Рассказал ему Кэлин дурень все, что с ним приключилось.
— Давай побратаемся!
— Давай!
— А ты кто такой? — спрашивает его Кэлин дурень.
— Я, — говорит, — царский сын, и все эти леса были вотчиной отца моего, но драконы их у нас отняли; да с тех пор, как ты перебил драконов, мы снова получили власть над лесами. Только я, как безрукий, проживаю здесь.
Обхватил Кэлин дурень руками царевича за шею, тот его взвалил на спину и так они гуляли по лесу. Вот однажды заслышали они возню в кустарнике. Говорит побратим Кэлину дурню:
— Я поднесу тебя тихонько, а ты хватай руками, что там будет.
Поднес он Кэлина дурня, а тот схватил драконшу, что в тот раз от него сбежала. И говорит ей:
— Приделай мне ноги, а ему руки, не то убьем тебя.
— Вот там, — отвечает драконша, — в сажени отсюда есть озерцо; окунись в него и отрастут у тебя ноги, а у этого руки.
А Кэлин дурень хитрый был:
— Окунись прежде ты.
— Нет, окунитесь вы.
Сорвал Кэлин дурень веточку зеленую, окунул ее в воду и веточка мигом засохла; стал он осыпать драконшу тумаками за то, что та их иссушить хотела.
— Ай, ай, прошу, не бей меня, вот справа другое озеро.
Окунул в него Кэлин дурень сухую веточку и вытащил зеленую. Тогда он и сам полез в воду и вылез с ногами, а побратим его с руками. Взяли они да и убили драконшу, а то она бы им все равно козни чинила.
Отошли они оттуда, и говорит Кэлин дурень:
— Теперь мне надо идти жену искать, но прежде пойдем в другое место, к Рыжему царю, о котором я тебе рассказывал.
Собрались они в путь и пошли. Когда проходили по лесу вблизи царского двора, набрал Кэлин дурень полный платок орешков. Дошли до ворот дворца и слышат гомон великий. Они-то были одеты в платье крестьянское — ицары да кожухи, кимирами подпоясанные. А старуха, что у ворот стояла, наша, простая баба была.
— Добрый вечер, тетушка.
— Здравствуй, добрый молодец.
— А что это за шум там раздается?
— Дочь царская замуж выходит.
— И кто ее берет?
— Цыган-повар, он двенадцать драконов убил.
Тогда Кэлин дурень говорит старухе:
— Тетушка, дам я тебе ковш червонцев, только исполни, что велю.
Диву далась старуха, услыхав о ковше червонцев.
— Все исполню, добрый молодец.
Взял он платок с орешками (а был тот платок из наших — черный, цветочками обшитый), положил туда перстенек и молвил так:
— Отнеси это, тетушка, и положи перед царем. А хоть и тумаков получишь, хоть и гнать тебя будут, все равно пробейся.
Вошла старуха, тумаков получила, как там водится, положила платок на стол и вышла. И как она обрадовалась, когда Кэлин дурень дал ей ковш червонцев; она не то что не имела таких денег, а и не видела в жизни.
Взял царь платок, орешки высыпались на стол, а перстень остался. Говорит царевна:
— Вот, отец, мой перстенек, который я невесть как потеряла.
Закричал царь:
— Кто принес платок с орешками?
Слуги сказали, что старуха-привратница. Крикнули ей, чтоб привела того, кто платок принес. Тут Кэлин дурень и вошел в трапезную. А жених-цыган сидел на трех перинах пуховых. Как переступил Кэлин дурень порог, одна перина из-под него вылетела. Как дошел он до середины комнаты, вылетела и вторая, а цыган проговорил:
— Осторожно, не свали меня на пол.
Как дошел он до царя, вылетела и третья перина… Спрашивает царь:
— Как это, богатырь, попал к тебе перстенек моей дочери?
— Пресветлый царь! Вот так-то и так.
А цыган свое:
— Что ты врешь, это я убил драконов.
— Государь, — говорит Кэлин, — вели принести всех драконов, посмотри. есть ли у них кончики языков.
Принесли драконов, а кончиков языков и впрямь не оказалось. Тогда он вынул их и показал всем.
Тут царь велел вывести из конюшни самого резвого коня. Привязали к конскому хвосту цыгана и мешок орехов и погнали скакуна кнутами. Где падал орех, там отваливался и от цыгана кусок.
Молвит царь:
— Теперь, добрый молодец, будешь ты мне зятем.
А Кэлин в ответ:
— Нет, государь, я другую люблю. Но есть у меня побратим, бери его в зятья.
Царевне больше пришелся по сердцу Кэлин дурень, да что поделаешь, коли другой был ее суженым. И закатили они свадьбу расчудесную и пировали целых три недели. Иллюминации, лэутары — чего там только не было! А после свадьбы сказал Кэлин дурень:
— Ну, пойду я теперь жену свою искать.
Сколько ни плакали хозяева, сколько ни просили его остаться, уговорить не смогли, так он и ушел. Дошел он до места, где был дом отцовский, там высится дворец чудесный и рядом мальчик лет семи стадо свиней пасет. А с тех пор, как Кэлину дурню ноги отрубили, прошло лет восемь.
— День добрый, малыш!
— Здравствуйте, баде.
— Кто в этом дворце живет?
— Да вот два богатыря, которые драконов победили и поженились не царевнах.
— А как они живут, каких царевен взяли?
— Старший взял старшую, а средний — меньшую.
— А среднюю?
— Они ее заставили за курами ходить.
— А сам ты чей?
— Мама говорит, что я Кэлина дурня. Кто его знает, что за человек,
Услышал Кэлин такие слова, и только он знает, как у него сердце забилось: оно так, почтенные мои, прошу у вас прощения, это был его сын.
— Прошу вас, баде, помогите мне свиней загнать.
Свиньи все заходили в загон, заходили, а одна свинья зайти не захотела.
Взял Кэлин дурень дубину и бросил в нее. Подняла свинья страшный визг, завизжало и все стадо. Услышали это хозяева, выбежали во двор и крик подняли:
— Кто это там свиней бьет?
Тут Кэлин дурень вошел во двор. Они его как увидели, так сразу и узнали. Побежали навстречу, бросились перед ним на колени.
— Прости нас, братец, сознаем вину свою.
А Кэлин им в ответ:
— Нет, не так, братцы. Давайте сделаем ядро железное, перекрестимся им и один из вас пусть его бросит вверх; а мы все станем рядом, и на кого из нас падет ядро, тот и виноват.
Подбросили они ядро, упало оно на старших двух братьев и расплющило их в лепешку.
И справил он свадьбу распрекрасную… Сердце у него было не жестокое, не стал он обращаться с невестками так худо, как они с его женой обращались. Обращался он с ними, как и должно с невестками, и закатил пир горой… и я пошел было к ним на поклон, да выгнали меня вон, а я с досады пошел на конюшню и выбрал себе скакуна с золотым седлом, со стальным телом, с восковыми ногами, с кукольными глазами, да поехал быстро по скале кремнистой: ноги таяли, хвост трещал, глаза лопались; а я оседлал палку без норова и соврал вам здорово; а потом оседлал жеребца и сказку довел до конца.
НОРА ВЕТРА
Жил-был бедный-пребедный человек, и была у него целая куча детей. Вот выдался в стране большой голод, и пришлось ему проработать целую неделю за ковшик зерна. Понес он зерно на мельницу, смолол его, а как вынес на улицу муку в ковшике, поднялся сильный ветер и развеял ее всю до крупинки. Страшно разгневался бедняк:
— Я этого так не оставлю!
Скрутил он жгут соломенный и пустился в путь-дорогу.
Спрашивает его прохожий:
— Куда путь держишь, кум?
— Иду заткнуть нору ветра. Он мне всю муку из ковшика выдул.
— А где же ты ее найдешь?
— Где она есть, там и найду.
Прошел он пути немало и настиг господа бога и святого Петра, которые тогда по земле ходили.
— Куда путь держишь, человече?
— Иду заткнуть нору ветра. Он мне всю муку из ковшика выдул.
А бог ему и говорит:
— Не ходи ты дальше, человече. Вот тебе орех, да смотри, пока домой не дойдешь, не говори: "Орех, отворись!"
Повернул бедняк назад, шел, шел и дошел до какой-то избы. Попросился к хозяину в избу, переночевать.
— Откуда путь держишь, баде? — спрашивает его хозяин.
— Шел я заткнуть нору ветра, да вот нагнал в пути какого-то дурня, который дал мне орех и велел не говорить "Орех, отворись!" Что бы это могло значить?
А хозяйка была хитрющая, достала из мешка орех, да и говорит:
— А ну-ка покажи свой орех!
Взяла она у мужика орех да и обменяла на свой. А потом ушла в загон и шепнула:
— Орех, отворись.
Только она эти слова вымолвила, посыпалось из ореха видимо-невидимо скота: овцы, кони, ягнята — богатство великое!
А бедняк пришел домой и ничего от ореха не получил.
— Гей, покарай, господь бог, ветер, а старика пусть черт поберет! Пойду я заткну нору ветра и старика изобью за то, что надул меня.
Встретился он снова с богом.
А бог, знаете силу господню, теперь уже иначе выглядел… Не узнал его бедняк.
— Куда путь держишь, баде?
— Иду заткнуть нору ветра и убить старика за то, что обдурил меня.
— На тебе, баде, осла. Но пока не дойдешь домой, не говори: "Осел, делай деньги!"
— Не скажу.
Вернулся он тем же путем и опять забрел к прежнему хозяину. Тот стал его угощать, вином потчевать так, что захмелел бедняк и уснул на лавке. А рядом стоял шатер цыганский, и был у цыган осел. Купил хозяин осла и обменял на того, которого привел бедняк.
Наутро бедняк проснулся, взял осла, пришел домой и говорит:
— Осел, делай деньги!
Куда там! Взял бедняк дубину и побил осла.
— Ну, теперь уж я ему не спущу!
Пошел он снова нору ветра затыкать да старика искать и опять встречает бога.
— На тебе, баде, костыль, но пока не дойдешь домой, не говори: "Костыль, костыляй!"
Взял бедняк костыль да и пришел с ним к прежнему хозяину. Тот на сей раз закатил пир горой, а с женой сговорился так: если удастся забрать и костыль, надо убить бедняка, дабы не стал он их подозревать в воровстве.
Говорит хозяин жене:
— Слушай, жена, давай унесем костыль в сарай, запрем двери и потом скажем: "Костыль, костыляй!"
Сказано-сделано. Стал костыль их лупить немилосердно.
— Баде, — кричат, — отдадим мы тебе и осла и орех, только спаси нас.
Но бедняк дал костылю поработать вволю и только потом забрал осла, орех и костыль и вернулся домой.