— Ну я пришел не за тем, чтобы вас дурачить. — Дарвин неуклюже поправил галстук. К подобным жестам он прибегал, изображая оробевшего просителя. Сногсшибательная красотка. Католическая стерва с веснушками по голым рукам и едва заметным светлым пушком на верхней губе. Без всякого сомнения, великолепна в постели. Дарвин извлек из чемодана бутылку и поставил на стол два маленьких стаканчика. — Пиво вы покупаете у Макмастерса, однако их цены нам не перебить, вот мы и решили, что вас может заинтересовать рынок не менее рентабельной продукции.
Марди внимательно наблюдала за тем, как он наполняет оба стаканчика. От души. Симмонс едва смачивал донышки.
— Наших клиентов не особенно волнует качество. — Она взяла предложенный образец и взглянула сквозь него на свет, отметив приятный оттенок светлой карамели. — Их интересуют развлечения и возможность получить за свои деньги достаточно спиртного.
Дарвин чокнулся с ней. Задержал напиток во рту и позволил теплой приятной жидкости скользнуть в горло. Марди последовала его примеру. Он улыбнулся.
Женщина улыбнулась в ответ.
— Никогда не пробовал настоящее кукурузное виски, но меня заверили, что вкус этого напитка ничуть не хуже, — вздохнул Дарвин.
Марди облизала губы.
— Неплохо.
— Симмонс прав. С вами не так просто договориться.
— Сколько будет стоить ящик этого пойла?
— Для вас? — Дарвин посмотрел на потолок. — Семь сотен… нет, пусть будет шестьсот пятьдесят.
Марди покачала головой.
— Мне придется брать двадцать долларов за порцию просто для того, чтобы оправдать затраты.
Он снова наполнил стаканчики, отметив удивление, мелькнувшее в ее взгляде. И удовольствие.
— Считайте его товаром-приманкой для привлечения клиентов. Во всех клубах Зоны продается одно и то же водянистое пиво и дрянной самогон. «Полнолуние» станет уникальным заведением. — Дарвин снова чокнулся, скосившись на ее грудь. — Полностью будет соответствовать вывеске над дверью «Ты еще не оттянулся?».
Марди сделала глоток.
Горло женщины шевельнулось, и Дарвин ощутил, как его охватывает возбуждение. По телу разлился привычный жар, а сознание, напротив, заработало с максимальной сосредоточенностью. Все прошло бы идеально, имей он возможность убить ее прямо сейчас. Но, увы, ему следовало соблюдать приоритеты. Старейший выразился о них совершенно недвусмысленно. Расправиться с блондинкой придется несколько позже. И пусть говорят, будто в предвкушении удовольствие ничуть не меньше, он все же предпочитал лишать жизни быстро и внезапно. Подобно молнии Всевышнего.
— О чем задумались?
Дарвин улыбнулся.
— О том, что мне нравится моя работа.
Марди достала пачку сигарет.
Он услужливо щелкнул зажигалкой.
— А где ваш партнер?
— Решил отдохнуть пару дней.
— Жаль. Симмонс считает его незаурядным человеком.
Старейший характеризовал Раккима как воина. Жесткого и умелого. Назвал предстоящую операцию вызовом. И ведь наверняка догадывался, как у Дарвина потекут слюни. Снимки, присланные по телефону, запечатлели жилистого модерна с тяжелым взглядом, скорее мужественного, нежели элегантного. Настоящий противник. Именно такие ему и нравились.
Звонок старика оторвал его от приятных воспоминаний. Он валялся в кровати и мечтал. Старейший заикнулся было о новом задании и уже собрался повесить трубку, однако Дарвин стал расспрашивать его о здоровье, детях и скаковых лошадях. Старик отвечал, как всегда, вежливо, но в его голосе сквозило крайнее напряжение. Впрочем, один лишь Дарвин и мог различить его.
Марди выпустила из ноздрей струйки дыма.
— Я проведу в городе еще несколько дней. Мне бы очень хотелось с ним познакомиться. — Он положил на стол визитную карточку. — Позвоните мне, пожалуйста. Не часто доводится пожать руку настоящему фидаину.
Блондинка молча пожала плечами.
— Только не говорите моему боссу, что я лишаю его прибыли. — Дарвин наполнил ее стаканчик.
— Вы пытаетесь меня напоить?
— Вы кажетесь мне женщиной, способной постоять за себя. Что скажете? Мне удалось уговорить вас хотя бы на один ящик? Или вам нужно поговорить с партнером?
Ее глаза сверкнули.
— Я уже сказала — сделка не кажется мне выгодной.
— Ерунда. День святого Патрика не за горами. Праздник, конечно, не санкционированный, но знаете, что говорят о нем люди? — Дарвин чокнулся с Марди. — В День святого Патрика все превращаются в католиков.
10
После утреннего намаза
Казалось, на интернет-кафе «Добродетельная женщина» обрушилась буря с градом: двадцать мусульманок, склонившись над столами, отчаянно молотили по клавиатурам, а еще с полдюжины ждали своей очереди. Все в чадрах. Многие — в черных, но те, что помоложе, явно предпочитали более яркие цвета. Устроившись за компьютером, Сара откинула с лица покрывало. Большую часть времени она предпочитала одеваться как модерн или католичка, носила джинсы, слаксы, распускала волосы, иногда даже пользовалась косметикой. Но работать в Сети она предпочитала здесь. Интернет-кафе фундаменталистов, где доступ к сайтам пребывал под строгим контролем, а адреса, даже потенциально не соответствующие установленным правилам, блокировались автоматически, как нельзя лучше подходило для сеанса кодированной связи.
Женщина, вернее девушка лет семнадцати, сидевшая за соседним компьютером, бегая пальцами по клавиатуре, тихонько мурлыкала под нос мотив популярной песенки. Речь шла о молодых влюбленных, пытавшихся на лыжах сбежать в Канаду. Не осилив пути, они замерзли в объятиях друг друга. Проведай отец о музыкальных предпочтениях дочери, он избил бы ее так, что она надолго лишилась бы способности ходить. А затем, возможно, родитель обыскал бы комнату девушки и проверил приемник — не настроен ли тот на частоты непристойных станций. Юная посетительница интернет-кафе немного ослабила небесно-голубую чадру, и по ее плечам рассыпались белокурые пряди. Подобно остальным присутствующим женщинам, она носила на шее броскую пластиковую карточку, свидетельствующую о разрешении, дарованном отцом или мужем на право переступать порог дома. Подобная имелась и у Сары — искусная подделка, приобретенная в Зоне несколько месяцев назад. Ей все время чудилось, будто простой кусок пластика тянул к земле не хуже увесистого булыжника.
Она долго ждала, пока загрузится сайт. Здешние компьютеры, естественно, не позволяли просматривать фотографии и из-за всевозможных фильтров работали невероятно медленно. Лозунги и наставления, выведенные на стенах розовыми буквами, напоминали: «ПОСЛУШНЫЕ ДЕТИ — ДАР МАТЕРИ ВСЕВЫШНЕМУ», «МНОГО ДЕТЕЙ — УСЛАДА ДЛЯ СЕРДЦА», «ЧТИ МУЖА СВОЕГО», «СТРОГИЙ БРАТ — ОРУЖИЕ ОТ ГРЕХА».
Прислушиваясь к разговорам женщин, Сара нутром воспринимала ограниченность их жизни, расписанной в соответствии со строгими правилами. Впрочем, выглядели они вполне счастливыми — между ними существовала связь, совершенно недоступная ни ей самой, ни ее современным друзьям. Она ежедневно совершала намаз, ходила в мечеть — по крайней мере по пятницам, — однако вера оставалась лишь одним из атрибутов ее жизни, ни в коей мере не являясь хребтом и душой самого существования. Сара считала себя профессионалом, свободным ученым, но работа не наполняла ее естество той безмятежностью, что она видела на лицах правоверных, не подпитывала уверенностью, которую испытывали люди, знавшие, что все находится в руках Аллаха. Как раз наоборот. А за последние несколько дней на нее снизошло странное умиротворение. Скромная чадра или головной платок давали ни с чем не сравнимое ощущение уединенности, защищая от ненужных взглядов. Однако еще большее замешательство у Сары вызвало откуда ни возьмись прорезавшееся сомнение — не слишком ли высокую цену ей пришлось заплатить за интеллектуальную независимость. Впрочем, она бы не призналась в нем даже Раккиму.
Из задумчивости ее вывела проступившая на экране золотистая надпись: «Добро пожаловать к "Благочестивой хранительнице очага"».
Сара пробежала взглядом список последних записей. Рецептами праздничных блюд из кролика, сладкого картофеля и редьки сорта «победа» в ближайшее время никто не интересовался. Встречалось много вопросов по аналогичным темам, но ни в одном не упоминали редьку сорта «победа» — название, устаревшее еще двадцать лет назад. Она проверила список еще раз. Подобное сообщение обычно содержало код с адресом другого сайта, где предоставлялась возможность пообщаться на более конфиденциальном уровне. Но и вторичный просмотр не принес ни одного упоминания о победной редьке.
Сара щелкнула по кнопке «ПОСЛАТЬ ЗАПРОС».
«У моей матери, да будет блаженна память о ней, был рецепт, в котором использовалась редька сорта "победа", но я не смогла найти ее на местных рынках. Я была бы весьма признательна тем, кто скажет мне, где можно найти этот овощ, если он таковым является. Очень хочу почтить память матери, поднеся это блюдо моему глубокоуважаемому отцу».
Нажав «отправить», она услышала, как с грохотом распахнулась входная дверь. Волна взволнованного шепота прокатилась по всему интернет-кафе. Рефлекторно оглянувшись на источник шума, Сара поспешно опустила голову и, вперив взгляд в монитор, закрыла лицо чадрой. Ребра помимо воли заходили ходуном. «Черный халат» — тучный коротышка с круглыми очками на кончике носа — деловито топал через все помещение. Образ его мог показаться скорее комичным, нежели угрожающим, если бы не длинная гибкая трость в пухлой руке и ощущение безграничной власти, волнами исходившее от представителя религиозной полиции.
Щелк. Щелк. Щелк. «Черный халат» двинулся вдоль столов. Тишину нарушали лишь щелчки трости.
Женщины торопливо одергивали одежды, проверяя, укрыты ли запястья и лодыжки. Соседка Сары лихорадочно заправила волосы под головной платок.
— Сестра? — тихо произнес «черный халат».
Пожилая женщина подняла голову, и даже сквозь чадру стало видно, как дрожат ее губы.
Трость просвистела буквально в дюйме от нос