Закончив умывание, я пробралась сквозь заросли каких-то хвойных растений, окаймлявших церковный двор, и оказалась на булыжной мостовой какой-то незнакомой короткой улочки. В дальнем конце, за вереницей магазинов, я заметила кафе. Снаружи, у входа в него стоял проржавевший металлический стол, окруженный стульями. Мне захотелось рассмотреть кафе, и я подошла поближе.
С облупленной краской на витринной раме и сиротливой гирляндой лампочек в один ряд, жалкое и обшарпанное, оно выглядело совершенно не празднично. Над дверью была вывеска «Церковное кафе», а ниже, к моему облегчению, имелась надпись: «Простите, с собаками сюда нельзя». Мои догадки, что у кафе бывали лучшие времена, подтвердились, когда, заглянув в стеклянную дверь, я рассмотрела внутри несколько шатких столиков и уродливую стойку с прилавком.
Повернув за угол, я чуть не бросилась наутек – за кафе и прилежащими к нему магазинами тоже был проулок с пожарными лестницами, вентиляционными коробами и окнами, вразнобой усеявшими стены. Огромный контейнер для отбросов стоял вплотную к черному ходу кафе, буквально в паре футов от меня. Пластиковая крышка с одной стороны была отбита, а под ней виднелись пластиковые мешки… полные объедков! Принюхавшись, я безошибочно определила аромат тунца под майонезом, и мой желудок отозвался жалобным урчанием. Я нерешительно подергивала хвостом, не зная, как поступить. До контейнера было всего несколько шагов, но могла ли я рисковать? Вдруг повторится вчерашняя история и из-за угла на меня накинется какая-нибудь «хозяйка» этих владений? Я еще не оправилась после давешней стычки и не смогу защититься.
Порыв ветра принес новую волну тунцового благоухания, и это решило дело. Спасибо Нэнси, обучившей меня искусству лазания по помойкам, теперь я была уверена, что сумею проделать все за считаные секунды. Я побежала к контейнеру, припала к земле и, оттолкнувшись, прыгнула. Раненую лапу свело от боли, но все же я удачно приземлилась точно на крышку, которая чуть прогнулась под моим весом. Балансируя на краю, я принялась рвать когтями верхний мешок. Наконец, пластик поддался и внушительная порция начинки для сэндвичей с чудесным звуком шмякнулась на землю. Я спрыгнула следом и с наслаждением принялась уничтожать начинку. После голодной диеты из полевых мышей и землероек тунец с майонезом показался мне настоящим деликатесом. Давно я так не пировала!
И, хотя я разомлела от вкусной еды, все же решила поскорее убраться из проулка, обернулась – и подпрыгнула на месте от неожиданности, столкнувшись нос к носу с большим черно-белым котом.
12
Кот стоял в начале проулка, замерев с поднятой лапой, видимо, хотел сделать шаг, да так и застыл от удивления, забыв опустить ее на тротуар. Выражение его морды было скорее изумленным, чем агрессивным. Но воспоминания о вчерашней стычке были еще слишком свежи, и я мгновенно подобралась, приготовившись к драке. Изогнув спину дугой и как можно сильнее распушив хвост, я зашипела, а потом басовито зарычала, предупреждая, что со мной лучше не связываться. Кот, наклонив голову набок, с интересом наблюдал за моими действиями.
– Доброе утро, – спокойно поздоровался он, помаргивая зелеными глазами. – Ты уже поела?
И он взглянул через мое плечо на контейнер. Такая неожиданная вежливость обезоружила меня, но, все еще не уверенная в том, можно ли ему доверять, я оставалась в той же угрожающей позе и снова тихонько заурчала. Кот чуть заметно усмехнулся, присел на тротуар и стал как ни в чем не бывало лениво умываться лапой. Он словно показывал, что никуда не спешит и с удовольствием подождет. Я с опаской рассматривала его, а он продолжал спокойно приводить себя в порядок, будто меня тут и не было.
Поджарый и длинноногий, он находился в отличной физической форме. Его блестящая короткая шерсть была совершенно черной, если не считать белого пятнышка на груди да длинных белоснежных усов-вибрисс на массивной морде.
Он по-прежнему не обращал на меня внимания, и мой страх сменился стыдом за тот враждебный прием, который я ему оказала. Теперь это казалось мне ужасно невежливым. В смущении я выпрямила спину и уложила шерсть на загривке, но, к сожалению, шерсть на хвосте, как я ни старалась, продолжала топорщиться. Заметив, что кот, продолжая умываться, поглядывает в мою сторону, я чуть не сгорела от стыда, как будто распушенный хвост выдавал мою неопытность и слабость. Пришелец, кажется, понял мое состояние. Отвернувшись, он стал вылизывать спину, давая мне возможность прийти в себя. Наконец, он перестал мыться и снова посмотрел на меня, словно ждал чего-то, и только тогда я сообразила, что он задал мне вопрос и все еще ждет ответа.
– Да, я уже закончила, – пробормотала я. – А я что, съела твою еду?..
Я подобрала хвост, извиняясь за свое вторжение на его территорию и с ужасом понимая, что от моих усиков предательски пахнет тунцом.
– Не переживай, все в порядке, – успокоил меня кот, – там еще полным-полно всего.
Он направился в мою сторону. Шерсть у меня на загривке тут же снова поднялась, но кот, оставаясь на почтительном расстоянии, обогнул меня и подошел к контейнеру. Пока он рылся в пластиковых мешках, изучая их содержимое, я отошла подальше и, укрывшись за грудой картонных коробок, стала наблюдать за ним.
Кот был в хорошей форме, у него не было шрамов и боевых отметин, как у рыжего, да и держался он слишком приветливо для уличного кота. Но если он домашний, почему кормится на помойке?
Закончив трапезу, кот с достоинством вытер лапой усы и потрусил в сторону церковного двора. Проходя мимо моего убежища, он оглянулся и кивнул мне на прощание, демонстрируя, что прекрасно видел, куда я спряталась. Впрочем, он даже не замедлил шаг и, добежав до конца проулка, скрылся в тени хвойного кустарника.
Несколько минут я всматривалась в опустевший проулок, уныло размышляя о том, что снова неверно оценила ситуацию и выставила себя полной дурочкой. Но поведение черного кота совершенно не соответствовало моим недавно приобретенным представлениям о том, что собой представляют здешние кошки.
Радость от того, что встреча обошлась без кровопролития, сменилась огорчением, когда я сообразила, что не воспользовалась шансом и ни о чем его не расспросила. Я даже хотела было догнать его и спросить совета, как мне быть дальше, но события прошедшего дня научили меня осторожности. Да, кот позволил мне поесть из контейнера в его переулке, но приставать к нему с просьбами о помощи – это уж слишком. Я решила, что не стоит испытывать судьбу.
Меня начинало клонить в сон – сказывалось то, что я наелась досыта. Картонные коробки на удивление хорошо защищали от гуляющих по переулку сквозняков, и в первый раз с момента прибытия в Стортон я почувствовала себя сносно. Под крики сорок, стрекочущих в церковном дворе, я свернулась и сладко уснула.
Проснулась я от перезвона колоколов, вполне отдохнувшей, и подняла голову, прислушиваясь. Часы на башне пробили шесть. Уже стемнело, из церкви доносились приглушенные звуки органа.
Совсем рядом я услыхала звук отпираемого замка. Ощетинившись на всякий случай, я выглянула из своего картонного убежища и увидела, что из кафе вышла женщина с черным полиэтиленовым мешком в руках. Из коробки я не смогла разглядеть ее лица, заметила только светлые волосы до плеч, джинсы и легкий джемпер. Приподняв крышку, женщина бросила в него мешок и долго пыталась закрыть переполненный контейнер плотнее. Ежась от холода, она бегом вернулась в дом и захлопнула за собой дверь.
Моего носа достиг запах свежей еды, да такой, что я проглотила слюну. Осмотрев проулок и убедившись, что поблизости никого нет, я подбежала к контейнеру и вскочила на крышку. Прорвав мешок, я с восторгом обнаружила, что он полон начинки для сэндвичей – на этот раз из копченого лосося и курицы с майонезом. Я помогла еде вывалиться на тротуар и, громко мурлыча от удовольствия, торопливо поела, поглядывая по сторонам, чтобы не пропустить возвращение черного кота. Закончив, я вернулась к коробкам, сгорая от любопытства, явится ли кот на ужин.
Как я и ожидала, чуть погодя в кустах у церковной ограды раздался шорох, и прямо перед моим укрытием бесшумно скользнул черный силуэт. На этот раз кот ел, не обращая на меня никакого внимания. Наблюдая за ним в щель между двумя картонками, я поражалась, как уверенно он держится в проулке. Я почти не сомневалась, что он здесь живет, но совсем не боялась его – наоборот, в его присутствии мне было даже спокойнее.
Ночью меня разбудили оглушительные завывания – с таких всегда начинаются драки между котами. На какую-то долю секунды я замерла от ужаса, вообразив спросонья, что это рыжий котище выследил меня и готовится атаковать. Я затаила дыхание и прислушалась, пытаясь разобрать, что происходит.
В переулке, в каких-нибудь нескольких дюймах от моих коробок, выясняли отношения два кота, они завывали, ворчали и шипели, стараясь напугать друг друга. У меня колотилось сердце. Один из них наверняка черно-белый кот, но кто его соперник?
Я лежала неподвижно, умирая от страха и одновременно ругая себя за то, что бездействую вместо того, чтобы ему помочь. На миг стало тихо, а потом послышались звуки драки. Завывания прекратились, и я увидела сцепившиеся кошачьи тела, катающиеся прямо передо мной по мостовой. Схватка проходила в тишине, только иногда раздавались короткие вскрики. Наконец, один из котов, зашипев, бросился наутек из проулка. Мне стало так любопытно, кто же победил, что я осмелилась и выглянула наружу. Мой недавний знакомый сидел неподалеку, и его чернильный силуэт был отлично виден в сиянии фонаря с соседней улицы. Противника нигде не было видно, а черный кот невозмутимо приглаживал языком взъерошенную шерсть. Я снова забралась в коробку, теперь уже в полной уверенности, что этот проулок – его вотчина.
На следующее утро, когда я выглянула из коробки (можно было бы поспать еще, но я проголодалась), кот уже сидел на крышке контейнера.
– Привет, – смущенно поздоровалась я, стараясь вести себя приличнее, че