Все взгляды обратились в сторону Логовища Мантикоры. Группа из пяти тектонов отделилась от остальных и удалялась теперь в восточном направлении.
– Это фуражиры, – заключил Бальтазар.
– Наверное, они поняли, что та парочка не вернулась, – сказал я, кивнув на мертвых тектоников, – и теперь посылают группу побольше: не двоих солдат, а пятерых.
– Но что они ищут? – спросил Сервус.
– Пропитание, – ответил Бальтазар. – Когда какой-нибудь отряд оказывается в неизвестном им месте, первым делом все начинают искать провизию. И тем более эти чудовища, которые сжирают трупы целиком.
Сервус посмотрел на меня и на Бальтазара, и в глазах его светился страх.
– Вы говорили, будто Голован и его сородичи едят только человеческое мясо и свинину. Но ведь это была только шутка, правда?
Я приказал проследить за группой из пяти тектонов, но держаться от них на почтительном расстоянии. Нам пришлось вести с собой Голована с кляпом во рту и руками, связанными за спиной, потому что мне казалось опасным оставить его в паланкине. Мы отправились за ними: Ситир, которая тащила тектона за шиворот, я, Сервус, Куал и, естественно, охотники во главе с Бальтазаром.
Мы двигались, пригибаясь к земле и прячась за небольшие холмики, на значительном расстоянии от их отряда. Через некоторое время нам удалось спрятаться за большим камнем, и мы смогли разглядеть их как следует. Они шли вперед неровным строем и издали казались пятью концами воображаемой звезды. На них были уже знакомые нам кольчуги, и брюки из материала, похожего на змеиную кожу, и шлем на голове; каждый нес в руках щит. Мы с Бальтазаром сидели в нашем укрытии рядом.
– Как они тебе? – спросил я его.
– Никакого желания познакомиться с ними поближе у меня нет.
Единственная наша надежда, по моему мнению, была связана с тем, что эти монстры были немного ниже ростом, чем люди. Нам оставалось только узнать, каковы способности тектонов в области военного искусства и каковы их недостатки. Я обратился к Ситир полушутя:
– Эй, ты, великая воительница богини Геи, ты убила двух тектонов ударом в спину, а можешь ли ты встретиться с пятерыми лицом к лицу?
Ахия даже не пошевелилась, будто не слышала моих слов. За нее ответил Сервус:
– Видишь ли, доминус, богиня Гея не позволяет применять насилие против любого живого существа, будь оно человеком или нет, если оно не нападет на нас первым.
При любых иных обстоятельствах я бы дал Сервусу хороший подзатыльник, но мне показалось, что сейчас подобные действия могли только усложнить дело, и поэтому прибегнул к субурскому юмору.
– А если кто-то решит сожрать тебя живьем вместе со всеми остальными жителями твоей родной страны, – ответил я ему абсолютно серьезным тоном, – это может считаться достаточным основанием для того, чтобы применить какой-нибудь вид насилия в целях защиты?
Сервус побледнел:
– Мне кажется, что да, доминус.
Я махнул ахии рукой, побуждая ее действовать, словно хотел сказать ей: «Давай же, чего ты ждешь?» Ситир вышла из-за каменной глыбы и, не таясь, зашагала прямо к тектонам своей обычной горделивой походкой. Из нашего укрытия мы видели, как удалялся от нас крест на ее обнаженной спине. Сервус сказал мне шепотом:
– Доминус, приготовься. Сейчас ты увидишь нечто особенное.
Все в обличии пятерых тектонов выдавало в них существ из иного мира – жесты, походка, снаряжение. Они были вооружены, как солдаты тяжелой пехоты: копья, щиты, шлемы и мечи… Но их вооружение отличалось от нашего: у копий были зазубренные наконечники, и они скорее напоминали гарпуны. На шлемах виднелись странные выступы, похожие на металлические прыщи. Прямоугольные, как у наших легионеров, щиты отличались тем, что две их половины сходились в середине под углом, точно у двускатной крыши. Вдобавок от них отвратительно пахло. Голован был один, а от этих пятерых до нас доносилась вонь, похожая на ту, которую распространяли вокруг себя гиены, бродившие по ночам вокруг Подковы. Да, так пахнут дикие звери, а не люди. Но я встревожился не из-за этого – меня поразило их поведение при виде Ситир.
Обычно живые существа начинают волноваться, если видят кого-то незнакомого, особенно если он приближается: кожа и нервы напрягаются, глаза пристально смотрят на невиданного ранее пришельца, а тело готовится дать ему отпор. С тектониками ничего подобного не происходило. Они даже не уделили ахии никакого внимания, по крайней мере внешне, и продолжали свое движение строем, похожим на пятиконечную звезду. Только когда Ситир оказалась достаточно близко, и ни минутой раньше, они окружили ее, словно пять пальцев соединились над ладонью. Ахия продолжала шагать с безразличным видом. Я не смог удержаться и воскликнул встревоженно:
– Что делает эта сумасшедшая?! Почему она не взяла с собой хотя бы мой меч?! У нее нет никакого оружия!
– Не беспокойся, доминус.
И тут, Прозерпина, кольцо на ноге Ситир пришло в движение.
Когда враги уже собирались напасть, оно превратилось в некую жидкую субстанцию, которая стала подниматься по ноге Ситир. Теперь оно было не камнем, а какой-то маслянистой жидкостью, покрывавшей большую часть ее тела, словно бронь из патоки.
Мы с Бальтазаром и его охотниками чуть не закричали во весь голос от изумления, а Сервус с радостью объяснил нам:
– Обратите внимание: Темный Камень не покрыл все ее тело, и это отлично. Значит он считает, что опасность не слишком страшна и поэтому защищать все тело хозяйки не нужно.
Я рассказывал тебе раньше, Прозерпина, что упражнения, при помощи которых Ситир готовилась к бою, были гармоничны и похожи на танцы. Так вот, то, что случилось потом, не имело никакого отношения к прекрасному: насилие никогда не бывает привлекательным.
Тектоны напали на Ситир, а она с невероятной ловкостью выхватила меч из рук первого приблизившегося к ней врага и вонзила клинок ему в основание шеи. Я уже говорил, что их мечи были зазубренными. Это оружие служило не для того, чтобы колоть или рубить, как гладии римских солдат, а для того, чтобы рвать плоть. И поверь мне, Прозерпина, раны они наносили страшные.
С этим мечом в руках Ситир раздавала удары направо и налево и ускользала от своих противников, вертясь, прыгая и кувыркаясь. Но если ловкость Ситир трудно описать, то еще труднее, Прозерпина, выразить словами ее боевые приемы, беспощадные, безжалостные и молниеносные. Окажи мне милость, дорогая Прозерпина, прочитай эту короткую фразу по-латыни: Sitir quinque tectónicos occidit. Так вот, именно так она и поступила: расправилась с пятью вооруженными до зубов тектонами за то короткое время, которое понадобилось тебе, чтобы прочитать четыре латинских слова.
Мы с Бальтазаром обменялись изумленными взглядами, словно каждый хотел узреть в глазах другого подтверждение увиденному.
Счастливые охотники вздохнули с облегчением и побежали к месту боя. Они напоминали спартанцев, опоздавших к началу сражения, которое выиграли их союзники, но воспользовавшихся случаем прогуляться по полю битвы с гордым видом, словно победы добились именно они. А больше всех ликовал этот юнец Куал.
– Вы видели? Вы это видели? – кричал он. – Ахии способны даже на большее, чем думают люди.
А Ситир была совершенно равнодушна и к захваченным военным трофеям, и к своей победе в этой страшной схватке: отойдя немного в сторону, она глубоко дышала и совсем не была похожа на наслаждавшегося победой воина. Ахия сейчас скорее напоминала бегуна, которому пришлось стремительно мчаться к финишу на соревнованиях.
Никто не решался дотронуться до трупов, и на это хватало достаточно веских причин: снаряжение тектоников таило в себе множество загадок и удивляло нас все больше и больше. Шлемы, например, оказались такими же живыми существами, как носки Голована. Они поползли от нас по земле, словно неуклюжие медузы, оказавшиеся на суше. Бальтазар Палузи первым поймал один из этих живых шлемов и даже отважился надеть его себе на голову.
Странное существо, которое только что беспорядочно металось по земле, точно обезглавленная курица, казалось, обрадовалось, когда получило в свое распоряжение голову, на которой могло устроиться и затвердеть. И каким же крепким оказался этот шлем! Палузи с силой стучал по нему рукой, как человек, желающий, чтобы ему открыли дверь, и звук от этих ударов был таким, словно это животное было металлическим.
– Тебе очень идет, – заметил я, смеясь.
Но самое забавное случилось потом, потому что одно дело – надеть этот живой шлем и совсем другое – снять. Странное существо окаменело на голове Палузи и так плотно к ней прилипло, что стащить его оказалось задачей невыполнимой. Если бы бедняга продолжал настаивать, то остался бы без скальпа. Вся ситуация была такой нелепой, что все, включая охотников Бальтазара, не могли удержаться от смеха. Чем больше пыжился и дергался их патрон, тем громче они хохотали, а Бальтазар в отчаянии подошел к нашему пленнику и, наградив его тумаками и пинками, потребовал, чтобы тот избавил его от несуразного венца. Однако мы так крепко связали Голована и заткнули ему глотку, что большой помощи от него ожидать не приходилось.
– Развяжи ему руку, на которой еще осталась кисть, – сказал я, давясь от смеха.
И тогда Палузи, который только что избивал пленника, поспешил освободить его руку. Нас эта сцена так позабавила, что некоторые даже не удержались на ногах и присели на корточки, корчась от хохота. Как оказалось, выход был прост: Голован нажал своими длинными костлявыми пальцами на выросты шлема, похожие на мясистые сосцы, и эта тварь отвалилась сама и, казалось, уснула.
Однако мы обнаружили, что самым удивительным в снаряжении тектонов были их щиты. В разных войсках они могут иметь самые разные формы, размеры, вес и раскраску. У варваров щиты довольно яркие, а на Востоке весьма необычные, но живых нет ни у кого. А эти были именно такими, и даже очень.
Охотники Палузи, решившие поживиться за счет мертвых врагов, здорово испугались, потому что щиты тоже пустились наутек! Они ожили не так быстро, как шлемы, но теперь медленно расползались в разные стороны. Если присмотреться как следует, можно было заметить на краях щитов сотни крошечных лапок, как у сороконожки.