина оторвала голову от поверхности массажного стола и с удивлением на меня посмотрела. — Вас только что удостоили королевской чести — дегустатора?
— Знаете, после ваших слов готова биться об заклад, это честь подопытного кролика — выживет или не выживет, покроется пятнами или не покроется…
— Анафилактического шока не будет. — Она доброжелательно похлопала меня по руке. — Бегите, маэстро ждет.
Выхожу с мыслями: Ему больше подходит кок, и он меня своей пробой точно кокнет. Или по стеночке размажет, если ему мое мнение не понравится. А может тогда лучше молчать? Угу, а кому нужен безмолвный дегустатор? Правильный ответ никому, буду нахваливать. Решила я, войдя на кухню.
— У меня от силы минуты две, уложимся?
— Я предложил попробовать, а не поесть, — ухмыльнулся он и протянул мне ложечку, попутно указав на кастрюльку с желтым соусом. — Шафрановый.
— Что за кухня?
— Французская, пробуй не томи.
Запах был восхитительным и очень аппетитным, таким, что живот чуть не начал урчать в ожидании ужина, а вкус еще лучше, тут же захотелось есть.
— Как тебе?
Смакуя, потянула время, прежде чем признаться: — Класс! А к чему он?
— К мясу.
— Где мясо? — обернулась, вооружившись ножом и тарелкой, не забыв ложечку к соусу.
— В духовке. — Он уверенно заслонил собой проход к горячему агрегату. — Эй, еще пять минут.
— Тогда живо давай, что еще попробовать иначе умру от ожидания.
— Так понравилось? — недоверчиво улыбнулся.
— Блин, Селозя, ты что смеешься? Вот наивный… Соус очень понравился! Просто фантастика, — я зачерпнула еще одну ложку, — пряный, ароматный, плотный с таким вкусом, ммм.
Он покосился на довольную меня и прищурился, тихо заметив: — Там был херес.
— А что это?
— Так понятно… Я удостоился высших похвал благодаря спиртному. — И вручил мне что-то похожее на многослойный хрустик, сделав дружеское предложение: — закусывай, алкоголик.
— Я не алкоголик, и вообще почти не пью, — заявляю, уверенно отламывая край сладости. Принюхалась, — а это пахлава.
— С изменениями. Пробуй.
— Ммм, медовая карамелька… — и вот тут я вспомнила, о том, что забыла сделать. — Ой, блин! — изделие вернулось на тарелку, а я с громким «спасибо!» понеслась спасать Людмилу Васильевну от одиночества и сладко липких оков. Там вначале долепить нужно, потом завернуть и только после этого снять. Но видимо спокойно поработать нам была не судьба. И только я завершила работу над зоной живота и перешла к передней поверхности бедер, в кармане тонкого костюма для массажистов заголосил мой мобильный.
— Ой-ой-ой, Лешик! Я ринулась к миске с водой, в которой пора было бы ее поменять, затем потянулась за телефоном, при этом беспорядочно говорю Людмиле, что с ней я закончу буквально минут через пять, но…
— Бегите в кухню, если успеете смыть с рук, — произнесла моя пленница, закутанная в пленку.
Заскакивая в зону Сережи, сдвинула его от крана, включаю воду. На его правомерный вопрос что случилось отвечаю ничего, и пританцовываю на месте, от нетерпения. Надо же уже тридцать секунд звонит и не ложит трубку!
— Телефон… — понял младший. Когда я мокрой рукой выдернула трубку за подвеску, но нажать не рискнула руки все еще в меду. — Да, что ты маешься?
— Так руки!
Он плавно забрал телефон и нажал «принять», но вместо того чтобы дать его мне, поднес к своему уху. Я замерла, а кареглазый вредина спокойно пожал плечами и отвел взгляд.
— Нет, не Ольчик. Она занята. — Прикрыв трубку ладонью сообщил замершей мне, — руки мой в теплой воде, еще корчей не хватало при твоих нагрузках.
— Что? А ну… дай сюда!
— Тихо. — Он прислушался к трубке, ответил: — Нет, это я не вам. Ей что-то передать? Или перезвоните?
Сказано это было таким тоном, что я возмущенно топнула ногой. Наглец, что он себе позволяет! O! Это не честно, это против правил! И обидно…
А младший, как ни в чем не бывало, хмыкнул и дал отбой.
— Ты! — Ты…!
— Вытирай насухо. — Отложил мой телефон и протянул полотенце.
— Сережа, перестань вести себя как… — рьяно избавляясь от меда, я даже зубы сжала.
— Как?
— Я… я не маленькая! Мог бы дать трубку мне.