Привет, родной. Сомневаюсь, что ты еще не спишь, но мне в любом случае нужно тебе написать. Прости, что я вспылила. Было несправедливо с моей стороны говорить так противоречиво, а потом ожидать, что ты поймешь мои чувства и прочитаешь мысли.
Я нажимаю «Отправить». Сообщение доставлено и просмотрено. На экране мигают три точки. Удивленная, я хватаюсь за телефон двумя руками, ожидая ответа от Стю.
Это я должен извиняться. Глупо было с моей стороны посчитать, что небрежно брошенное замечание – разрешение на то, чтобы Киви пришла к нам домой. Твое негодование справедливо.
Я несколько раз перечитала входящее сообщение, прежде чем написать ответ:
Ничего себе. Мы стали гораздо лучше выяснять отношения. Тебе так не кажется?
Ха-ха. Согласен.
Я колеблюсь, пытаясь решить, стоит ли делиться с ним тем, что так тяготит меня сейчас. Но я не могу держать это в себе.
Диана попросила Скотта о разводе.
Ох, зараза. Как он?
Трудно сказать. Я так рада, что у нас с тобой все хорошо.
Так будет всегда, моя малышка. Всегда.
Спокойной ночи, Стьюби. Я люблю тебя.
Спи спокойно, Чемоданчик. Я тоже тебя люблю. Просто до безумия.
РАНО УТРОМ Я ПРОСЫПАЮСЬ от лучика света, проникающего в комнату сквозь окна без занавесок. Когда мы выходим на улицу с удочками, воздух уже горячий, а туман еще не рассеялся. Несмотря на влажность, Скотт одет в любимую фланелевую рубашку и джинсы, на его ногах – тяжелые рыбацкие ботинки. Когда мы подходим к кромке воды, кишащей насекомыми, я опускаю взгляд на свои голые ноги и легкие сандалии с тонкими ремешками и понимаю, что совершенно не подготовлена к рыбалке.
Я переминаюсь с ноги на ногу и отмахиваюсь от комаров и мошек, пока Скотт открывает свой ящик со снастями – там царит идеальный порядок, что идет вразрез с образом того Скотта, которого я знаю. Я смотрю, как он прикрепляет приманку к леске, его пальцы двигаются ловко и уверенно. А затем он передает удочку мне.
– Держи, красавица, – говорит он.
Скотт учит меня, как правильно забрасывать снасти. При первой же попытке я забываю нажать на кнопку, или отпустить кнопку, или что там полагается делать при забросе. Скотт смеется. Ловко перебираясь по мокрым камням, он выходит на берег, где я стою, и прижимается ко мне сзади, показывая, что нужно делать. Его маленькие нежные руки – такие женственные, контрастирующие с запахом виски и глубоким рычанием его голоса, – накрывают мои. Скотт управляет моими движениями, а я послушно следую за ним, и леска со свистом опускается в темно-синюю воду. В рыбалке он определенно искусен, и его компетентность так сексуальна. Я сосредоточиваюсь на ощущении его рук на моих и пытаюсь забыть о том, что жизнь Скотта рушится.
Через несколько недель Стюарт отправляется в поход в горы Поконо вместе с Киви.
В воскресенье вечером, около одиннадцати часов, я слышу, как открывается дверь гаража. Дети уже спят, и я радуюсь, что Стю застанет меня здесь: на нашей кровати, складывающей белье и смотрящей телевизор. Такая расслабленная, но продуктивная поза – образ, который я хочу ему продемонстрировать, и он почти соответствует действительности.
Дни без него были неплохими. В пятницу я встретилась с Джесси, и мы выпили по чашке ароматного кофе. В субботу утром отправилась на занятия боксом. А потом пришла Сьюзен, мы готовили ужин для детей, пили вино и играли на гитаре. Сегодня мы с мальчиками ездили за покупками к школе. Вернувшись домой, заказали пиццу и посмотрели вместе фильм. Только на какие-то секунды я вспоминала о том, что Стюарт сейчас с Киви. Но я не зацикливалась на этом. Вместо этого я сфокусировалась на своей жизни. Полностью погрузилась в тот момент, который я проживаю, а не фантазировала о том, что могло бы произойти. И я горжусь тем, как хорошо мне удалось справляться.
Поэтому с удивлением для себя я замечаю, как сжимается мое горло, после того как Стюарт начинает отвечать на мой простой вопрос:
– Как все прошло?
– Мы не пошли в поход – все дни были дождливыми, – говорит он. – Поэтому мы отправились в магазин, и я купил себе туфли. А потом пошли играть в боулинг, – он продолжает рассказывать, и его голос оживляется. Он говорит мне, что их выходные получились очень домашними. Еще у Киви начались месячные, а их номер был очень светлым, что сделало их секс скорее осторожным, чем страстным. Потом Стю пролил соус гуакамоле на диван, и им пришлось потратить сорок минут на то, чтобы вывести с него пятно. Он описывает все эти события в негативном ключе, но именно такого домашнего и совместного времяпрепровождения я всегда жаждала от него. Я привыкла думать о домашних делах как о чем-то, что я делаю отдельно от мужа и чего Стюарт избегает любой ценой. Когда Стю переходит к рассказу о том, как он готовил ужин с Киви и что он почистил картошку, я начинаю плакать. Он мгновенно замолкает.
– Почему ты плачешь? – с искренним удивлением спрашивает Стю после паузы.
Из-за долбаной картошки.
Я вспоминаю нашу сессию в кабинете Эвелин более трех лет назад, когда она спросила Стю: «Есть ли причина, по которой вы избегаете бывать дома?» Думаю, Киви не заставляет его чувствовать, что он все делает неправильно. Наверное, когда он с ней, его отвращение к домашней рутине развеивается, как простыня на бельевой веревке, плавно покачивающаяся на легком ветерке.
Когда я озвучиваю эти предположения Стюарту, он начинает смеяться.
– О малышка, но это совсем не так.
По словам Стю, их разговор вокруг картофеля проходил примерно так:
«Ты делаешь это неправильно», – сказала Киви.
«Тогда сделай как надо», – возразил он, протягивая ей нож.
«Я занята. Просто делай все правильно».
То, как он показал их диалог, заставило меня рассмеяться. И должна признать, что меня восхищает бесцеремонный подход Киви к тому, чтобы заставить Стюарта сделать свою часть работы, и ее категоричное нежелание принимать всякие ерундовые оправдания о том, почему он не может, не должен или не хочет чего-то делать.
Словно прочитав мои мысли, Стюарт говорит:
– Если честно, Киви помогла мне понять многие вещи о нашем браке. Например, почему ты злишься на меня. Я знаю, что начинаю защищаться в ответ на твое недовольство, но ты права, что я недостаточно помогаю по дому. – Он вздыхает и тянется к моей руке. – И я правда сожалею об этом. Я постараюсь стать лучше.
Как бы мне хотелось обнять Киви. Может, мне и не нужно с ней знакомиться. Кажется, у нас дела идут хорошо и она явно меня поддерживает. Тогда зачем раскачивать лодку?
– Знаешь, я тоже узнаю что-то новое о нашем браке благодаря Скотту. Вы так сильно отличаетесь друг от друга. И это побуждает меня больше ценить тебя.
– Мне нравится, как это звучит, – с улыбкой отвечает Стю. – А расскажешь подробнее?
– Ну, например, Скотт ненавидит свою работу. Для него это просто работа, но мне нравится, что ты увлечен своим делом. И еще порой это бывает трудно, но мы с тобой все обсуждаем друг с другом. Скотт и Диана так не поступают.
Стю опускает взгляд и крепче сжимает мою руку в своей.
– Скорее всего, я пожалею о том, что признаюсь в этом, но я ценю то, что ты заставляешь меня говорить. Киви так не делает. Даже если я знаю, что она на что-то сердится, она никогда не скажет мне, на что именно. И это даже радует, потому что избегать опасных моментов – мой стиль поведения. – Он поднимает глаза, чтобы заглянуть в мои. Я вижу, как они блестят от скопившихся слез. Плачущим своего мужа я видела всего три раза в жизни: когда умер его отец и после рождения каждого из наших сыновей. – Но то, что есть у нас с тобой, – особенное. Ты – мой человек, родная.
– А ты – мой, – шепчу я в ответ.
Той ночью мы со Стюартом лежим в нашей кровати, по-прежнему крепко держась за руки, и разговариваем в темноте. Возможно, впервые в жизни мы свободно и открыто говорим о любви – о том, как, несмотря на неизбежные трудности, он любит Киви, а я – Скотта. Как любовь изменяется, эволюционирует и отличается от одной ситуации к другой. И как наша любовь к другим людям, кажется, только побуждает нас любить друг друга сильнее.
– Не влюбляться – такое неправдоподобное правило, – подытоживаю я.
– Не без этого, – говорит Стю, смеясь. – Но мы не знали этого десять лет назад.
– Мы много чего не знали, – соглашаюсь я.
– И то верно.
Какое-то время мы молчим, и я прислушиваюсь к нашему синхронному дыханию в тишине.
Я поворачиваюсь на бок, чтобы оказаться лицом к лицу со Стю, и говорю:
– Возможно, нам нужно только одно правило. Давай просто пообещаем быть друг с другом честными и справляться с любыми эмоциями.
– Такое правило мне нравится, – соглашается муж.
Я придвигаюсь к нему так близко, что наши бедра соприкасаются, и забрасываю на него ногу.
– Возможно, я даже могу позволить тебе называть меня грязными словечками во время секса, – шепчу я.
Он смеется.
– В этом нет необходимости. Эту потребность я могу удовлетворить в другом месте.
– А Киви такое нравится? – спрашиваю я.
– Ты уверена, что хочешь знать ответ?
Я на секунду задумываюсь.
– Я не хочу знать всех подробностей, просто короткий ответ.
– Хорошо, – отвечает Стю. – Временами.
– Круто, – говорю я.
И я действительно так считаю. Я счастлива, что потребности Стю удовлетворяются. И что мне не нужно двигать свои границы ради него. Видимо, вот так начинается путь к сорадости.
Муж улыбается мне в темноте и ласково гладит по голове. А потом целует меня. Нежно. Медленно. Он легонько касается кончиками пальцев кожи под моим пупком. Я вздрагиваю, и его рука замирает.