Да, он в целом неплох. Там даже можешь выбрать статус «Немоногамный».
– Точно. Думаю, я заведу аккаунт. Если ты согласишься продолжать ходить на сессии с Эвелин, я перестану встречаться с отстойными мужчинами с моего сайта и попробую по-настоящему вступить в открытый брак.
– О! Это так здорово, малышка, – говорит Стю, положив ладони на мои предплечья и фокусируя свой взгляд на моих глазах. Мне нравится, когда он так делает. В такие моменты я чувствую, что он видит меня. – Спасибо тебе за это, – он едва ощутимо целует меня в губы. – Мне уже нужно бежать на работу, но я вернусь домой пораньше.
И я не решаюсь спросить, что скрывается за его излюбленным «пораньше».
Тем же вечером я удаляю свой аккаунт с Ashley Madison и регистрируюсь на сайте OkCupid. И вот оно. В списке семейного положения есть пункт «Немоногамный», он расположен среди вариантов «Одинок», «Состою в отношениях» и «Все сложно». Но для меня все это кажется достаточно сложным.
В моем профиле на сайте указано настоящее имя. Молли. Здесь нет места для Мерседес. Я выбираю фотографию, где хорошо видно мое лицо, и начинаю отвечать на вопросы, которые помогут мне найти идеальную пару. Половина из них – лишние, как будто алгоритм не до конца убежден в том, что я понимаю значение слова «немоногамный».
Как вы оцениваете свою готовность встречаться с человеком, у которого есть другой партнер?
Если бы ваш партнер сказал вам, что целовался с кем-то еще, как бы вы отреагировали?
Насколько важна для вас эксклюзивность во взаимоотношениях?
Я выбираю из предложенных ответов самые подходящие: «Полностью готова», «Меня бы это устроило», «Не важно». И вот так я официально вступаю в открытый брак.
На следующие несколько дней аккаунт на OkCupid становится центром моей новой вселенной. И вскоре я узнаю, как этот «бесплатный» сайт знакомств зарабатывает деньги. Пока я не оформлю подписку на премиум-аккаунт, я даже не смогу прочитать входящие сообщения! Проведя все необходимые манипуляции, я приступаю к эпической задаче: отсеиваю зернышки от плевел. Но как только я выясняю, как отфильтровать мужчин, которые, кроме того, состоят еще и в свободных отношениях, мой список потенциальных партнеров сокращается с 537 человек до 12. И моим лучшим потенциальным партнером (что, полагаю, обнадеживает) оказывается Стюарт.
– Какого черта? – недовольно вопрошаю я, стоя с мужем на кухне поздним вечером и показывая на моем телефоне его же анкету. – Я думала, ты сказал, что это лучшее приложение для людей, состоящих в открытом браке.
– Ну разработчики добавили пункт «Немоногамный» совсем недавно. И мне это понравилось, потому что мне больше не нужно сотню раз объяснять одно и то же. Тебе не стоит ограничиваться мужчинами, которые состоят в открытом браке. Как насчет тех парней, у которых стоит статус «Одинок»?
– Да, пожалуй, ты прав. Но мне хотелось бы больше узнать обо всем этом немоногамном мире, понимаешь? – отвечаю я и прокручиваю страницу вниз, остановившись на одном из потенциальных партнеров. – Вот, например, что насчет этого парня? Лиам. У него написано, что он немоногамен, но одинок. И что это значит?
Стю через мое плечо заглядывает в экран, рассматривая человека, о котором идет речь. На фотографии изображен атлетически сложенный мужчина с копной светло-каштановых волос, мечтательными голубыми глазами и чувственными пухлыми губами. Стю зачитывает вслух основные моменты из анкеты Лиама:
– Гетерогибкий сомелье моложе тебя более чем на десять лет. Давай, детка. Что ты теряешь?
Лиам живет в Квинсе, который вполне можно сравнить с Филадельфией, если судить по развитому транспортному сообщению, связывающему его с Парк-Слоуп. Мы договариваемся встретиться в парке в Нижнем Ист-Сайде, недалеко от ресторана, где парень работает. Я прихожу первой и сажусь на скамейку, оглядываясь по сторонам, пытаясь ненароком заметить его и в то же время выглядеть достаточно непринужденно. Человек, профессия которого тесно связана с вином, решил устроить свидание, на котором не будет алкоголя.
Симпатичный парень в узких джинсах идет ко мне прямо по траве. Несмотря на прохладный осенний воздух, он без пальто, а его льняная рубашка расстегнута настолько, что обнажает грудь без единого волоска. Когда он подходит ближе, я вижу на его лице выражение безмятежности, он слишком расслаблен, чтобы его губы потревожила улыбка.
– Молли, – произносит он, скорее констатируя, чем спрашивая. На последних шагах он распахивает руки и крепко обнимает меня, прижимая к себе. Мне это кажется слишком интимным объятием для первой встречи, но его действие при этом лишено сексуального подтекста. – Я безумно рад познакомиться с тобой, – говорит он мне куда-то в шею.
– Я тоже, – отвечаю я, заливаясь румянцем.
– Расскажи мне о себе, – просит он, садясь рядом со мной на скамейку. Его нога касается моей, но это не похоже на заигрывание. Тем не менее мне трудно выдержать силу его зрительного контакта. – Как давно ты стала полиаморной?
– Ч-что? – заикаюсь я, потрясенная этим словом. – Оу. Я состою в открытом браке, но не уверена, что я вообще полиаморна. А может, мне просто не нравится этот ярлык. – Я краснею еще сильнее, понимая, что, возможно, только что оскорбила его. – Я имею в виду, не то чтобы в этом было что-то плохое. О боже. Прости. Я говорю так же нелепо, как Джордж Костанза[28].
– Все круто, – мягко говорит Лиам. Он, наверное, даже не понял, о чем речь. Должно быть, ему было лет девять, когда сериал «Сайнфелд» вышел в эфир. – Полиамория до сих пор неправильно воспринимается. Даже участники полисообщества не могут прийти к единому мнению о том, что это такое.
– Правда? – уточняю я. – Потому что мне бы точно не помешал какой-нибудь справочник!
Лиам не то чтобы засмеялся. Его выражение лица похоже больше на улыбку дзенского монаха, которая вызывает желание рассмеяться.
– В таком случае я точно тебе подхожу. Моя мать была поли, и я вырос в поликоммуне, – говорит парень, а затем зачем-то добавляет: – В Северной Калифорнии.
– Мои родители тоже состояли в открытом браке, но они не хотят использовать этот термин. Мама называет это «интрижкой с разрешения мужа».
– У-гу, – задумчиво протягивает он. Должно быть, он первый человек, которого не смущает мое признание. – Люди порой излишне зацикливаются на всех этих терминах, понимаешь? Например, некоторые пуристы вообще не считают открытый брак проявлением полиамории. Они считают, что это усложняет иерархию – супруги автоматически становятся «первичными» друг для друга, а другие партнеры – «вторичными» или что-то в этом роде.
– А что насчет тебя? – спрашиваю я.
– Ну я соло-поли, – отвечает он.
– И что это значит? – Для меня это звучит как оксюморон, но я стараюсь сохранять непредвзятость.
– Это значит, что я сам для себя являюсь первичным партнером. То есть я не собираюсь жениться или даже стараться сделать так, чтобы мои романтические отношения были долгосрочными. Но это не значит, что я не воспринимаю отношения всерьез, – объясняет он, и я не сомневаюсь в его словах. Во взгляде Лиама читается такая твердость, которую можно описать не иначе как серьезность. – Это как если у тебя больше одного близкого друга. Люди ведь любят своих друзей, но им не нужен юридический документ, обязывающих их хранить верность друзьям на протяжении всей жизни. И никто не скажет: «Не могу поверить, что ты встречаешься с другими друзьями». Понимаешь, о чем я?
Я киваю, чувствуя, как волнение закипает внутри меня, когда я принимаю эту идею.
– Да, я совершенно точно понимаю, о чем ты.
Я думаю об Иди. Нине. Кайле. Джесси. Каждая из них играет свою роль в моей жизни, и я не хотела бы расставаться ни с одной из них. Почему же в сфере секса и романтических отношений не может быть так же?
– Кроме того, с некоторыми из своих новых партнеров я познакомился благодаря моим предыдущим отношениям. И это круто. Когда ты любишь двух людей, которые также любят друг друга.
Волна восторга и возбуждения идет на спад. Я пытаюсь представить себе, как «люблю» какую-нибудь из подружек Стюарта. И все, что из этого выходит, – я ощущаю какое-то тяжелое чувство, больше похожее на сковывающий ужас. Лиам считывает мою реакцию с обескураживающей точностью.
– Я полагаю, ты еще не знакома с комперсией? – спрашивает он.
– Ком… что?
– Комперсия. Это чувство радости, которое ты испытываешь, когда твой партнер любит кого-то еще. Что-то вроде противоположности ревности.
– Нет, – сразу отрезаю я. – Я определенно не испытывала такого.
Лиам посмотрел на меня как строгий учитель на ученика, понимая, что ему предстоит проделать огромную работу.
– Знаешь, тебе стоит прочитать одну книгу, – тактично начал он.
По дороге домой я заезжаю в книжный магазин. Он достаточно большой, чтобы спрятать между своими многочисленными полками мое смущение, которое я испытываю, взяв в руки экземпляр книги «Этика бл**ства»[29]. Если верить Лиаму, то эта книга – библия полиамории. Он сказал, что я найду раздел о комперсии в оглавлении. И, конечно, он там есть – притаился ровно между построением общения и состраданием с одной стороны и соперничеством и конфликтами – с другой.
Заняв место в вагоне поезда, я смело открываю главу 18 и читаю: «Некоторые полифолки используют слово „сорадость”, чтобы описать чувство радости, возникающее при виде партнера, получающего сексуальное удовольствие от секса с кем-то другим».
И я тут же захлопываю книгу. Думаю, мне стоит начать с первой страницы.
Несколько дней спустя Ля присылает мне сообщение, приглашая зависнуть в баре ресторана, где он работает.