о, не хотим очерчивать границы наших договоренностей настолько жестко, чтобы не пришлось исключить всех, кто нам нравится. Нет такого правила, которое защитило бы нас от наших собственных эмоций.
Далее авторы книги напомнили мне, что новые отношения захватывают, потому что они новые. Что фаза конфетно-букетного периода рано или поздно заканчивается. И что новые отношения не должны угрожать той глубокой близости, которая есть у меня с мужем. Но в книге нет ни слова о том, что мне делать с этой бешеной энергией, проходящей через мое тело. С этими мощными вибрациями, которые я чувствовала, находясь рядом с Мэттом. Однако в том, что я уже сталкивалась с такими ощущениями прежде, есть что-то обнадеживающее. Если наш брак пережил ураган по имени Мэтт, то переживет и Карла. Правильно? Но что насчет меня? Справится ли мое сердце с еще одним цунами? Даже сейчас, сидя на кровати, разговаривая с мамой и складывая белье, я не могу выбросить этого мужчину из головы.
– Вчера я ходила к новому врачу, – тем временем продолжает мама.
– Ага, – бормочу я.
Визиты к врачу – еще одна популярная тема в наших разговорах. И кажется, что список неврологических заболеваний, которых у моей матери не обнаружили, растет с каждым новым визитом. В ее крови нет избытка тяжелых металлов. У нее нет и хронической болезни Лайма. Нет ни опухоли мозга, ни рассеянного склероза, ни инфекции внутреннего уха. Однако возможности ее тела продолжают угасать. Ходить, вставать с унитаза, даже подносить вилку ко рту – все эти простые действия становятся для нее все труднее с каждым днем.
– Новый невролог, – говорит мама. – Она уверена, что у меня болезнь Паркинсона.
Я застываю, и боксеры Стюарта замирают в моих руках. Мать объявляет этот диагноз тем же ровным тоном, каким она поделилась бы со мной новостью об окончании школы внуком бывшей коллеги.
– Что? Я думала, в клинике Майо болезнь Паркинсона исключили еще много лет назад.
– Похоже, этот врач считает, что они ошибались. Она назвала это паркин-со-ни-з-м. Ох! Трудно же это произнести!
– Ну и что это значит?
– Я не уверена, – медленно начинает мама. – Но это может быть очень хорошей новостью. Она назначила мне лекарство под названием синемет. И если оно подействует, то через пару недель я смогу двигаться гораздо лучше.
– Ого! Мама, это потрясающе! Так ты уже начала принимать это лекарство? – спросила я, затаив дыхание и вспоминая ее прежнее недоверие к западной медицине. Она столько лет крепко держалась за веру Махикари в то, что все болезни – это выведение токсинов из организма. Надеюсь, эта слепая вера осталась в прошлом.
– Да, – отвечает она, и я облегченно выдыхаю.
– Заметила какие-нибудь изменения? – сразу уточняю я.
– Ну трудно сказать. Но, думаю, да! Я чувствую, что у меня стало немного больше энергии. Но, может быть… – Мама замолкает, но я уже услышала эту интонацию в ее речи. – Может, это просто возвращение надежды.
Во мне тоже поднимается смесь неоднозначных чувств.
– Это замечательная новость, мама. Ты так много пережила. Ты заслуживаешь немного надежды.
– Ох, родная. Спасибо, – отвечает она.
* * *Тем же вечером я иду к дому Карла вдоль кладбища Грин-Вуд. Проходя последний квартал, с одной стороны упирающийся в молчаливые могилы, я останавливаюсь у припаркованного вдоль дороги автомобиля, чтобы взглянуть на свое отражение в его окне. Мне хотелось бы сказать своему отражению хоть пару ободряющих слов, но мысли отказываются собираться в предложения. Пока я поднимаюсь на крыльцо и нажимаю на кнопку под номером 2, напротив которой написаны имена Карла и Мартины, бесформенная масса мыслей все еще крутится в моем сознании. Я вижу, как в конце коридора появляется Карл и, расплывшись в хитрой ухмылке, уверенными шагами направляется ко мне. Я улыбаюсь в ответ.
Он открывает дверь и целует меня в губы.
Я настороженно бросаю взгляд на дверь с номером 1, расположенную сразу справа от нас, и Карл, поймав мой взгляд, отмахивается:
– Не волнуйся. Соседи – наши друзья. Они знают все о нас с Мартиной.
Он берет меня за руку и ведет в сторону своей двери. И сейчас я чувствую себя персонажем детской книги «Выбери себе приключение»[32]. Войдя в квартиру, я понимаю, что не ошиблась с выбором. Я оказываюсь во взрослой, наполненной женственностью стране чудес. В доме, в котором точно нет детей и который не выглядит как типичная холостяцкая берлога. На кофейном столике зажжено несколько свечей, а на обеденном стоит букет цветов. Комнату наполняют звуки акустической гитарной мелодии, доносящиеся из колонок, а на столе стоят бутылка вина и два бокала.
Карл заключает меня в объятия и снова целует, и в этот раз его поцелуй страстный.
– Я с нетерпением ждал этого мгновения с самого первого твоего сообщения, – признается он. – Но где же мои манеры? Пожалуйста, позволь мне взять твое пальто. И обувь тоже снимай, если хочешь. Здесь очень мило и уютно.
Пока он вешает мое пальто, а затем разливает вино по бокалам, я прохожу в гостиную, и мои ноги погружаются в мохнатый ковер с высоким ворсом, на котором нет ни крошек от печенья, ни спрятанных кубиков от конструктора Лего. На стенах висят фотографии в рамках. Некоторые из них я уже видела раньше – Карл показывал мне их на телефоне во время нашего первого свидания.
– Будь как дома, – радушно произносит мужчина, протягивая мне бокал вина. Я опускаюсь на диван и откидываюсь на мягкие подушки, а он садится рядом и похлопывает себя по колену. – Дай мне свои ноги. Я делаю очень хороший массаж.
– Шутишь? – спрашиваю я, оглядывая квартиру в поисках скрытой камеры.
– Почему это должно быть шуткой? – с улыбкой спрашивает Карл, снимая с меня носки и начиная разминать одну ступню своим сильным большим пальцем. Я прилагаю немало усилий, чтобы не застонать вслух.
– Не шутка, – сдавленно произношу я. – …Просто в твоей квартире атмосфера отличается от моей. Я чувствую себя так, будто попала в спа-салон.
Он смеется.
– Именно поэтому я домосед, – он поднимает мою ногу вверх и нежно целует подушечку большого пальца. В эту секунду я ликую, что вчера успела сделать педикюр. – И я очень рад видеть тебя в нашем доме.
От слова «наш» меня на мгновение передергивает, но мой разум быстро сглаживает неприятные ощущения. Делая очередной глоток вина, я наконец собираю мысли воедино: я встречаюсь с мужчиной, который находится в такой же ситуации, что и я. У нас обоих есть партнеры, с которыми мы живем и которых мы любим. И плюсы такого положения вещей начинают становиться очевидными. Карл явно знает, как осчастливить женщину.
Я опускаю бокал с вином на столик и закрываю глаза. Руки Карла постепенно движутся вверх, нежно массируя икры. А потом он скользит ладонями по моим бедрам, аккуратно стягивает легинсы и опускает теплую ладонь поверх белья на лобок. Я чувствую его дыхание на своем лице и приоткрываю рот, позволяя себя поцеловать. Его сильные пальцы едва ощутимо скользят вверх и вниз по полоске ткани между моих ног. Но он не позволяет себе больше. Меня еще никогда не касались так мягко и так нежно. Это самая сладкая агония, которую я когда-либо испытывала. Я начинаю нетерпеливо ерзать на диване, когда Карл вдруг останавливается.
– Можно тебя раздеть?
– Да.
Он берет меня за руки и помогает встать на ноги. Я стою и чувствую ноющую боль между ног, а Карл подхватывает края моего платья и медленно поднимает подол вверх, вскоре стянув его через голову. Он аккуратно складывает платье и опускает его на столик. Мужчина хитро улыбается и расстегивает застежку моего бюстгальтера, по очереди целует каждый сосок, а затем аккуратно кладет лиф на платье. Карл опускается на колени и медленно снимает с меня трусики. У меня дрожат ноги, когда он нежно целует меня чуть ниже пупка.
– Пойдем со мной, – мягко говорит он, вставая с пола. В спальне я опускаюсь на поистине королевскую кровать. Свет приглушен, на прикроватной тумбочке горит свеча. Пространство комнаты наполняет звук все той же акустической гитары, который льется через скрытые динамики. Нежные прикосновения Карла совпадают с моментами удара по струнам музыкантом. Мужчина буквально играет на моем теле как на драгоценном инструменте, в поисках неслыханных ранее нот. Его пальцы и рот двигаются настолько плавно, словно слились с моей кожей. И это все так ново, это нечто такое великолепное, что, когда я наконец испытываю оргазм, у меня просто нет слов. Я чувствую себя взорвавшейся звездой, окутанной ярким светом и невероятными красками, которые можно выразить только через музыку и ощущения. Звук моего собственного крика и слезы, стекающие по лицу, возвращают меня в реальность. Перед собой я вижу улыбающееся лицо Карла, и я хватаюсь за него, рыдая ему в шею.
– Тебе было хорошо? – спрашивает он, и я смеюсь сквозь всхлипывания.
– Я даже не знаю, что это было! – отвечаю я, когда вновь обретаю способность говорить. И тут я замечаю, что Карл все еще полностью одет. – А как же ты?
Он целует меня в нос.
– Не беспокойся обо мне. Я получаю удовольствие оттого, что доставляю удовольствие тебе.
– Правда? – переспрашиваю я. – И как мне так повезло?
– Это мне повезло. Расслабься. Я сейчас вернусь.
Он оставляет меня на кровати и исчезает в гостиной. Мягкая музыка звучит в комнате. Лавандовая свеча благоухает на тумбочке. Я смотрю в потолок, наслаждаясь этим мгновением, а в моей голове безмятежная пустота и ни одной мысли. Перевернувшись на бок, я только сейчас замечаю на стене у кровати огромную черно-белую фотографию. На ней изображено обнаженное женское тело, распростертое на кровати на животе. Я приподнимаюсь на локте и смотрю на узкую талию девушки и идеально очерченные ягодицы. Она словно виолончель, созданная искусным мастером. Ее голова немного повернута в сторону, но копна светлых вьющихся волос скрывает лицо. Рассматривая детали снимка, я замечаю, что изголовье кровати на фотографии совпадает с тем, к которому я сейчас прислоняюсь, и на снимке такие же подушки. Карл возвращается с наполненными вином бокалами.