– Карл вернулся на сайт?
Эти дни я старалась не упоминать Карла и Мартину и была благодарна, что Стю наконец-то затронул эту тему.
– Нет, – говорю я. – Ты забыл? Он заблокировал свой аккаунт сразу после того, как мы начали встречаться.
– Ну тебе стоит спросить его еще раз. Он поставил лайк Киви.
– Что? – бормочу я, растерянность перерастает в панику. – Откуда ты знаешь?
– Она прислала мне скриншот. Смотри.
Стюарт протягивает мне свой телефон, и на экране я вижу фото Карла и его профиль на сайте. Пока я рассматриваю страницу, мой мозг пытается осмыслить увиденное. Карл солгал мне. Он уже ищет себе новую девушку, чтобы заменить меня. И Киви – та, кто привлек его внимание. Она собирается забрать и моего мужа, и моего парня. И я ничего не смогу с этим поделать. Я позволила всему этому случиться, а теперь бессильна что-либо изменить. Мягкая поверхность кровати слишком податлива, слишком удобна, и я не понимаю, как плавно скатываюсь с ее края и опускаюсь на твердый деревянный пол. Плач начинается как тихий стон, но вскоре я начинаю выть с такой силой, что едва могу говорить.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – вопрошаю я Стю сквозь рыдания. Это единственный вопрос, на который я еще не знаю ответа.
Стюарт все еще сидит на кровати и смотрит на меня, лежащую на полу, не зная, как справиться с тем диким животным, что он видит перед собой. Раненый дикий зверь – именно так я себя и ощущаю. Я нечто большое, но такое уязвимое. Как детеныш бегемота, примостившийся на полу у кровати.
– Потому что я не хочу, чтобы тебе было больно, – говорит он. – Я пытаюсь защитить тебя. И Киви не собирается с ним встречаться или как-то взаимодействовать. Она просто подумала, что ты должна знать, что он тебе лжет.
– Если ты хочешь защитить меня, не заставляй меня делать это! Перестань встречаться с Киви или с кем-то еще и просто будь со мной. Да как же ты не понимаешь?! Я больше так не могу! – кричу я и снова начинаю рыдать.
Он тянет ко мне руки, но я не позволяю дотронуться до себя. Зажимаю ладонями уши, как ребенок во время истерики. Не позволяю ему говорить со мной или утешать. Я так и остаюсь лежать на полу, свернувшись в клубок от той боли, которая разрывает мое сердце. Я жду, пока не услышу храп Стю, и только после этого, измученная, заползаю в кровать, но стараюсь двигаться осторожно, чтобы его тело не коснулось моего.
* * *Проснувшись на следующее утро, я понимаю, что Стю уже ушел. Я предполагаю, что он отправился на работу пораньше, чтобы избежать общения со мной. И вроде мне должно быть больно, но все мое тело уже превратилось в один сплошной синяк. Несколько минут я сижу, держа в руках телефон и гипнотизируя его взглядом. Мне нужно поговорить с Карлом. Но я не верю в то, что смогу это сделать. Вместо этого я отправляю ему сообщение. Я не задаю вопросов. Мои фразы констатируют факты:
Ты снова активировал свой профиль на OkCupid.
Ты «лайкнул» девушку Стюарта.
Кажется, что время, которое проходит до его ответа, длится часами. Но по прикроватным часам я замечаю, что прошла всего пара минут. Когда телефон вибрирует, я вздрагиваю и сначала прижимаю его к груди, прежде чем прочитать сообщение.
Должно быть, это сделала Мартина.
Ты же знаешь, ей нравится общаться с девушками, поэтому я позволил ей зайти на сайт под моим логином.
Как поступить с этой информацией, я не знаю. Непростительная смесь честности и обмана. И что это значит для меня?
Они ищут новую добычу.
* * *Не поднимая головы и уворачиваясь от пешеходов, я на автопилоте иду по длинным улицам к офису Митчелла. Голова раскалывается, но я не могу сказать, что болит только она. Боль повсюду. В каждой клеточке тела.
Накануне я попросила Митчелла записать меня сразу на двойной сеанс и в общих чертах изложила в заметках, что произошло с момента нашей последней с ним встречи. Сидя на его диване, я зачитываю подготовленный текст вслух, мой голос дрожит, а слезы стекают по щекам и впитываются в зажатую в руке салфетку, приставленную к подбородку. Закончив, я тянусь за своим огромным стаканом айс-кофе, который принесла с собой, а другой рукой хватаюсь за голову, с силой вдавливая большой и безымянный пальцы в виски.
– Я вижу, у тебя сегодня мигрень.
– Я уже забыла, каково это – жить без нее.
Митчелл разминает пальцы и переводит взгляд на потолок.
– Коварство мигрени в том, что она всепоглощающая. На самом деле это можно рассматривать как ее основную функцию. Или язв, защемлений в спине. Любого недомогания, связанного со стрессом. В каком-то смысле физическая боль защищает от переживания эмоциональной боли.
– Но я чувствую эмоциональную боль, – продолжаю настаивать я, снова начиная плакать.
– Да, я знаю, – мягко отвечает он. – Но ты связываешь эту боль с Карлом, Мартиной, Стюартом. А я думаю, что настоящий источник твоей боли гораздо глубже.
– Что ты имеешь в виду?
– Давай поговорим об Отличнице-Молли. Ты сказала, что, когда ты пришла к Карлу и Мартине тем вечером, ты чувствовала, что твое истинное Я скрылось внутри. Как будто ты играла какую-то роль. Как ты думаешь, может быть, в ту ночь проявилась Отличница-Молли?
Губами я крепко сжимаю розовую соломинку. Боже мой. Он прав. Я киваю.
Митчелл перелистывает листы в блокноте и кладет палец на страницу.
– А вот и список Свобод, который ты составила 21 сентября 2014 года, когда мы «переосмысляли жизнь Отличницы-Молли». Помнишь?
Я киваю. Даже это небольшое движение головой заставляет меня вздрогнуть. С того момента прошло уже полтора года. А я топчусь на том же самом месте.
– Думаю, сейчас тебе необходимо вспомнить вот этот пункт: «Свобода от стремления угождать другим». Согласна?
Я тупо смотрю на свой стакан с кофе. Очевидно, настала моя очередь разобраться во всем этом. Но у меня нет ответов. Есть только один вопрос.
– Почему я продолжаю это делать? – спрашиваю я, и мой голос срывается на крик. – Почему я не могу прекратить эту дурацкую херню с угождением всем и каждому?! Как же МНЕ ТОШНО ОТ СЕБЯ! – Мой крик вырывается прямо из того источника боли, который я пока не могу определить.
Митчелл сидит напротив меня, неподвижный, спокойный, выжидающий. Я громко высмаркиваюсь и тоже чего-то жду. Жду, когда мое спутанное сознание выдаст какую-нибудь мысль. И тут у меня начинает всплывать какое-то нечеткое воспоминание. Я зажмуриваю глаза, чтобы осознать его и выразить словами.
– Что ты вспомнила, Молли? – спрашивает Митчелл.
– Я думаю о том, что сказала моя мама, когда я только начала встречаться со Стюартом.
– И?
– Она спросила меня: «Что ты чувствуешь, когда ты с ним?» Это было что-то вроде лакмусовой бумажки.
– И что ты ей ответила?
– Я сказала ей, что рядом со Стюартом я чувствую себя лучше, чем когда-либо прежде. Ну рядом с Уильямом я чувствовала себя ничтожеством. А Стюарт помог мне понять, какая на самом деле должна быть любовь. Но… – Мой голос застрял в горле, задушенный новым приступом рыданий, грозящих вырваться наружу.
– Но что?
Я вздыхаю. Мне нужно это сказать. Я должна.
– Но правда в том, что я никогда не чувствовала себя хорошо, независимо от того, с кем я была. Правда в том, что я все время чувствую себя дерьмово. – Слезы льются из глаз, и вместе с ними вытекает моя боль. Я опустошила коробку салфеток с кофейного столика. Митчелл достал из стола новую коробку и молча протянул мне.
– Молли, ты сегодня замечательно работаешь, – говорит он с таким энтузиазмом, что я смеюсь вслух.
– Да, думаю, сессия в обнимку с двумя пачками салфеток – это на крепкую пятерку.
– Не то чтобы я ставил тебе пятерку, – отвечает Митчелл, улыбаясь. – Но ты напомнила мне о том, о чем мы с тобой говорили в прошлый раз. Думаю, мы нашли причину дыры в твоем ведре.
Я перестаю всхлипывать и задумываюсь над этим. Точно, дыра в моем ведре. То злосчастное отверстие, через которое утекает вся моя самооценка.
– Сейчас я услышал, что всю свою жизнь ты искала подтверждения своей значимости и любви к себе вне себя. Искала у родителей, у детей, у Стюарта, у Карла. Но, Молли, ты не сможешь принять любовь другого человека, пока не полюбишь себя.
Я сижу прямо, болевые ощущения в голове начинают уменьшаться. Я чувствую, насколько правдивы его слова.
– Никто другой – ни твоя мать, ни твои дети, ни муж, ни любовники – никогда не сможет исправить ситуацию. Только у тебя есть возможность заделать эту дыру.
Я выхожу из кабинета Митчелла, и мое сознание проясняется. Мигрень прошла, но и это еще не все. Я понимаю, что мне нужно сделать еще один перерыв в свиданиях. Мне нужно сходить на свидание с собой.
Не раскрывая всех подробностей, я пишу Стюарту, насколько лучше я себя теперь чувствую.
«Ура! – пишет он. – Хвала небесам за Митчелла!»
Затем я набираю сообщение Карлу: «Привет. Можем ли мы с тобой найти немного времени, чтобы поговорить?»
Он не отвечает.
* * *Как оказалось, я подверглась гостингу.
До того момента, когда я попала в мир онлайн-знакомств, я не знала этого термина из современной реальности. Но он идеально описывает то, что произошло со мной. Карл растворился в воздухе, будто его и не было. Он не отвечал ни на мои сообщения, ни на электронные письма, ни на телефонные звонки. Он просто исчез. А я горюю так, будто он умер. Но я-то знаю, что он жив.
В мае я вижу на его странице в соцсети фотографии с их свадьбы в Германии. На Мартине венок из цветов и кружевное белое платье. Карл стоит рядом с ней, его рука крепко обхватывает талию новоиспеченной супруги, а лицо озаряет глупая улыбка. Глядя на них, я чувствую, что думала о Карле больше времени, чем он обо мне. Я была всего